Режиссер Александра Франк: Мы обязаны победить во имя детей
В середине февраля впервые в национальный прокат в кинотеатрах выйдет документальный фильм о спецоперации на Украине. «Где проходит граница?» родился из проекта «Лики Донбасса», который сняла режиссер Александра Франк. Она в числе первых деятелей театра и кино отправилась в Донбасс, чтобы снять лица тех, кто все эти годы продолжает жить на родной земле, несмотря ни на что.
— Александра, зачем вы поехали в Донбасс? Почему решились на столь непростую поездку?
— 24 февраля мы проснулись все в совершенно другом мире, к таким переменам никто не был готов. Я выросла и училась во Франции, и с началом спецоперации мои друзья из Парижа засыпали меня вопросами: что происходит в Донбассе на самом деле? И главное — почему Россия напала на Украину? Многие писали какие-то совершенно жуткие вещи.
Я вдруг почувствовала огромную ответственность, возникло ощущение, что я представляю страну и от моих слов многое зависит. Но внутри было противоречие: как я могу говорить о происходящем, если сама там не была и не видела то, что там происходит, собственными глазами? Однако не только это явилось причиной моей поездки. Я давно занимаюсь благотворительным фондом, который имеет дело с пациентами со спинальной мышечной атрофией (СМА).
Мне написала волонтер из города Россошь Воронежской области, куда начали прибывать беженцы. Люди бежали с тем, что успевали прихватить с собой. Ни медикаментов, ни теплых вещей, ни детского питания — ничего. Мы срочно собрали «гуманитарку», и я поехала в город вместе с членами попечительского совета фонда Дмитрием Певцовым и Ксенией Лавровой-Глинкой. Там я познакомилась с пятилетней девочкой из Горловки. Она потеряла отца и одного из братьев.
Я слушала ее и поняла: мне надо срочно туда ехать и снимать эти свидетельства очевидцев. Так родилась идея проекта «Лики Донбасса».
— Как вы подбирали героев для 17 эпизодов?
— Исключительно из моего личного желания. Поэтому мои герои такие разные: это и мальчик Савелий, ровесник войны, он не знает, что такое мирная жизнь; и отец Никита, священник из Докучаевска, все восемь лет живет и служит под обстрелами; и врач, и писательница, и ополченец, и учительница… Никто из них не отказывался разговаривать, они хотят, чтобы их услышали. Мои герои разные — по возрасту, профессии, но всех их объединяет невероятная, жертвенная любовь к Родине. Такой любви никогда я прежде не встречала. Они готовы умереть за свою землю.
— Какие из 17 короткометражек оказались для вас самыми сложными в плане эмоционального исполнения?
— Для меня самыми сложными стали два эпизода. Это история 8-летнего мальчика Савелия из поселка Абакумовка, который находится в 34 километрах от линии фронта. Есть серия фотографий: вот ему год, два, три… И все снимки на фоне тех же обоев в коридоре, где он фактически растет. Почему в коридоре? Потому что коридор — самое безопасное место в квартире.
Савелий точно, по слуху, определяет, что летит — «бомбочка» или снаряд, как надо спрятаться. Дети Донбасса, у которых не было и уже никогда не будет детства — вот, что самое страшное. И второй эпизод — это история 69-летнего Александра Кушнарева, сына которого зверски убили в Доме профсоюзов, а еще через два дня у сына родилась дочка, о которой он так и не узнал. Семнадцатый эпизод тоже очень сильный. Героиня — легенда Донбасса, невероятной красоты девушка-снайпер с удивительно непростой судьбой. Но публиковать этот эпизод я пока не имею права.
— Ваша мама, актриса и сценарист, тоже ездила на Донбасс в 2017 году. Что вас больше всего поразило в ее рассказах о поездке?
