Краски нашего детства

Международный день художника, отмечаемый во всем мире 8 декабря, стал отличным поводом, чтобы встретиться и погрузиться в творчество художницы-иллюстратора Евгении Двоскиной.

С творчеством Евгении Двоскиной многие познакомились еще в детстве. Именно она иллюстрировала страничку для подростков «Алый парус», выходившую в советское время в одном из популярных изданий. Те, кто помладше, познакомились с ней благодаря книгам, по сути — зарисовкам с краткими авторскими комментариями: «Пушкин с нами», «А Саша выйдет?»...

— Евгения Григорьевна, как родилась идея создать книгу иллюстраций, посвященных Александру Сергеевичу?

— Инициатором стал Литературный музей им. Даля, его сотрудники готовили выставку к юбилею Владимира Ивановича. Но ведь Даль с Пушкиным были большими друзьями. Но таковых экспонатов для выставки, посвященных Далю, у музея не было. Так и появилась концепция «Пушкин — Даль». И вот такое забавное сплетение получилось. Были придуманы довольно смешные темы, на которые я рисовала. Например, Пушкин и Даль в фольклорной экспедиции: вот они вдвоем сидят, а для них поет народный ансамбль. А в прошлом году меня позвали в проект «Пушкинская Москва», для которого я делала изобразительные привязки мест, с которыми была связана жизнь Пушкина в столице.

— За такое вольное обращение с Александром Сергеевичем с критикой не пришлось столкнуться? Поэт-то у вас вышел нашим современником: то на самокате катается, то в кафе с ноутбуком сидит...

— Поразительным образом люди восприняли эту работу позитивно. Всего пару раз посетители выставки высказали недовольство. Правда я, когда создавала этот проект, была уверена, что сейчас прибегут пуритане и начнут изобличать меня в духе «как можно так с классиком обращаться, он же «наше все». Но это мне позволяет сам Пушкин…

— А он «позволяет»?

— Он добрый, широкой души человек, одним словом, гений… После «пушкинской серии» появился соблазн создать аналогичные проекты. Ко мне обращался Литературный музей Ахматовой, Музей Максима Горького в Нижнем Новгороде, которые предлагали сделать нечто подобное, но я поняла, что это невозможно. Однажды я попыталась Анну Андреевну воплотить в чем-то похожем, но дело не пошло.

— Если пофантазировать и представить, что Александр Сергеевич увидел эту серию рисунков, как думаете, ему бы понравилось?

— Ему бы точно не понравилось! Он сноб, дворянин, серьезный мужчина... Но дело в том, что, как мы все знаем, он гений и он выше всего этого. Просто с образом Пушкина многие обращаются по-хамски. Я участвовала в выставке «Пушкин XXI век», и это был китч; например, там был изображен Пушкин на мотоцикле и в татуировках...

— А где проходит грань между китчем и добрым юмором?

— Она очень размыта. В своем творчестве я опираюсь на личные ощущения, что допустимо, а что может вызвать недовольство. Пушкин — самый великий русский поэт и вместе с тем самый демократичный. Я не знаю, с кем еще было бы можно так вольно обращаться. Я испытываю облегчение и радость, когда вижу, что мои идеи зрители принимают и разделяют. При этом я боюсь злоупотребить с эксплуатацией этой темы. Другое дело, что Пушкин невероятным образом современен.

Еще со школьных времен у меня хранится 10-томное собрание сочинений Пушкина, и когда ты его читаешь — понимаешь, что это поразительно актуальный поэт, прозаик. И для меня он невероятно заманчивая метафорическая субстанция, которая легко провоцирует на рисунок.

— Однажды о книге «А Саша выйдет?» вы сказали, что рисовали в ней свои детские ужасы, а получилось, что воспевали счастливую советскую жизнь. Как выглядело то, что вас больше всего пугало?

— Многое из того, что я изобразила в этой книге, всплыло из глубин памяти. В каком-то смысле это была психотерапия — изживание страхов. Например, однажды зимой, когда меня везли на санках в детский сад, я из них выпала, а папа не заметил и ушел. Я слышала его удаляющиеся шаги по скрипучему снегу, я смотрела на еще темное утреннее небо и испытала жуткое для ребенка чувство одиночества... И когда этот рисунок увидела моя аудитория, то многие вспомнили и ту же ситуацию, и те же ощущения. И таких моментов — неприятных или неловких — в детстве было очень много: например, ты болеешь и тебе ставят банки на спину, или дышишь над кастрюлей с горячей картошкой... Или одно из самых, как оказалось, распространенных детских переживаний, когда папа или мама поставили тебя в очередь в кассу в магазине, а сами отошли. И вот совсем скоро ты подойдешь к кассе, но не знаешь, что сказать. В самый последний момент тебя «спасает» взрослый, появляющийся как будто из ниоткуда. Мне казалось, что такие вещи в детстве происходили только со мной, а потом выяснилось, что это было у всех. Я так радовалась, что пошел отклик на эту серию! Это было невероятно интересно. На каждый рисунок у людей возникала мощная волна детских воспоминаний. И вот на этой волне мы сначала сделали открытки, потом — несколько выставок. Посетители носились от одной картины к другой с возгласами: «Ой, ой, а у меня такое было!» Побывавшая на выставке искусствовед написала о ней в социальной сети, и мои иллюстрации стали вирусными. Мой знакомый редактор из книжного издательства Татьяна Леонтьева пошла к своему начальнику — уговаривать его издать книжку.

