Чуть помедленнее, лето, умоляю

С тех пор, как они поселились в саду, вывели сто новых сортов, а то и больше. Но ситцевые живут — память... Касаюсь их, и мама возникает рядом, склоняет лицо к цветам, слегка придерживая рукой стебли. Вдыхает аромат, прикрыв глаза. Хорошо.

...Недавно подумала: удивительно, но ведь всего за одну человеческую жизнь наши сады изменились до неузнаваемости. Куда-то почти исчезли левкои, наполнявшие ночь сладким восточным ароматом. Ретировались в прошлое старинные тигровые лилии, уступив место красивым лилиям-голландкам неимоверной высоты. Если встречаются дельфиниумы, то тоже другие — не ярко-синие, а многоцветные, претенциозные. Потихоньку сдали позиции мальвы. А еще не было раньше, у наших бабушек, никаких хост и астильб, а вот настурций было в избытке, как и простеньких ноготков и ромашек.

Сейчас иные участки так красивы — глаз не отвести. Я восхищаюсь ими искренне, аплодируя умелым рукам, талантам селекционеров, придумкам, вкусу, возможностям... Но каждый раз неизбежно возвращаюсь мыслями в тот старый сад с огромными яблонями, густой иргой, левкоями, зарослями сахалинской гречихи и никого не раздражавшей снытью, где строго под сентябрь распускались вдоль дорожки чуть сиреневые флоксы. Казалось, от них исходит легкий сизый туман...

И в дальнем конце сада, за «винной» яблоней, остался навсегда спрятанным мой «секретик» под стеклом: две бусины, кусочек цепочки и засушенные ромашки с поля. Я зарыла его у забора, загадав желание, чтобы лето длилось долго. И оно и казалось бесконечным. Но что-то мне подсказывает, что даже если я зарою секретик сегодня вечером, магии не случится. Не потому, что нет бусинок — их можно найти. Просто в сбыточность желания нужно верить. А не получается...