Я фарцевал только ради денег
Я все время работал на трезвую голову, старался не зарываться. Для меня это был труд, а не какое-то азартное хобби. Я считал, что в этом деле не место куражу, глупостям, а нужно делать все очень спокойно, чтобы минимизировать риск, хотя он всегда был. И, например, если мой компаньон начинал вести широкий образ жизни (устраивать пышные застолья, приглашать на них девчонок и тому подобное), то я с этим человеком просто прекращал сотрудничество. Такие выходки привлекали лишнее ненужное внимание. Это опасно. А поскольку я относился к фарцовке серьезно, то, как только заработал необходимую мне сумму, сразу завязал.
Вообще для большинства подпольных торговцев главным был материальный интерес. Фарцовка — просто дополнительный способ заработка. Но были и те, кто увлекался азартом, искал приключений. Тем более что образ фарцовщика — это же имидж отчаянного авантюриста! Действительно, в каждом поколении рождается какой-то процент людей, которым нужны риск и кураж: «развести лохов», «поднять денег», а потом напиться, прокутить все в угаре...
Но во времена СССР заниматься фарцовкой действительно было страшно. Поэтому у меня никакого куража и удовольствия не было. Ведь наказание грозило серьезное и попасться можно было очень легко: достаточно чьего-то «стука» в органы — и люди надолго садились. А что это значит для молодого человека? Сломанная жизнь. Каким ты выйдешь из тюрьмы? Хоть и не старый еще, но кому нужный? Не секрет, что многие тогда стучали друг на друга. По разным причинам: избавлялись от конкурентов или из личной неприязни; кто-то не так посмотрел, женщину увел. Вы даже не представляете, насколько завистливы могут быть люди!
Один мой приятель по фарцовке, Слава Ангелюк, руководитель группы «Примус», арендовал помещение в подмосковной воинской части. Ему так было удобнее и безопаснее. Я как-то заехал в гости: Славы на месте не оказалось, но его ребята давай передо мной хвастаться всевозможной новомодной техникой! Тогда я впервые увидел, что такое электронные барабаны, а к ним еще примочка такая была — две октавки и клавиатурка, и можно было написать басовую партию. Это называлось «басслэйн». Владельцы техники, ощущая свое преимущество, рисовались передо мной. Мне было смешно. А ведь кто-то мог бы им позавидовать. И отправить хвастунов в тюрьму.