— Да, мама была на Донбассе. И тоже поехала по той же самой причине — чтобы увидеть собственными глазами, что там происходит, и иметь свое личное мнение как очевидец. И предлог поездки возник: она поехала с товарищами читать дончанам стихи. Ее многое там поразило: и Аллея ангелов, и люди с их пронзительными историями, которые невозможно слушать без слез, и даже собаки. Она рассказывала, что когда оказалась в заброшенном, разбомбленном поселке, где не осталось ни одного жителя, то по разрушенным домам периодически стрелял то украинский танк, то снайпер. И так все время, с перерывом на обед.
Она бродила между этими разбомбленными домами, заглядывала в разбитые окна, смотрела на развороченную мебель, брошенные игрушки… И вдруг, обернувшись, увидела стаю собак. Они внимательно смотрели на маму и не лаяли. Собаки были контуженные. Контуженные собаки охраняли разрушенные дома, в которых никто не живет…
— Но тогда вы еще не решились на поездку?
— На тот момент я еще не была режиссером. Я получала актерское образование, а после того как вернулась в Москву из Франции, начала подрабатывать исполнительным продюсером в одной кинокомпании. Когда меня стали отправлять в командировки на Камчатку, Дальний Восток и в другие регионы, я и задумалась о режиссуре. Я благодарна той своей работе, ведь я научилась писать сценарии, снимать, продюсировать, руководить процессом.
— Как собиралась ваша команда, которая прошла с вами весь этот непростой путь?
— Собрать команду оказалось делом непростым. Из тех моих знакомых, что были на тот момент в Москве, желающих отправиться в командировку не нашлось. У них оказались свои причины... Простите, но касаться этой темы не хочу.
Тогда я обратилась с вопросами — как добраться до Донецка, к кому там обратиться, где остановиться — к прекрасной поэтессе, дончанке Анне Ревякиной. Аня меня выслушала и сказала: «Я поеду с тобой». Она мне очень помогла и команду собрать, и героев найти.
— Как ваши близкие, муж и родители, отреагировали на ваше желание отправиться снимать в зону конфликта?
— Сначала муж был против, ведь у нас маленький ребенок. Потом собрался ехать со мной... И после длительных разговоров, убеждений, просьб и заверений, что я буду очень осторожна, он скрепя сердце меня отпустил. А родители… Папа долго молчал в трубку — он в свое время был корреспондентом в Чечне, а мама считает, что невозможно находиться в стороне, когда происходят такие глобальные исторические события, перевернувшие весь мир. Особенно если занимаешься искусством. Это необходимо запечатлеть для ныне живущих и для потомков. Так что моя семья — мой мощный тыл.
— Вы выбрали нестандартный формат для интервью: в кадре находится только сам герой, вы — за кадром, слышен только ваш голос. Обычно тот, кто задает вопросы, старается быть в кадре. Почему именно такая подача?
— Формат был придуман мной еще во время съемок большого проекта «КиноТест» (авторский проект Александры Франк, состоящий из 287 коротких интервью с представителями творческих профессий. — «ВМ»). Я не считаю правильным, когда интервьюер лезет в кадр и тянет на себя внимание, часто красуется или слишком много говорит, не давая слова вставить респонденту, откровенно мешая зрителю сосредоточиться на герое. На мой взгляд, интервью должно носить исповедальный характер, раскрывать зрителю героя, его внутреннее состояние, сокровенные мысли. Зрителю должно казаться, что это как будто бы он берет интервью, ведет разговор по душам, о самом важном и сокровенном. О том, что не расскажешь случайному прохожему. Этот честный, простой формат, с минимумом монтажа, без каких-либо спецэффектов. Как раз он и позволяет видеть героя как на ладони, со всей болью и желанием жить.
— Что вас поразило, когда вы впервые приехали в Донбасс?
— Моя первая поездка состоялась в мае прошлого года. Еще шло освобождение Мариуполя, «азовцы»* сидели в «Азовстали». В городе не осталось ни одного целого дома. Мариуполь — это городпризрак, пронизанный трупным запахом. Этот запах везде, он до сих пор меня преследует. Стаи одичавших собак, люди, которые пытаются выжить в сырых подвалах без света. Это ад на земле.