В итоге он рискнул — и книга до сих пор пользуется бешеным успехом и переиздается. Оказалось, что поколения советских людей с 60-х и до конца 80-х годов прошлого века имели практически одинаковые детские воспоминания: лизали какую-нибудь железяку на морозе, почти все носили ключ от дома на шее, чтобы он не потерялся, девчонки играли в резиночку и так далее...

— Что сегодня может связать бабушек, дедушек с их внуками, ведь жизнь кардинально изменилась?

— Когда я рисовала эту книгу, я адресовала ее только ровесникам. Я была уверена, что это интересно только нам. Но выяснилась поразительная вещь: советское детство было очень длинным. Я выросла во дворе, в котором рос мой отец, мы играли в те же игры, в которые играли ребята в отцовском детстве. Это похоже на янтарь, в котором навеки застыло какое-то насекомое. Те реалии, которые ты воспринимаешь как «свои», объединяют нас всех. К сожалению или к счастью, но сейчас это закончилось. У меня, например, есть маркер для определения «своих» — это понятие «на пионерском расстоянии» (то есть «сохраняя дистанцию, не соприкасаясь»; ироническое выражение, используемое в подростковой среде с 1970-х по 2000-е годы. — «ВМ»). Если человек понимает, о чем идет речь, то он «мой». Авторы отрицательных отзывов на книгу критикуют меня за то, что на картинках почти никто не улыбается, а в советском детстве, мол, все было радостно! Но многие, к счастью, пишут другое: «Вы вернули нас в наше детство». На примере этой книги молодому поколению можно объяснять, как была устроена советская жизнь.

— Вашу книгу можно сравнить с некоей коллективной фотографией, но не людей, а бытовых явлений, в которых росло несколько поколений.

— Я бы назвала ее «запечатленные воспоминания в картинках». Это сейчас каждый с помощью смартфона может сделать тысячи снимков, фиксируя чуть ли не каждую минуту своей жизни, а тогда фотоаппараты были далеко не у всех, да и сам процесс создания карточки был технически сложным: снять, проявить, напечатать. Никому бы не пришло в голову снимать себя во время завтрака. И я воспроизвожу те воспоминания. Если раньше на бытовом уровне у всех было примерно все одинаковое, то сейчас — абсолютно разное. Найти объединяющие точки очень сложно. Одежда, транспорт, еда, интересы и даже язык — совершенно разные. А советская действительность была очень систематизированной, одинаковой.

— Как получилось, что вы стали иллюстрировать страничку для подростков «Алый парус»?

— Мы с моей одноклассницей выпускали школьную стенгазету: она писала, я рисовала. Однажды подружка пошла в «Алый парус» (рубрика в газете «Комсомольская правда» в 1972–1980 годах, посвященная подростковым проблемам, вел ее журналист Юрий Щекочихин. — «ВМ») и показала наше творчество. Там мы всем ужасно понравились, особенно Щекочихину. Он вручил мне какой-то текст и попросил нарисовать к нему иллюстрацию. Я нарисовала, будучи уверенной, что в газете правят не только тексты, но и рисунки. А они взяли и опубликовали их в неизменном виде. И это меня изумило. Газета стала огромной школой для меня, ведь рисовать надо было мгновенно, прямо «здесь и сейчас».

— Существовавшая в те времена цензура касалась каким-то образом иллюстраторов?

— Меня это касалось редко, но абсолютно идиотическим образом. Например, молодежь поголовно носила брюки клеш, а парни — длинные волосы, но ничего этого рисовать было нельзя! Мне несколько раз делали пометки — «почему такой лохматый мальчик, нельзя ли его «причесать?»…

— Сейчас многие художники разных направлений используют в своей работе нейросеть. Как вы к этому относитесь?

