Август пахнет горечью

Днем в поле истекает горечью серебристая полынь, отцветающий золотой донник окружен ароматом ванили, сладкой, но тоже с легкой ноткой горчинки. Горчит и тонкий запах золотой пижмы, а жесткие стрелки цикория, покрытые не цветами, а обрывками голубого неба, гнутся на ветру и добавляют в этот ансамбль ароматов свой неповторимый, еле слышный тон. Вечером запахи тяжелеют, стелются над землей, дыхание перехватывает от плотного духа королевских лилий. Они пахнут и днем, но к вечеру аромат сгущается, накрывая тебя с головой.

Да, главная нота августовских ароматов — горечь. Вермутовая, головокружительная горечь, подсознательно готовящая нас к тому, что лето скоро кончится.

Растираю в руке невзрачные цветки полыни и вдыхаю… Не могу надышаться — есть в ее запахе нечто узнаваемое, хотя и давно забытое, и что это — понимаю не сразу, но потом вдруг всплывают в памяти мгновения детства.

Так пахли духи, стоявшие на трюмо у прабабушки: мутноватый пузырек с хрустальной пробочкой и длинной палочкой под ней был наполнен темной, тягуче-вязкой жидкостью. Прабабушка открывала флакон и аккуратно касалась палочкой шеи. После утреннего ритуала весь день за ней струился еле уловимый аромат этих странных старых духов, названия которых не помнила даже она. Трогать флакон было запрещено.

Мне кажется, она хранила в нем свой закрытый от всех мир воспоминаний, полный горечи потерь, разочарований, усталости, но при этом и счастья от непростой, но удивительно светлой жизни, которую она прожила. Вдыхая аромат полыни, я вспоминаю ее так ярко, будто мы сидели рядом вчера, а не десятилетия назад, и понимаю — прабабушка тут, рядом. Эта полынная горечь дана мне для того, чтобы понять: ничто и никто не исчезает, если помнить...

Наше странное лето вновь полыхнуло жарой. Упоительный вдох, до головокружения... Флакон с хрустальной пробочкой куда-то исчез. Но не его аромат... Он — везде.