Суровые военные со слезами рассказывали, как собирали куски разорванных детских тел, чтобы их похоронить. Многие жители погибали, выбегая из дома за водой. «Азовцы»* ради развлечения бросали в подвалы гранаты, где сидели женщины, старики и дети. До сих пор меня трясет и душит ком в горле, когда начинаю об этом рассказывать. А ведь это лишь малая часть ужаса и жестокости, которые там происходили. То, что творили с людьми «азовцы»*, не поддается осмыслению. «Азовцы»* — это даже не зверье, дикие звери на такое не способны. Поэтому, когда меня спрашивают, на чьей стороне правда, я отвечаю, что у каждого своя правда, но истина одна — это Бог. На Донбассе все верят в Бога, ни одного неверующего. Все мои герои, от 97-летнего ветерана Великой Отечественной войны до 8-летнего мальчика, верят в Бога. В их глазах я видела Бога.
— Как вам удавалось подавлять страх, находясь в постоянном напряжении, ожидании, что вот-вот может «прилететь»?
— Когда я ехала в Донбасс, то готовилась увидеть что-то страшное, готовилась к экстремальным ситуациям. Но то, с чем я столкнулась там воочию, превзошло все мои ожидания. К такому ужасу я не была готова. Сначала мне было страшно, а потом страх притупился, отошел на второй план. К счастью, наш мозг так устроен, что со временем все негативное, ужасное, трагичное притупляется, отходит, оставляя стертые воспоминания. Но когда начался монтаж, воспоминания вновь всколыхнулись, ожили, и я снова переживала эти события, как в первый раз.
— В каких районах вы были? Были в местах, где реально опасно?
— В Донецке нет ни одного безопасного места. Когда я приехала туда в первый раз, то мы с группой заселились в Центральном районе города — считалось, что там более или менее безопасно. Донецк расстреливали, но с перерывами. А вот уже во второй приезд город «утюжили» огнем без перерыва. Мы со съемочной группой долж- ны были жить в гостинице «Донбасс Палас», но в последний момент передумали из-за перебоев с водой. Через несколько часов отель разбомбили. Мы как раз проезжали мимо, видели окровавленные тела, разбитое здание. Остановились, выскочили из машины, хотели снять, и тут раздается мощный взрыв. Нас всех оглушило.
Я заметила, что перед этим взрывом местные начали прятаться. Они на учились чувствовать приближение опасности. Кто-то забегал в подъезд, кто-то прятался в арке. Я это видела, как в замедленной съемке. Когда мы отъехали, в 250 метрах от нашего местонахождения прямым попаданием разорвало мужчину. Это был самый страшный обстрел Донецка с 2014 года.
— После этого не было желания срочно оставить все и вернуться домой?
— Нет. Мой друг, военный — позывной «Шиба», — говорит: «Не страшно только дуракам и людям, которые ничего не знают о войне. Вопрос в том, как ты с этим страхом справляешься». Я должна была рассказать о людях, которые остались на своей земле вопреки всем ужасам, которые там творятся много лет. Это мой долг.
— Вы для себя выяснили, почему все-таки люди не покидают эти места?
— Знаете, здесь, в Москве, в это трудно поверить, но они привыкли. Сначала их держала работа, дом, это сложно, вот так вот взять и все бросить. Большинству из них и ехать-то некуда. Здесь вся жизнь. А спустя время они привыкли. Просто привыкли. Это огромная психологическая деформация. Рядом взрыв, а они спокойно стоят на остановке, разговаривают. Одна женщина мне сказала: «Мы нормально здесь живем, единственное, когда иду за хлебом, думаю: вернусь домой или не вернусь… убьет меня или нет». Меня такие разговоры поначалу ввергали в шок. Но во второй поездке начала ловить себя на мысли, что тоже начинаю к этому при выкать.
— Вернетесь ли вы после всего снова снимать в Донбасс?
— Меня часто об этом спрашивают. Я знаю военкоров, они «горят» войной, волонтеров, которые без войны уже не могут, музыкантов, которые выступали там и мечтают вновь вернуться.
