Что изменится в российской системе образования в 2026-2027
Правительство России утвердило правила, разработанные Минобрнауки, которые определяют предельное количество мест для платного приема в вузы на 2026/27 учебный год. Нововведение касается 30 специальностей уровня бакалавриата и 12 направлений специалитета. Российская система высшего образования готовится к серьезным изменениям. Теперь государство имеет право напрямую решать, сколько платных мест может открыть тот или иной университет.
Цель — сделать «вышку» более качественной и полезной для экономики, отсеяв программы, которые не дают реальных знаний.
Как это будет работать? Минобрнауки разработало четкий алгоритм. Главный критерий — средний балл абитуриентов, поступивших на платное обучение. Если по какой-то специальности из особого правительственного списка (в него войдут около 42 направлений) этот балл упадет ниже 50, вуз рискует остаться без коммерческого набора на будущий год.
Проще говоря, если университет в 2025 году набрал на платное отделение по «Экономике» студентов со средним баллом 49, а «Экономика» есть в списке регулируемых специальностей, то в 2026 году он не сможет принимать на эту программу за деньги.
В министерстве подчеркивают: это не запрет на низкие баллы для отдельных абитуриентов, а «наказание» для самих вузов за некачественный набор на конкретные программы. Стимул для университетов очевиден — либо поднимать престиж и уровень подготовки, чтобы привлекать более сильных абитуриентов, либо терять доход от платного приема.
Поскольку средний балл платников в целом по стране высок (63,4), реформа затронет лишь аутсайдеров. Новые правила станут обязательными для всех — и для государственных, и для частных вузов.
Так государство создает единый механизм управления платным приемом, основанный на четких количественных критериях.
Однако эта кажущаяся простота скрывает сложные системные противоречия — необходимость поддерживать общий уровень образования в стране и точечный дефицит кадров в критически важных отраслях. О том, как устроена эта дилемма и можно ли ее разрешить через регулирование приема, рассуждает независимый эксперт в области образования Борис Деревягин.
По мнению эксперта, говорить о перепроизводстве специалистов с высшим образованием не приходится.
— По данным международной консалтинговой компании CBRE Research, чем выше доля населения с высшим образованием, тем устойчивее и диверсифицированнее экономика страны, — отмечает Деревягин.
Свой тезис он подкрепляет актуальной статистикой: у стран с таким подходом к выстраиванию экономических процессов, например США и Великобритания, доля населения с высшим образованием не опускается ниже 40 процентов, а у лидера рейтинга — Ирландии — достигает 52 процентов.
Что касается России, данные Росстата показывают, что 54 процента населения РФ имеют высшее образование.
— Если же обратиться к данным за 2021 год, когда Россия еще участвовала в таких исследованиях, доля составляла 41 процент, так что как по международным стандартам, так и по российским общая доля населения с высшим образованием не требует корректировок, — заключает он.
Проблема, как объясняет Деревягин, заключается не в перепроизводстве, а в структурных дисбалансах. Он обращает внимание на данные Минтруда: максимальный срок поиска работы в сферах финансов и образования более 100 дней. Аналогичная ситуация, по его словам, наблюдается и в других отраслях. В маркетинге (90 дней поиска работы) действительно есть «эффект пузыря», а вот в медицине и промышленности (75 дней) — хронический дефицит кадров.
— По итогам I квартала 2025 года нехватка врачей достигала 100 тысяч человек, а в промышленности — около 400 тысяч, — говорит он.
Даже в ИТ, где срок поиска работы составляет всего 70 дней, эксперт не видит избытка — напротив, прогнозируется дефицит примерно 700 тысяч человек к концу 2025 года.
Получается, вопрос не в профиците специалистов, а в их качестве. Именно эту проблему власти и пытаются решить с помощью реформы. Деревягин предлагает рассматривать ее в контексте эволюции подходов государства к контролю над высшей школой. Так, с 2012 года эту роль выполнял мониторинг эффективности, приводивший к прямому сокращению числа вузов.
— Однако, как показывает статистика, эта мера дала лишь временный результат: после сокращения с 1136 до 939 участников рынка их количество превысило исходные показатели, достигнув 1259, — приводит статистические данные эксперт. — Вот и получается, что закон знаменует переход от «силового» слияния к более гибкому, точечному регулированию через финансовые рычаги.
По словам Деревягина, сокращение платных мест будет способствовать перераспределению абитуриентов как в сторону тех специальностей высшего образования, где имеет место недобор, так и в сторону среднего профессионального образования (СПО).
Выбор не «для галочки»
Прогнозы экспертов относительно перераспределения абитуриентов находят отклик и в школьной среде. Вопрос о том, насколько осознанно сегодняшние выпускники выбирают свой образовательный путь и как новая реальность повлияет на их судьбу, становится ключевым. Своим взглядом на ситуацию делится заслуженный учитель РФ, исполнительный директор Ассоциации школьного кластера Александр Пименов.
Опытный педагог подтверждает, что главная цель реформы — повышение среднего балла и общего уровня высшего образования.
— Делается это для того, чтобы студенты, которые, может быть, не знают, чем хотят заниматься и не отличаются академическими успехами, не просиживали места ради «галочки», — поясняет эксперт.
По мнению Пименова, это продолжение последовательной государственной политики.
— Это концептуальная позиция: сделать высшее образование более утилитарным в хорошем смысле этого слова, а большую часть выпускников перенаправить в колледжи, на специальности, наиболее востребованные на производстве, — считает он.
Эксперт выделяет еще одну системную проблему, на решение которой направлена реформа: коммерческий набор как ключевой источник внебюджетного финансирования для вузов часто шел в ущерб качеству образования.
