Иван Охлобыстин: Мы живем в осажденной крепости

Актер Иван Охлобыстин третий год ездит на Донбасс, ждет окончания СВО и говорит, что русский народ, выкованный за тысячу лет в бесконечных войнах, победить невозможно.

В октябре стартовали съемки нового художественного фильма для семейного просмотра с рабочим названием «Супер ангел», премьера которого запланирована через год. Картину снимают при поддержке федеральных министерств культуры и просвещения, режиссером стал Александр Ковтунец. Одну из главных ролей в ленте играет Иван Охлобыстин. С корреспондентом «Вечерней Москвы» актер поговорил не о ролях, а о своей жизни после начала СВО.

— Как, несмотря на плотный график съемок, вы успеваете отправлять гуманитарные грузы на фронт?

— У нас команда. Мне помогает моя жена Оксана. Наши ребята в нашем сердце! Большая заслуга в помощи Миши Пореченкова (российский актер театра и кино. — «ВМ»). Он очень много помогает. Через неделю-другую уже будем отправлять новый груз.

— Массовые сцены нового фильма снимали в городе Острове Псковской области. Оттуда рукой подать до Псково-Печорского монастыря. Заезжали?

— Конечно. Этой чудесной возможности я обязан своему старинному другу — отцу Иоасафу, уже 40 лет пребывающему в пределах этой святой обители. Помолился за наших ребят в пещерах монастыря у могилы старца Иоанна Крестьянкина. Со своими подписчиками в «Телеграме» мы составили список о поминании «За здравие» и «За упокой» наших ребят-фронтовиков со всей России. Более пяти тысяч имен. Я попросил монахов в лавре читать эти имена на службе. И в другую обитель Псковской области, Святогорский монастырь, передал помянник с этими именами. Сам переписал все от руки...

— А вы сами можете их поминать?

— Когда я их вычитываю — это одно, по моим грехам спорно эффективное дело. А вот когда монахи будут их поминать, то совсем другое! Случайному человеку подобная молитвенная ретивость может показаться забавной и даже нелепой. Но уверяю вас, подобные мысли никогда не придут в голову человеку, хотя бы однажды побывавшему на фронте! И уж тем более человеку, чьи близкие пребывают на нем сейчас.

— Псково-Печорский монастырь не закрывался ни на один день со дня основания и всегда первым принимал удар от армий, идущих на Русь с Запада. Было ощущение дежавю?

— Отцы лавры беспокоятся. Рядом граница с Эстонией, и почти у самой границы возводится натовская база на 70 тысяч штыков и огромный военный госпиталь. Готовится безумная нежить. История их ничему не учит. Ну что ж, нам не привыкать. Земли у нас много, для всех могил хватит.

— Последнее время все чаще говорят о приближении Апокалипсиса, даже патриарх Кирилл. Вы думаете об этом?

— За последние три года я понял столько плохого, что имею полное право реагировать только на хорошее! Иначе я сойду с ума. А хорошее тоже есть. Наивно считать, что восторженное ощущение падения в пропасть доступно только нам. Все летят. Европа летит, Америка летит, Китай летит, Украина летит.

— А «Динамо» бежит?

— Бежит. Все бегут! И в приближающейся вселенской мясорубке выживут только те, кто чувствует себя более или менее комфортно в ситуации адского бардака. То есть мы. Только нам бы научиться быть великодушнее друг к другу, благородно прощать несовершенства и славить достоинства. И не затягивать с этим! В любой момент может все закончиться! Время сейчас такое, вакуумное. Чпок, и уже.

— Трудно реагировать только на хорошее, когда столько бед происходит!

— Не видать мне настоящих радостей, пока мы не победим. Я уверен, что так думают почти все. Пока наша главная радость в единомыслии. В медленном обретении бытийной солидарности. В понимании, что мы принадлежим к великой нации, образованной в бесконечной битве за выживание. Это то, что философы-историки называют психологией осажденной крепости.

— Что должны знать о нас натовские солдаты на границе с Эстонией?

— Они должны понимать, что в момент, когда они нас прижмут, мы не сдадимся. Что для нас не имеет значения даже жизнь. На Западе другие люди, их воспитала другая цивилизация: это общество, основанное на экономической целесообразности. Мы же живем тысячелетие по принципу осажденной крепости — мы всегда с кем-то боролись. Причем в ходе нашей борьбы к нам присоединялись другие народы, которые тоже становились русскими. Там, на Западе, надо понимать, чем это может закончиться. И в этот раз это закончится тем же самым, чего бы нам это ни стоило. Либо, как говорит наш президент, зачем нам такой мир, в котором нет России.

— Вы думаете о жизни после окончания СВО?

— Когда наступят мирные времена, а они наступят когда-нибудь обязательно, мы будем вспоминать события нынешние, приукрашивая их, умалчивая незначительные происшествия. И однажды останется только главное. И у каждого главное будет свое. У меня оно фантастически прекрасно и не менее устрашающе. Я ничего не могу с этим поделать, кроме как начать идеализировать это заранее: великая эпоха, когда моя не менее великая Отчизна бросила перчатку всему миру! Так я буду вспоминать.

