Почему начальство не нужно уважать

Давайте покритикуем социологию, потому как опрос получился, прямо скажем, уровня российского застолья, где бессменно и одинаково звучит: «Ты меня уважаешь?» И половина отвечает: «Да», а остальная часть уже окончательно пьяна и равнодушна. Лишь четыре процента отчаянных холериков рвутся в бой и кричат: «Нет, не уважаю!» Отношения с начальником — это сложная сентенция чувств, где уважение — наиболее абстрактная и запутанная категория. В чем оно заключается? Можно ли, например, сказать, что уважать начальника — равно быть довольным сотрудником?

Я бы вынес уважение за скобки рабочих процессов. Мне кажется, что многие лукавят, отвечая на такие вопросы положительно. Для того чтобы уважать кого-либо, следует прежде чтить категорический императив: относиться к человеку не как к средству, а как к цели. Производство в любой своей форме предполагает человека вовсе не в качестве полноценной личности со всеми амбициями и переживаниями. Помните, когда вы в последний раз были на планерке, что говорил начальник? «Я жду от вас результатов!» Как ни крути, вы — часть механизма, не бездушная, но и не испытывающая особого трепета, когда начальство просит вас быть максимально исполнительным и усердно развивать навык многозадачности.

В свою очередь, вы относитесь к начальнику тоже как к средству. В ваших интересах получить поощрение, премию, повышение. На самом деле в мире не так много людей, которые готовы сказать: «Я работаю на производстве ради производства» или «Я прихожу на работу ради начальника». От этого всякая социология по теме уважения натыкается на грабли слишком сложных общественных явлений и процессов.

Что может испытывать человек по отношению к начальству? Во-первых, людьми управляет воля к власти, писал когда-то Ницше, а значит, возможно, многие подчиненные преисполнены чувства зависти. И лицемерят, если этого не признают. У начальника больше возможностей, у него есть сакральная миссия — управлять, распоряжаться, распределять; у подчиненного — быть управляемым. Во-вторых, важное чувство в этой связке — страх. Конечно, речь не только о боязни срыва дедлайна, но и о принципе: «Если не он, то кто?» Мы именно боимся потерять прочную связь, нарушить вертикальную коммуникацию. Иногда такое чувство возникает справедливо, а иногда оно напоминает стокгольмский синдром: мы сами держим себя в заложниках положительных эмоций. «Мой начальник вчера меня поблагодарил за работу, какой он добрый!», «Мой начальник выписал мне очередную премию — какой понимающий!» И неважно, что этот же человек может, как Салтычиха, измываться надо мной...

В-третьих, многие чувствуют свою слабость перед начальством. Современный офис — это малозаметный для любого антрополога нью-эйдж с кучей обрядов. Помните, что дарили начальнику на день рождения? Наверное, всем офисом обсуждали его любимый односолодовый виски или косметику от известного люксового бренда. Отношения с начальством — некий надпроизводственный ритуал, не имеющий ничего общего с полноценным межличностным общением. Вы не можете стать оппозицией, когда есть определенное коллективное тождество. Я знаю немало офисов, куда пришли руководить военные после отставки: сотрудники встают, когда те заходят в офис.

Или вот еще — иногда начальники могут вдруг перед вами раскрыться. Сказать что-то очень личное только вам. И тут возникает призрачное чувство, что вы вошли в некий узкий круг посвященных. Тогда как друзья вам каждый день рассказывают подобные вещи и вы не обращаете на это совершенно никакого внимания. Все мелкие фрагменты коллективной ритуальности давят на ваше эго. Поэтому офис — место не для всех. Тут выживают люди, готовые участвовать в совместных практиках, не просто выполнять задачи, а служить.

Таким образом, отвечая «да» на вопрос об уважении к начальству, подчиненный соглашается, возможно, и с собственной слабостью, и с собственным страхом, и с собственной завистью. С тем, что уважать не человека, а должность — это нормально, это теперь установка. А возможно, социологи просто неправильно подобрали слово и заставили всех без разбора уважать друг друга, хотя мы живем в мире, где и без того понятия размыты. Жаль, их смысл утерян.