Деревянное стекло: почему социум, где не в почете эмпатия, не способен развиваться полноценно
Около 67 процентов россиян считают, что доверять людям нельзя и нужно быть осторожным. Об этом свидетельствуют данные опроса фонда «Общественное мнение» (ФОМ). При этом лишь 28 процентов респондентов полагают иначе. Любопытно: такие опросы ФОМ проводит уже много лет, и они наглядно показывают, что уровень взаимопонимания в России не растет. Но еще большей проблемой специалисты считают снижение уровня эмпатии.
«Дерево и стекло» — так описывают психиатры характерные при шизофрении состояния эмоциональной тупости (по отношению к проблемам других людей) и болезненной, ломкой хрупкости (в отношении себя, своего состояния). Но не будем трогать людей нездоровых. Мы-то — общество «здоровое». Только на проблемы близких нам часто наплевать. Они не затрагивают души, не вызывают эмпатии. Зато если нас обидели — ого-го. Можно говорить в связи с этим о социальной напряженности, но есть и другой момент: а разве культ индивидуализма не подталкивает к тому же, к такому же отношению? Разве это не он приучает нас думать, что все, что не связано с нами напрямую, не так важно? Мы сами живем в окружении деревянного стекла или сами стали им... На эту тему мы и поговорим сегодня с экспертами.
Несколько лет назад мне попалась на глаза работа социолога и психолога Олега Кармадонова из Иркутска. Из нее следовало, что снижение эмпатии этот специалист готов рассматривать как национальную проблему. В его размышлениях не было особых ребер жесткости: он даже готов был допустить, что общество может както существовать, не имея «вертикального доверия» к власти — мол, при этом невозможно проводить какие-то глубинные реформы, но общество может как-то существовать, а вот без личностного, частного сопереживания, сочувствия горизонтального, эмпатии одного обычного человека к другому, социум трудно назвать здоровым. За последние десять лет, так уж получилось, у меня погибли на улице десять знакомых. Причина смерти была одной и той же — сердце.
В большинстве случаев люди были трезвыми, в трех — изрядно подшофе. Но все они падали на улице, и прохожие шли мимо, брезгливо обходя лежащее «тело маргинала». Правда, все же находился кто-то, кто вызывал скорую. Неизменно — поздно…
— В теме, которую вы затрагиваете, не все так однозначно, — уверен психолог Владимир Ковалев. — Россияне и эмпатия — это многосоставная, тонкая история. Мы зачастую испытываем большую эмпатию к людям неблизким, помогаем незнакомцам, а не родственникам.
Есть среди россиян и те, кто стремится помочь всем, что называется — спасти мир. На шею таких людей обычно с удовольствием «садятся» так называемые энергетические вампиры и просто практичные ребята. Но в целом, если говорить о тотальном снижении эмпатии, тут работает такой механизм... Человека в современном мегаполисе окружает значительно больше «чужих», нежели «своих». А когда это так, мозг подает сигнал опасности, и инстинкт самосохранения запускает механизм агрессии — защиты. Но и агрессия тоже бывает разной. Иногда она носит вынужденный характер — когда человек должен защищать себя.
Но бывает агрессия и резкая, не соответствующая остроте ситуации, тогда как склонность к проявлению таких эмоций возникает как свидетельство слабости. Это может быть как проблемой отдельно взятого человека, так и болезнью общества в целом. Глубинные причины ее появления — несоответствие современного образа жизни и наших природных инстинктов.
■ Эмоциям тоже учат, рассказывает Владимир Ковалев. Они воспитываются с детства, на протяжении всего взросления.
— Почувствовать боль другого человека раньше помогала даже идеология: от рассказов о пионерах-героях щемило сердце. Мы же огромный пласт, базу эмоционального воспитания буквально выломали из своей жизни, — замечает Владимир Александрович. — Если раньше дети играли в те же «зарницы» и обретали опыт совместных эмоций, то сейчас что их может объединить? Ну не совместное же прохождение квеста? Да, это дает иллюзию сплоченности, но на самом-то деле это всего лишь временное, часовое «сплочение», радикально не меняющее ситуацию. Не занимается воспитанием эмоций и школа, там есть заботы другие, важнее — подготовка к ЕГЭ, например. Одним словом, ликвидацией эмоциональной безграмотности не занимается у нас никто. И так вот в «хороших» семьях и «вырастает» некое создание, из которого получится безразличный и черствый ко всему, что не касается его самого, взрослый душевный трутень.
— Сегодня и сами родители воспитывают чад в духе индивидуализма, — уверен Владимир Ковалев. — Социальное расслоение, снобизм, деньги как единственное мерило успешности, зависть — все это провокаторы душевной черствости. Если раньше пионеров учили переводить бабушек через дорогу и уступать место пожилым людям и беременным женщинам, сегодня их этому не учат, не работают над включением эмоций. Как-то я поинтересовался у группы стариков, уступали ли им место в метро и другом транспорте. Последовал ответ: «Не избалованы мы таким!» А ведь это всего лишь самые обычные социальные действия, направленные в адрес других людей потому, что они нуждаются во внимании и помощи, а мы — нуждаемся в том, чтобы ее оказать, поскольку любое милосердие делает нас лучше. Эмпатия к другим — это бальзам для души эмпата.