— Что можете посоветовать людям на будущее?

— Всем людям советовать я не могу. Кто я такой? Но я могу посоветовать ребятам, воюющим сейчас на СВО, и их семьям: получайте образование прямо сейчас! В любую свободную минуту, дистанционно — как угодно! Если есть уже какое-нибудь профильное образование, то повышайте его. Будут квоты: вас будут обязаны принять и потом трудоустроить в соответствии с образованием. Президент недаром назвал вас новой элитой. Вы и есть элита. Вы это заслужили своим подвигом. Приобретенное на фронте чувство локтя с такими же, как вы, обостренное чувство справедливости и готовность к решительному действию — это превратит вас в ту силу, которая сделает Россию великой.

— СВО способна вернуть в жизнь обывателей православную веру, как это было во время Великой Отечественной?

— Ничто так не сближает, как общие потери. Только жертвой вера укрепляется. И это не повод ходить с кислой мордой! Мой покойный папа, военный хирург с пятидесятилетним стажем, говорил: на первую боль скажи: «Смешно!» Запутай голову! Так тоже работает.

— Актер Артур Смольянинов* — ваш крестник, который уехал из России после начала СВО и признан иноагентом. Как с этим фактом вы живете?

— Я крестил его, когда ему было 14 лет. Он хороший парень, хоть и не очень умен. Но он предатель. Мне это очень больно. Потому что я всегда любил его. Теперь уже мы на разных концах вселенной, но мне это до сих пор больно. Я молюсь и буду молиться о нем дальше. Оксана, моя жена, за него молится. Но это не сделает нас ближе в нашей земной ипостаси. Я не протяну ему руку при встрече, и он мне — нет. Мы на суд божий полагаем рассмотрение этого вопроса. При этом во мне нет зла по отношению к нему. Его нет для меня. Он умер.

— Иисуса Христа тоже предавали его ученики Петр и Иуда. Христос учит милости по отношению к ним.

— Проблема не в том, что он предал. Проблема в том, что он не раскаялся. Пусть раскается, а там посмотрим. У нас очень добрый народ. Он может простить практически все.

— Филиппа Киркорова уже простили: вернули на ТВ, в рекламу.

— В сознании большинства людей нашего народа он уже в забвении. Изменилась идиома. Другое время сейчас. Это всегда будет человек, который вошел не в ту дверь. Человек в блестках. Человек, который топтался на кресте.

— Странная ситуация получилась: Пугачева, Галкин* и другие деятели культуры уехали, им грозит уголовка в России, но наша эстрада продолжает жить в заданной ими парадигме. Как вы к этому относитесь?

— Сбежавшие деятели культуры — что это, кто это? Деятель культуры не может существовать вне своей культуры. Если они сбежали, значит, они паразиты, которые просто использовали культуру как кормовую базу. Если ты не соглашаешься с существующими порядками, ты должен остаться и бороться здесь, в рамках той культуры, деятелем которой ты себя заявляешь. Да, тебя могут посадить. Могут даже убить. Но это ничего не меняет. Это естественная плата за честь называться частью великой русской культуры. Вопрос цены. Если ты хочешь называться деятелем русской культуры, ты должен принести эту жертву. Шопенгауэр сказал, что одно из самых больших заблуждений человека то, что он считает, будто рожден для счастья. Это не так. Это подло, что сейчас происходит извне со стороны релокантов. С Запада они умудряются даже сейчас паразитировать на брошенную ими аудиторию, некрасиво уговаривая поставить лайки под видео. Это вызывает отторжение. У меня лично — брезгливость. Это не деятели культуры, это моль на старой хозяйской шубе.

— В июне вам вручили медаль «За вклад в развитие российского казачества». Может, вы казак в каком-то колене?

— Я получил ее от Всероссийского атамана Виталия Кузнецова. Он удивительный человек, реальный боевой генерал, которому не зазорно вместе с рядовыми штурмовиками в бой сходить. Когда президент его назначал, он знал, кого ставит во главе казачьего войска. Сейчас на фронте воюют 12 тысяч казаков на постоянной основе. Никакой демобилизации — казака нельзя демобилизовать, его жизнь уже служение Отечеству. С оружием в руках. Я искренне считаю казачество единственной сохранившейся потомственной элитой России. Была бы моя воля, сам бы стал казаком. Но коня и сабли у меня нет — только бубенцы и балалайка. Что есть, тем и служу России.

СПРАВКА

Иван Охлобыстин — телеведущий, сценарист и режиссер; кроме того, как актер снялся в нескольких десятках фильмов. Автор полутора десятков книг. В 2001 году рукоположен в священники РПЦ, а в 2009-м отстранен от служения по собственному желанию. Известен своей патриотической позицией, находится под санкциями стран Евросоюза, Украины и Канады.

* внесен в реестр иностранных агентов Минюстом РФ