Не всякая русофобия одинаково вредна
В английском языке есть такое выражение «Wishful thinking». На русский язык его обычно переводят как «выдавать желаемое за действительное». Эта аналогия верна, но есть нюанс. Речь идет о том, что человек анализирует действия противоположной стороны в соответствии со своими «хотелками» и мифами о противнике, в результате чего анализ оказывается неверным, а сделанные на его основе выводы — ошибочными.
Так, например, в отечественном сегменте интернета распространяется перевод последнего интервью недавно умершего польского историка Анджея Валицкого, в котором тот критикует политику Польши. Пан Валицкий говорит об отрицании польскими властями «восточных корней» государства, а также о том, что польская русофобия серьезно вредит Варшаве: изолирует ее, лишает возможностей, ослабляет.
Российский читатель все это воспринимает с чувством внутреннего удовлетворения. Для него высказывание уважаемого историка (а Анджей Валицкий действительно был далеко не последним человеком в своем цеху) — еще одно доказательство той мысли, что русофобия чревата лишь проблемами для ее носителя. Мысль, которую россияне упорно пытаются донести до профессиональных русофобов постсоветского пространства (элит Украины, Прибалтики, Грузии), а также до собственных альтернативно одаренных граждан, топящих за санкции и приведение «немытой России» в порядок при помощи западных рук.
И действительно, на постсоветском и внутрироссийском пространствах русофобия принесла много горя их носителям. Грузия и Украина потеряли важнейший российский рынок (хоть опомнившийся Тбилиси его отчасти и вернул), а также увязли в локальных гражданских конфликтах. Стремясь обрести независимость от России, они попали в зависимость (если не оккупацию) других стран. Украина стала подмандатной территорией США (и американское посольство уже прямым текстом делает заявления от имени официального Киева — например, об отказе покупать российскую вакцину против коронавируса), а Грузия контролируется турецко-азербайджанским кондоминиумом. Что же касается отечественных русофобов, то следствием их взглядов стал мусорный электоральный рейтинг, означающий невозможность прийти к власти через выборы и неспособность захватить ее через улицу (поскольку русофобию россияне почему-то не любят).
Однако в случае с Польшей это правило не работает. Да, польские власти одержимы русофобией — но минусов от нее они пока не видят. Потеряла ли русофобская Польша российский рынок? Лишь ту часть его, которая пала жертвой санкционных войн между Москвой и Брюсселем. Границы между странами не закрыты, грузооборот не остановлен, и патриотичные россияне продолжают покупать польскую сантехнику, стройматериалы и другие товары. Оказалась ли Польша оккупирована из-за того, что отказалась от российского элемента в балансе сил? Нет, не оказалась.
Если же говорить о дивидендах от русофобии, то они вполне осязаемы. Эксплуатируя антироссийские настроения, Польша смогла консолидировать под крылом своего орла Украину и Прибалтику, а также претендовать на лидерские позиции в Восточной Европе. Эта «сфера влияния» повысила субъектность Польши в ЕС, а российско-европейское обострение, начавшееся после Майдана, превратило Варшаву в чуть ли не равноправного с Германией координатора политики в отношении Москвы. Наконец, отчасти благодаря русофобии вырос и укрепился польский национализм, который помогает сейчас Варшаве сопротивляться западноевропейскому культурному влиянию (это к вопросу о том, частью какой системы ценностей считает себя Польша).
Поэтому при всем уважении к памяти известного польского историка он не совсем прав. Если русофобией заниматься профессионально, то на ней можно зарабатывать.
Автор — доцент департамента массовых коммуникаций и медиабизнеса Финансового университета при правительстве РФ.