Это такое, как бы пограничное состояние, когда все время ходишь по краю. И потом, там все очень честно, открыто и просто: свой — чужой, друг — враг, любовь — ненависть. Если друг — жизнь за тебя отдам, если враг — жизнь отниму.
Но я сознательно вызываю воспоминания того страшного августовского обстрела, твержу, что у меня маленький сын и что я должна остановиться. Но это не значит, что я оставила тему Донбасса. Начинаю снимать следующий проект, но уже здесь, в Москве.
— Говорят, вы вернулись не с пустыми руками...
— Ах, да! Я снимала прекрасную девушку, военного корреспондента Кристину Мельникову. И тут она мне говорит, тут недалеко есть завод хлебобулочный, поехали — посмотришь. И мы поехали. Конечно, место ужасающее. Здание полуразрушенное, а внизу бомбоубежище. В нем живет очень много детей, стариков, женщин. И тут к нам подходит маленькая девочка, берет меня за руку и говорит: «Возьмите себе котят, спасите их, они не могут жить в таких условиях». Понимаете? Она не про себя говорила, не за себя просила... А я не заметила, как уже стою и глажу одного из пушистых комочков. Забрали мы всех. Успели пристроить нескольких котят среди местных жителей, а одного я забрала с собой. Он со мной проехал 19 часов из Донецка в Москву. Мы его назвали Коржиком. Невероятный рыжий кот, безумно благодарный, добрый.
— О чем будет следующая часть?
— Она будет посвящена нашим деятелям культуры и искусства, которые не сбежали и поддержали Россию. У многих из них уехали близкие, друзья, у кого-то развалились семьи, многие из них столкнулись с полным запретом на профессию в западных странах. Но главный вопрос: почему именно в культурной среде произошел такой мощный раскол? Конечно, прежде всего я режиссер художественных фильмов, и мне хочется их снимать, но и без документалистики я уже не смогу. Для меня важным является зафиксировать происходящее для истории.
— «Лики Донбасса» с момента выпуска первой серии набрали рекордные 100 миллионов просмотров на интернет-площадках. Как вами заинтересовалось федеральное телевидение?
— Да, первый сезон имел огромный охват аудитории. Первый канал увидел статистику, заинтересованность зрителей, важность темы, и второй сезон «Ликов» мы будем снимать уже для Первого канала.
— Фильм «Донбасс. Дорога Домой» снят совсем в другой стилистике.
— После того как мы смонтировали «Лики», я поняла, что хочу снять фильм в необычном жанре — поэтической документалистики. У нас таким почти никто не занимается. С помощью специальных приемов композиции получилась картина на грани художественной. Это абсолютно авторский фильм. Вы знаете, в моей команде были люди, которые поехали скрепя сердце, скептически настроенные, не понимающие до конца, что там происходит, на чьей стороне правда. Но все эти настроения у них быстро улетучились, как только они там побывали. Они меня благодарили за эту экспедицию, говорили, что во всем разобрались. В Москве я столкнулась еще с одной проблемой: не могла найти режиссера монтажа, все отказывались. Нашелся только один, замечательный режиссер монтажа, правда, в Санкт-Петербурге. Пришлось ехать в Питер.
— Как вы думаете, откуда родилась такая ненависть к русским?
— Украинцев долго и методично психологически обрабатывали. Это огромная, талантливая, со знанием дела работа западных спецслужб. Те учебники для украинских школьников для 8-го класса, которые я лично видела, не что иное, как пособия по ведению войны. В каждом параграфе доходчиво изложено, как пользоваться гранатой, как стрелять, из какого оружия, схемы… То есть эти учебники были на партах детей. Родители это одобряли.
— Вы думаете, Украина готовилась все-таки к войне с Россией?
— Никаких сомнений. Я видела укрепления ВСУ. Это на сто процентов работа высочайших суперпрофессионалов, совсем не украинских. Эти укрепы создавались годами, сделаны добротно, качественно. Поэтому, когда люди задаются вопросами, почему мы так долго не можем взять тот или иной населенный пункт, то нужно понимать, что из городов не один год делали крепости, и все для ведения войны с Россией.