— Когда вуз активно набирает платников в первую очередь для пополнения бюджета, а не из-за их способностей, это неизбежно снижает общий уровень подготовки, — поясняет Пименов.
Он иллюстрирует эту мысль конкретным примером.
— В моей педагогической практике был выпускник с низкими академическими результатами, который поступил на платное отделение медицинского вуза. Это вызвало законные вопросы о его готовности к такой сложной профессии, — рассуждает директор. — Во избежание подобных случаев и создается такая «система фильтрации».
При этом Пименов проводит важное разграничение.
— Следует понимать, что существуют вузы с высокой планкой отбора. Например, в экосистеме МФТИ, где средний балл поступления достигает 98, на платные места попадают абитуриенты с выдающимися результатами, не прошедшие на бюджет. Это мотивированные студенты, для которых платное образование — сознательный выбор, а не способ «купить» диплом, — подчеркивает специалист.
Что касается осознанности выбора профессии школьниками, то, по словам эксперта, данные опросов не подтверждают распространенный стереотип.
— Гипотеза о тотальном родительском давлении при выборе профессии не находит подтверждения. Большинство старшеклассников указывают, что принимают решение совместно с семьей, — отмечает он.
Однако ключевая проблема, по его мнению, не в давлении, а в недостаточной информированности.
— Значительная часть учащихся 10-х классов не имеет четкого профессионального вектора. Об этом красноречиво говорит статистика: от 15 до 40 процентов студентов в зависимости от специальности и региона бросают учебу в вузах по разным причинам, более 40 процентов выпускников работают не по полученной специальности.
В качестве современного инструмента решения этой проблемы Пименов видит развитие профориентации через внедрение нейротехнологий в работу. По его словам, это принципиально иной подход.
— Метод не использует традиционные опросники. Это технология на стыке с искусственным интеллектом, которая анализирует когнитивные характеристики человека, объективно выявляя его сильные стороны и потенциал для наиболее эффективной реализации в профессии, — поясняет Пименов.
Как заключает педагог, реформа бьет в самую суть двух ключевых дисбалансов: в стремление абитуриентов получить «диплом ради диплома» и в заинтересованность вузов в «доходе ради дохода». С одной стороны, она стимулирует вузы бороться за качественных абитуриентов, а не за платежеспособных. С другой — создает условия для того, чтобы выпускники школ делали более осознанный и ответственный выбор между вузом и колледжем. В долгосрочной перспективе, по мнению эксперта, это должно привести к двойному выигрышу: повысится уровень подготовки кадров для экономики, а тысячи молодых людей смогут избежать ошибки, потратив несколько лет жизни на нелюбимую и невостребованную профессию.
Кадровый маневр
В то время как эксперты обсуждают системные последствия реформы, в Министерстве науки и высшего образования детализируют конкретные механизмы ее реализации. Ключевым инструментом станет установление предельного количества платных мест, которое может быть снижено до нуля для программ, показавших низкие результаты. О том, как эти меры соотносятся с макроэкономическими задачами, рассказывает доцент Финансового университета при правительстве РФ Петр Щербаченко.
Он анализирует грядущие изменения через призму макроэкономического планирования, рассматривая их как прямой отклик на поручение президента России об исключении «чрезмерного набора по невостребованным специальностям». По его мнению, ключевая задача реформы — не просто отсеять слабые программы, а запустить механизм эффективного перераспределения ресурсов.
— Установление нулевого уровня платного приема для аутсайдеров — это не карательная мера, а системный инструмент. Он позволяет перенаправить два критически важных ресурса — финансовые потоки и человеческий капитал — из застойных секторов в наиболее перспективные и стратегически важные для экономики, — разъясняет свою позицию экономист.
Эксперт обосновывает необходимость увязки объема коммерческого приема с реальными возможностями университетов. Он указывает на то, что годы неограниченного роста платных мест создали перекосы.
— Отсутствие предельной планки привело к фундаментальной деформации: многие вузы стали работать по модели «выживания», где внебюджетные доходы стали самоцелью. В такой логике страдает все — от материально-технической базы, которая не успевает за ростом числа студентов, до уровня преподавания, вынужденного подстраиваться под массовость, а не под качество, — констатирует Щербаченко.
Отвечая на ключевой вопрос о судьбе абитуриентов, которые могут не попасть на платные места из-за новых ограничений, экономист предлагает рассматривать это не как проблему, а как возможность для новой улучшенной системы. Он выделяет два вероятных сценария развития событий. Первый — внутренняя миграция внутри высшего образования, когда абитуриенты переориентируются на другие, более востребованные и качественные специальности.
Второй сценарий, который он считает и более вероятным, и более перспективным, — это усиление уже наметившегося тренда на осознанный выбор в пользу системы СПО.
— Система среднего профессионального образования сегодня кардинально меняет свой статус. Это уже не «запасной аэродром» для неуспевающих, а стратегический ресурс для импортозамещения и технологического рывка, — подчеркивает Щербаченко. — Там сегодня происходит активнейшее обновление материальной базы, а образовательные программы создаются в тесной связке с ведущими предприятиями, что гарантирует трудоустройство и востребованность выпускников.
Поэтому, заключает эксперт, реформу платного приема следует оценивать не как изолированный шаг, а как логичное и выверенное звено в общей цепи мероприятий, направленных на структурную перестройку всей системы образования в соответствии с долгосрочными целями национального развития.
КСТАТИ
Со следующего учебного года (2026/2027) высшие учебные заведения перейдут на новую систему обучения, при которой срок, требуемый для подготовки специалиста, будет отличаться в зависимости от сложности профессии. Так, для инженеров, врачей и учителей срок обучения составит пять лет, а для освоения профессии в сфере туризма и индустрии гостеприимства понадобится четыре года. Самые же сложные специальности потребуют шести лет обучения.