Военных медиков не пугают угрозы атаки вражеских дронов

Спецкор «Вечерней Москвы» Александр Зосимов отправился в стабилизационный пункт медиков на артемовском направлении, расположенный в километре от позиций врага.

Звук, похожий на жужжание лопастей беспилотника, внезапно прерывает тишину, охватившую на время опустевшую местность в районе Артемовска — как раз недалеко от позиций медиков. Двигаясь на дистанции примерно в десять шагов, бойцы из 7-й добровольческой разведывательно-штурмовой бригады святого Георгия «Бур» и «Один» резко ускорили шаг, а потом перешли на бег.

— Замри! Скорее... — кричит мне прижавшийся к ближайшему дереву «Бур».

Не успев в первые секунды сориентироваться на местности, сначала пытаюсь обнаружить «птичку» в небе — хотя что я мог заметить бегающими от испуга глазами... Пробежав пару метров, резко падаю на землю, чтобы проползти в небольшое углубление, расположенное вблизи. Не двигаюсь... Уткнувшись носом в землю, слышу учащенный стук своего сердца, который аккомпанирует гудению дрона над головой. Через 10–15 секунд, которые показались мне вечностью, жужжание над головой резко сменилось еле заметными звуками слабого ветра — потоков воздуха, гулящих вдоль облезлых стволов когда-то раскидистых деревьев и бросающих мелкую рябь на водоем поблизости.

— Идем дальше, — прерывая тишину, говорит «Бур».

Судя по всему, это был груженный боеприпасом вражеский квадрокоптер, который ушел от нас в неизвестном направлении. Можно выдохнуть.

Мое первое столкновение с вражеским дроном произошло на обратном пути из стабилизационного пункта медиков бригады — усеянной по периметру воронками от снарядов дороги. С такой опасностью регулярно сталкиваются медики, которые приходят на смену товарищей в стабилизационный пункт — позицию в километре от укреплений украинских националистов, куда я отправился в сопровождении «Бура», а также с начальником медицинской службы (начмедом) отряда «Бастион» с позывным «Один». Там специалисты дежурят для оказания оперативной медицинской помощи «трехсотым» — раненым — с передовой.

— В 95 процентах случаев бойцы получают осколочные ранения. Это связано с тем, что на передовой очень мало стрелкотни: надо очень постараться перейти «красную линию», чтобы найти такого везунчика, который дошел до стрелкового боя, — рассказывает начмед «Один».

Массовое применение беспилотных летательных аппаратов — главная военно-техническая особенность современных боевых действий. На спецоперации их используют преимущественно для сброса снарядов — отсюда большое число осколочных ранений у бойцов.

— Имея гладкую форму, пуля заходит в тело ровно, — уточняет доброволец «Один». — Зато осколки, еще не доходя до костей, цепляются за мягкие ткани, поэтому начинают менять свою траекторию.

Именно поэтому они наносят особенно серьезные травмы, а их извлечение из тела порой кажется трудоемким.

— Осколки нарушают клеточные мембраны, из-за чего наступает ишемия не только в зоне поражения, но и далеко за ней, — отмечает боец.

В момент оказания медицинской помощи иногда возникают непредвиденные ситуации.

— В случае обстрела бойцы способны оказать медицинскую помощь себе и своему товарищу с последующей его эвакуацией, — рассказывает «Один». — Помню, что во время одной из них у нас внезапно пробили колеса, которые пришлось оперативно менять в экстремальных условиях.

Каждое ранение бойца на передовой — это уникальный случай, с которыми нередко приходится работать в непредвиденных ситуациях.

— Не секрет, что противник использует химические боеприпасы, поэтому однажды возникла нехватка противохимических пакетов, собирали с миру по нитке, — говорит начмед. — Да, условия боевых действий диктуют свои правила, заставляя медиков совершенствовать навыки.

КСТАТИ

Недавно украинские националисты применили химическое оружие в попытке остановить российское наступление в районе Клещеевки на артемовском направлении.

Предположительно, речь может идти о белом фосфоре, вызывающем тяжелые ожоги верхних дыхательных путей.