С такой трактовкой проблемы в целом согласна психолог и эмотолог Инна Кравец.
— Так уж мы устроены, что если говорить об отдельно взятом человеке, то каждый из нас внутренне себе «дает разрешение» или, наоборот, «запрещает». Например, если меня раздражает, как кто-то одет, значит, я сама «запретила» себе так одеваться или мне «запретил» значимый взрослый. Все эти проявления берут начало из наших глубинных ценностей.
И здесь начинается самое интересное. Если глубинные ценности истинные, то есть те, с которыми человек родился и пришел в этот мир, то такой человек органичен, самодостаточен, успешен. Если глубинные ценности навязаны извне, то такой человек будет постоянно в напряжении, тревоге, неудовлетворенности и даже не догадываться, почему в его жизни все это происходит. Например, мама считала, что если девочка будет доброй, открытой, эмпатичной, простой, то она не выживет в этот мире, и девочку воспитывали в русле того, что надо быть жесткой, закрытой, важной и так далее. В итоге: множество людей с «неосознаваемо подмененными ценностями» — это и есть общество «Дерева и стекла».
■ А вот позиция психолога-консультанта, специалиста по лечению психосоматических заболеваний Виктории Смирновой: — Индивидуализм означает личную свободу, независимость от мнения окружающих. Рождаясь на свет, вы не обладаете индивидуальностью, каждый младенец — тандем с матерью.
Одна ощущает потребности другого, а тот подстраивается под мать, какой бы она ни была. Эмпатия в высшей мере этого понимания правит в союзе «мать и дитя», объясняет Виктория.
Индивидуальность приходит позднее, в три года, и ребенок сразу заявляет: «Не буду! Не хочу! Я сам!» Так начинается процесс разделения диады «мама — ребенок».
— Это разделение неотъемлемая и необходимая часть взросления. Затем должен последовать «уход» из семьи в коллектив (школьные годы, дружба, любовь), и обязательно присвоение чужого опыта, обучение. В психологии этот процесс называется интериоризация. И завершается все взрослением человека.
В возрастной психологии считается, что детство необходимо для получения навыков и умений, накопленных обществом, рассказывает Виктория. Чем большими знаниями обладает социум, тем длиннее период детства.
— Современный индивидуализм взрослых — это не черствость и не эгоизм, это проявление инфантилизма. Темп современной жизни ускоряется, объем полезной информации растет, чтобы стать взрослым, уже не хватает 14–18 лет.
Когда человеческая психика сталкивается с проблемами, которые не может преодолеть, срабатывают защитные механизмы. Один из которых — откат в детство — взрослый инфантилизм. Индивидуализм же — это одно из проявлений инфантилизма. Мы не черствые, мы просто боимся или не можем повзрослеть, — полагает Виктория Смирнова.
По мнению члена Российского психологического общества Михаила Шулякова, люди готовы помогать друг другу, но лишь когда все хорошо и стабильно.
— Эгоизм — норма, он заложен в природе человеческого поведения. Когда человек оказывается в социально неблагоприятной среде или речь идет о физическом выживании, здесь и проявляется забота о самом себе — она выходит на первое место. Ведь даже после расставания с любимыми людьми мы не столько переживаем, как он/она там без меня, сколько за то, как будем сами жить дальше. А сердобольные люди так вообще чаще больше переживают за животных, чем за других людей… За животных и за себя, хочется добавить. Потому что, когда болит нога у соседа — это одно. Когда у себя — другое. Это же нога — кого надо нога!
■ Поразительно, но несколько лет назад западные ученые опытным путем подтвердили парадоксальную вещь: люди, пережившие некий острый опыт, не испытывают сострадания к тем, кто переживает такой же опыт сейчас.
— Женщина, ребенок которой плохо спал в детстве, может оказаться совершенно равнодушной к страданиям юной подчиненной, молодой матери, — рассказывает Ковалев. — Парадоксально, но так. «Люди забывают, какие чувства и эмоции они испытывали, когда боролись в прошлом с проблемой. Они знают, что было тяжело, но не способны вспомнить своих ощущений. Если им удалось преодолеть превратности судьбы, они чувствуют, что ситуация была каким-то жизненным вызовом, с которым было необходимо справиться. Поэтому они проявляют гораздо меньше эмпатии к тому, кто борется с похожей проблемой в настоящий момент», — так написала психолог Лоран Нордгрен в своем исследовании. В психологии такое явление называют «эмпатическим разрывом».