— Мне еще 30 лет назад сказали, что живая иллюстрация умирает. Я помню, как один мой приятель после посещения Франкфуртской книжной ярмарки сказал: «Все, закрывай свою лавочку, заканчивается рисование руками — теперь только компьютер!» Хоронили и бумажные книги — мол, им на смену придут электронные. Я прислушалась и окончила специальные курсы, но часто злилась, потому что руками я сделала бы работу в двадцать раз быстрее. Ну а потом вновь возникла мода на ручное рисование, которая длится до сих пор. Года два назад появился искусственный интеллект (ИИ), и тогда я к этому явлению относилась снисходительно, а сейчас понимаю, что это не просто инструмент, все намного серьезнее. Я увидела его возможности и была впечатлена. Года полтора назад в одном из издательств вышла книга про тундру, художник изобразил какие-то леса, мало напоминающие то, что есть на самом деле. Разгорелись споры, и кто-то выложил полтора десятка обложек по этой теме, созданных ИИ. Нейросеть показала, как можно было решить стоявшую перед художником задачу. В этой ситуации возникает вопрос: в чем тогда заключается роль художника? Сейчас часто встречается «игра», мол, угадай, где рисунок реального художника, а где — созданный ИИ...

— Отличаете?

— Не всегда. Но пока хотя бы есть признаки, например, лишние пальцы на руке, по которым возможно определить, что это работа ИИ. Кто-то говорит, что в изображениях, созданных ИИ, нет души, но это полная ерунда. Я думаю, в скором времени в нашей сфере случится полный переворот. У меня есть любимые иллюстраторы конца 10-х — начала 20-х годов прошлого века, когда был бум журнальных иллюстраций. Это были виртуозные рисовальщики, гении. Она получали баснословные гонорары, но появилось новое явление — фотография, и иллюстраторы исчезли. Многие закончили в бедности, кто-то спился... Я думаю, что с появлением ИИ эта участь постигнет и художников-иллюстраторов.

— Как изменилась книжная иллюстрация, скажем, за последние 30 лет?

— Она стала очень разной, как и все вокруг. Например, взрослые книги перестали иллюстрировать вообще. А иллюстрация к детской литературе начала изменяться, когда в эту сферу пришли менеджеры, которые хотели «увязать» потребителя и его вкусы с интересами заказчика, который хочет на этом заработать. И тут не ясно, кто кем руководит. Появилось огромное количество «сладких» картинок, где у героев огромные глазки, они должны быть пушистыми, милыми, яркими, то есть полное «мимими». Причем на книги, которые иллюстрированы чуть иначе, приходят гневные отзывы родителей. К сожалению, культура откликов и обмена мнениями в соцсетях привела к тому, что все чувствуют себя специалистами во всех сферах и хозяевами положения.

ЛЕЧИСЬ ИСКУССТВОМ

Рисование профилактирует болезни Альцгеймера и Паркинсона. Творческий процесс способствует созданию новых нейронных связей.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ВЫСТАВКИ

Наш! Путь на пользу

• Выставочный зал «Атриум»
• Коломенская, пр-т Андропова
• 39 29.11.2024 — 16.03.2025

Российская галерея искусств совместно с музеем-заповедником «Коломенское» представляют масштабную выставку «Наш! Путь на пользу», посвященную 10-летнему юбилею воссоединения Крыма и Севастополя с Россией. В экспозиции собраны картины авторов, которые вдохновлялись Крымом: Архипа Куинджи, Ивана Айвазовского, Льва Лагорио, Максимилиана Волошина, Исаака Левитана, Аполлинария Васнецова, Валентина Серова, Василия Поленова, Ильи Репина, Александра Дейнеки и других.

Романтичный классицист Петр Басин

• Третьяковская галерея
• Новокузнецкая, Лаврушинский пер.
• 10 30.11.2024 — 11.05.2025

Государственная Третьяковская галерея представляет выставку «Романтичный классицист Петр Басин. 1793–1877». Это первая персональная экспозиция работ художника, который оставил заметный след в русской культуре как исторический живописец и создатель многочисленных работ для храмов. Работы, представленные в экспозиции, демонстрируют прекрасное владение рисунком и живописной техникой, наблюдательность и тонкий художественный вкус их автора.

Неизвестный Щукин. Не только новое искусство

• Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина
• Кропоткинская, ул. Волхонка, 1
• 26.11.2024 — 16.03.2025

Проект «Неизвестный Щукин. Не только новое искусство» Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина рассказывает о забытых частях разнопланового собрания коллекционера и его семьи. Это настоящее путешествие по цивилизациям и странам, где каждый экспонат, в начале ХХ века находившийся в доме Сергея Ивановича, напоминает об интересах семьи Щукиных.

Пространства Андрея Васнецова

• Галерея искусств, Зураба Церетели
• Кропоткинская, ул. Пречистенка
• 19 13.12.2024 — 30.03.2025

Российская академия художеств представляет выставку «Пространства Андрея Васнецова», приуроченную к 100-летию со дня рождения народного художника СССР, академика и члена президиума РАХ Андрея Владимировича Васнецова. Экспозиция демонстрирует произведения монументального искусства, живописи и графики, а также эскизы, натурные зарисовки и наброски автора. Специальный раздел выставки «Педагогика» представлен работами учеников мастера.