— Как вы думаете, почему проект вызвал такой большой неподдельный интерес у аудитории?
— Когда проект был снят, в то время было очень мало работ, которые рассказывали непосредственно о людях. Это сейчас, наконец-то, начали появляться такие фильмы. А тогда, в самом начале, жители России в большинстве своем вообще не поняли, за кого наши ребята воюют, что там происходит. Рассказывались какие-то геополитические истории — этого было много. Но вот о конкретных людях, наших русских людях, которые страдают, гибнут, потому что не хотят отдавать свою землю, об этом говорилось очень мало.
— Изменилось ли восприятие сегодняшней реальности у вашего окружения, друзей в других странах, после того как вы выпустили проект?
— Несколько эпизодов «Ликов Донбасса» я перевела на английский язык и отправила их посмотреть своим друзьям и знакомым за границу. Больше вопросов у них не возникало. Конечно, остались несколько человек, которые теперь со мной не желают общаться. Но те, кто нашел в себе силы постараться вникнуть и разобраться в позиции донбассовцев, представленных на Западе сепаратистами и убийцами, впали в ступор. У них был шок от того, что им открылось.
— Вы поняли для себя, за что мы воюем?
— За детей. За сердца и души наших детей. На Донбассе нет детей. Это они только внешне и по возрасту маленькие. Но если вы с ними поговорите, то поймете, что перед вами взрослые люди, умудренные опытом войны. У меня в фильме есть эпизод, когда посреди сожженных и разрушенных домов стоит детская площадка, чудом уцелевшая от обстрелов. И на ней находится компания детей примерно одного возраста. Для них эта детская площадка — дом, которого у них нет, а компания — это семья. Они натаскали отовсюду, откуда могли, вещей, что осталось после бомбежек, и называют это место «наша квартира». Там они читают книжки, «готовят» еду из того, что находят.
У них есть свой старший. Это своего рода коммуна. Так вот, они спокойно рассказывали, как выглядят снайперы, которые наставляли на них дула, как украинцы расстреливали людей, которые хотели покинуть город, как умирают люди...
Один из мальчишек рассказал, как отмечал свой день рождения в бомбоубежище. Вместо торта — одна картошина, зато со свечкой. Во имя детей мы должны, просто обязаны победить и сделать так, чтобы вой ны больше не было.
* «Азов» — запрещенная в России террористическаяорганизация.
ДОСЬЕ
Александра Франк родилась 25 декабря 1988 года в Москве в семье артистов и сценаристов. Уехала во Францию в 2000 году. Окончила факультет художественного искусства Парижского университета и актерскую школу. В 2015 году поступила на Высшие курсы кино и телевидения ВГИК в Москве. Также окончила Академию кинематографического и театрального искусства Н. С. Михалкова. После работала актрисой в театре «Практика». Работала режиссером в продюсерской фирме, где в 2014–2015 годах сняла для ВГТРК серию документальных фильмов «Путь Домой». В апреле 2017 года создала авторский режиссерский проект «КиноТест», в рамках которого сняла более 280 известных и начинающих актеров. В 2020 году учредила благотворительный фонд помощи детям, больным спинальной мышечной aтрофией, «Звезда на ладошке».
СПРАВКА
Проект «Лики Донбасса» вышел на интернет-площадках в июне 2022 года. В сентябре 2022 года был представлен фильм «Донбасс. Дорога домой», снятый в стиле поэтической документалистики.
ЦИФРА
100 миллионов просмотров собрал проект «Лики Донбасса» на интернет-площадках.
ФИЛЬМОГРАФИЯ
- Радость (короткий метр, 2015);
- Рояль (документальный фильм, 2017);
- В поисках Истины (документальный фильм, 2017);
- Он+Она (драма, мелодрама, 2019);
- Цветы Баха (короткий метр, 2019);
- Лики Донбасса (цикл кинопортретов, 2022);
- Донбасс. Дорога Домой (поэтическая документалистика, 2022);
- Где проходит граница? (документальный фильм, 2023).