Не все кончается, поверь мне

— Бауска, а снег кончицца?

— Кончится, конечно. Устанет идти и кончится. И будет весна. Снег растает, превратится в ручейки, и мы будем пускать кораблики. И снова расцветут цветочки.

— А они кончацца?

— Да, но потом, когда отцветут.

— Все кончицца? И ты? Ты что, как толт мой кончишься? Ты почему смеешься?

— Смеюсь, вспоминая, как ты переживала, что кончился торт на твоем дне рождения. Да, в каком-то смысле и я кончусь, как он, но, надеюсь, не так быстро. Хотя не все кончается, поверь мне... А если задуматься, ты даже не понимаешь, как права! Потому что все мы немножечко... торты. Главное, не отравить никого к концу срока годности. У каждого будет коробочка...

— Бауска, но ты не влезешь в колобочку!

— Прекрати, сейчас умру от смеха!

— Не умли! А снег куда идет?

...Вот бы знать куда, правда. Куда он так стремится успеть, меняя облик: от колкой ледяной крошки до пушистых лебяжьих перьев. За его кружением наблюдали задолго до нас и будут наблюдать позже. И кляли его так же, но так же и восхищались красотой его танца. И сейчас он отражается в распахнутых детских глазах, только что испуганно затрепетавших от первой мысли о том, что все когда-нибудь кончается. Как торт на дне рождения.

А за окном, обгоняя цепочку нахохлившихся людей, бежит к метро пара — молодые ребята. Она глотает снежинки на ходу и смеется, а он набрасывает на ее золотую голову непослушный капюшон и тянет за собой: не опоздать бы. И только крепче сжимает руку, когда она поскальзывается на ледяной дорожке. Миг — и их уже не видно за углом дома, остался лишь отзвук голосов, наполненных безотчетным счастьем.

В три года трудно понять, что все конечно. Еще труднее — осознать, что это не всегда так. Этим двоим, мелькнувшим за окном, так тепло вместе. Пусть это не кончится.