— Да, действительно, это одно из тех противоречий, которые мешают нам быть счастливыми. С одной стороны, исследования счастья («субъективного восприятия благополучия», как его называют ради точности), которые сотнями проводились и проводятся в ведущих университетах мира, неизменно показывают, что «человеку нужен человек». Именно наличие значимых социальных связей из раза в раз оказывается на вершине рейтинга того, что нам необходимо для счастья, — рассказывает психолог Алексей Сапкин. — При этом, с другой стороны, людей, умеющих общаться ненасильственно, соблюдая границы другого и проявляя эмпатию к нему, — очень и очень мало. Едва ли не четверть запросов к психологу и у нас, и в западных странах решается обучением простейшим принципам коммуникации: не перебивать, не оценивать, не советовать, не спорить, а, наоборот, слушать с полным вниманием, погружаясь в разговор и изучая собеседника как артефакт иной цивилизации, принимать его как есть, сочувствовать. Является ли это какойто приметой современности? Нет, я придерживаюсь точки зрения, что, напротив, люди становятся все более открытыми, чувствительными, осознанными, бережливыми по отношению к близким. Все менее терпимыми к насилию — сначала к себе, а потом и к другим. И как бы мы сейчас ни относились к старушке Европе, а все же в западном обществе сейчас можно увидеть, что люди все больше уподобляются толкиеновским эльфам. Волонтерство, благотворительность, экологические движения, поддержка талантов, развитые местные сообщества, кружки по интересам для всех этих, как их почему-то с долей иронии называют, «добрых и светлых человечков», — все это тенденции, которым стоит следовать и нам. Ведь это вполне рабочие (по крайней мере у соседей) примеры ответов на сакраментальный вопрос: как нам научиться перестать быть колючими дикобразами и стать ближе друг к друг? ...
Подведем итог? Вывод будет коротким. Отсутствие сострадания друг к другу превращает общество в бездушную машину, населенную биороботами. Но любовь к человечеству и друг к другу не может возникнуть из ниоткуда. Наблюдая за миром через деревянное стекло, испытывая к проблемам других людей эмоции-деревяшки, но болезненно оберегая самого себя и свое состояние от любого негатива, не воспитывая в детях эмпатию как основу всего человеческого, мы рискуем проиграть бой с самой жизнью.
Кстати
Еще в 2016 году ученые из США составили рейтинг стран по уровню эмпатии их жителей. Ученые использовали данные опросов 104 365 человек из 63 стран.
Вот десяток стран, жители которых наиболее склонны к проявлению сочувствия: 1. Эквадор 2. Саудовская Аравия 3. Перу 4. Дания 5. Объединенные Арабские Эмираты 6. Южная Корея 7. США 8. Тайвань 9. Коста-Рика 10. Кувейт
Психологи отмечают, что семь из десяти стран с самым низким уровнем сочувствия, согласно проведенному исследованию, находятся в Восточной Европе. В списке стран-участниц Россия занимает лишь 53-е место, обогнав Венесуэлу, Болгарию, Румынию, Польшу, Литву, Латвию, Эстонию, Чехию и Финляндию. Согласно этому исследованию, наименее сопереживающие люди проживают в Литве, Венесуэле, Эстонии и Болгарии.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Елена Голубева, конфликтолог:
— Маленькие дети с морщинами и сединой Ответственность, принятие мнения других и эмпатия присущи человеку, который совмещает в себе три ипостаси: взрослый ребенок, взрослый-взрослый и родитель-ребенок. Но люди не хотят принимать позицию ни взрослого, ни родителя, а хотят быть в позиции ребенка. Почему? Это просто удобно. Им кто-то обязан, для них должны что-то делать. Корни возникшей ситуации — в нашем прошлом.
Когда родители с нами не жили, а именно выживали, они не воспитали нас отдельными личностями со своей точкой зрения. Напротив, нам рассказывали, что мама знает лучше, убеждали, что наше мнение никого не интересует. Поэтому сейчас мы наблюдаем отсутствие эмпатии.
Мы ни за что не берем на себя ответственность, нас по умолчанию все должны любить, а мы никого любить не обязаны.
Это — естественное поведение не взрослого, а ребенка.
Примечательно, что в такой детской позиции сегодня оказались многие мужчины. Потому что 20–30 лет назад мамы воспитывали сыновей в одиночку или с неработающими мужьями. Притом что полтора века назад все было наоборот: женщина была ребенком, у нее были «лапки», ее полностью содержал мужчина.
Конечно, инфантилизм — это очень опасная тенденция. Незрелые люди создают незрелое общество, которым легко манипулировать. Это мир маленьких детей с морщинами и сединой. Поэтому я очень рада, что об этой проблеме стали много говорить, люди стали осознавать, как важно брать на себя ответственность, принимать решения. Сегодня, я полагаю, мы своих детей воспитываем уже в большей осознанности, приучаем их к ответственности, даем возможность им самим выбирать и принимать решения. Во всяком случае, хочется верить в это.