Верный расчет и пошлый цинизм

Но миг — и я уже не одна; их четверо — согбенный, но быстрый дедушка-аксакал с посохом и трое его «сыновей» со смуглыми скорбными лицами, будто выточенными из камня. Дедушка бдит в стороне, трое молодцев образуют классические клещи-кольцо, из которого не выйти. Нет-нет, никакой агрессии, все вежливо, даже очень, и надрывно до жути.

Мысли мои далеко, включаюсь не сразу: «Кюшать хочется... На дорогу денег нет... Папа пять дней не ел...» И где-то внутри этой словесной какофонии появляются вдруг аббревиатуры, от которых вздрагиваю: «ЛНР... ДНР...» Они говорят быстро, толкут слова толкушкой в липкое пюре, которое облепляет со всех сторон.

Но главное — не выпускают из круга. Надо денег! Очень надо денег. И согбенный папа как-то так располагает свой посох, что в голове мелькает: если дернуть, точно будет подножка. Я все понимаю про вас, ребята. И включение в речь аббревиатур, на которые сейчас любой россиянин отреагирует остро.

Ваш на поверхности лежащий креатив дешев и циничен. И при полном понимании этого где-то внутри возникает эдакий червячок сомнений: а вдруг не врут? Вдруг и правда им надо туда, в ту точку, где столько боли... Наличных нет. Ничего, самый говорливый не теряет присутствия духа: можно и перевести на карту — вот же, у вас телефон в руках!

Вот шедший мимо мальчишка-студент, небось «гнесинец», уже не сопротивляется, тычет пальцами в экран. «Переведи, Богом прошу, папа три дня не ел!» ... Можете меня презирать. Нет, дело не в страхе. Просто я, испытывая оторопь и брезгливость от столь циничного обмана, понимала: если не переведу им хоть что-то, буду мучиться — а вдруг отказала в помощи нуждающимся?

Пока переводила, самый активный «сын» лез глазами-буравчиками в экран и ныл: а можно еще? Он видел: на карточке почти ничего нет. Но вдруг получится додавить?! Нет, больше нельзя. Пусть все это останется на вашей совести. Какой же дурой я осталась в их глазах! Мне не обидно, ведь я все понимала. Но... Будьте бдительны! Прошу.