5 материалов в «Полярной звезде», которые пощадила цензура

Журнал, замышляемый как бесцензурная трибуна для дискуссий в «духе свободы», стал продолжателем декабристских традиций. В 1823-25 годах одноименное издание издавалось А. Бестужевым-Марлинским и К. Рылеевым. Решение возродить его принадлежало Александру Герцену, эмигрировавшему в Европу в 40-е годы. Для высказывания этих и других идей он задумал основать в Лондоне типографию, которая свободно могла бы печатать все то, что не могло по политическим причинам быть изданным в Российской империи: от стихотворений до публицистики. В 1856 году к Герцену присоединился Николай Огарев, его друг и единомышленник со времен детства. Еще в 12-13 летнем возрасте, потрясенные декабристским восстанием, мальчики поклялись друг другу всегда бороться за свободу.

С трудом добившись связи с российскими авторами, наконец удалось выпустить в свет первый номер. Обложку его «венчали» портреты казнённых декабристов Рылеева, Бестужева-Рюмина, Муравьёва-Апостола, Пестеля и Каховского. Эпиграфом к изданию стали слова из «Вакхической песни» Пушкина: «Да здравствует разум!». В начале шло письмо к Александру II, в котором Герцен требовал освобождения крестьян от крепостного гнета, провозглашения свободы слова и отмены государственной цензуры. Далее следовали работы европейских мыслителей Ж. Мишле, П. Прудона, В. Гюго, статья русского эмигранта В. Энгельсона «Что такое государство?», отрывки из переписки Гоголя и Белинского и произведения самого Герцена.

Контрабандным путем экземпляры журнала были завезены в Россию. Демократическое издание быстро добилось признания, его номера зачитывали до дыр, хранили и переписывали от руки. 

Видя результат, Герцен и Огарёв запустили газетные приложения “Голоса из России” и “Колокол”, особенно полюбившийся читателям и сыгравший большую роль в революционном движении тех лет. «Колокол» даже обогнал позднее «Полярную звезду» по популярности, так как выходил гораздо чаще, раз, а то и два, в месяц. А выпуски (или «книжки») «Звезды» печатались в основном раз в год.

Постепенно интерес публики к альманаху начал спадать. В 1862 года происходит отмена крепостного права в России, но первая радость сменяется пониманием того, что ничего не поменялось.

В 1865 году редакция альманаха, под давлением царского правительства на британское, была вынуждена перебраться в Швейцарию, где Герцен получил гражданство. Вся «Вольная русская типография» переехала туда с большинством сотрудников, включая Николая Огарева. В 1868 году вышла новая книжка «Звезды», ставшая последней. Смерть Герцена в январе 1870 года навсегда завершила историю издания.

Всего за время существования журнала вышло 8 его книжек. Несомненно, журнал внес значительный вклад в становление свободного слова в России и, хоть утопические мечты и чаянии Герцена не сбылись, значение его издания умалять нельзя.

«Вечерняя Москва» представила вашему вниманию 5 материалов, опубликованных в «Полярной Звезде», которые пощадила цензура:

1. Письмо В.Г. Белинского к Н.В. Гоголю (1847, Изд.№1)

Образец русской свободной мысли впервые был опубликован на русском языке именно в «Полярной звезде», в самом же первом ее выпуске. В России публикация письма, носившего явно политический характер и резко критикующего бюрократизм в религиозной среде, в то время была невозможна. Публичное чтение письма Белинским состоялось еще в 1847 году в Париже, где Герцен присутствовал, но копии не взял. В 1851 г. Александр Чумиков, будущий известный литератор и педагог, передал Герцену текст письма. В 1855 году Герцен получил возможность опубликовать его в своем новом журнале. Таким образом, Чумиков сослужил службу одного из первых тайных корреспондентов «Звезды».

«Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, сколько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их исполнение ... Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в ее апатическом полусне!<…>…православное духовенство никогда, ничем и нигде не было, кроме как слугою и рабом светской власти. Но неужели и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабные сказки? Про попа, попадью, попову дочку, попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? - Попов. Не есть ли поп на Руси, ля всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-вашему, русский народ - самый религиозный народ в мире? - Ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх Божий. А русский человек произносит имя Божие, почесывая себе задницу. Он говорит об иконе: "Годится - молиться, не годится - горшки покрывать". Русский народ не таков: мистическая экзальтация вовсе не в его натуре. У него слишком много против этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исторических судеб его в будущем.<…> Большинство же нашего духовенства всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством. Его грех обвинить в религиозной нетерпимости и фанатизме. Его скорее можно похвалить за образцовый индифферентизм в деле веры»

2. Стихотворение А.С. Пушкина «Деревня» (1819, Изд.№2)

Стихотворение, обличающее главный порок России - крепостное право, было долгие годы под запретом в Российской империи. Пушкин написал его в ходе активного участия в общественно-политической жизни страны, когда он регулярно посещал тайный союз декабристов, дружил с Рылеевым, Луниным, Чаадаевым. Его сильно волновали социальные и политические несвободы людей, всевластие царского самодержавия. В стихотворении, впервые изданном в «Полярной звезде», поэт показал всю дисгармонию существующего строя. «Барство дикое» и «рабство тощее» - лучшие определения для ситуации, сложившейся на тот момент в России. В том же выпуске журнала 1856 года были напечатаны и другие запрещенные стихи Пушкина, а также Лермонтова, Вяземского, Рылеева.

Приветствую тебя, пустынный уголок,Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,Где льется дней моих невидимый потокНа лоне счастья и забвенья.Я твой: я променял порочный двор цирцей,Роскошные пиры, забавы, заблужденьяНа мирный шум дубров, на тишину полей,На праздность вольную, подругу размышленья.<…>Но мысль ужасная здесь душу омрачает:Среди цветущих нив и горДруг человечества печально замечаетВезде невежества убийственный позор.Не видя слез, не внемля стона,На пагубу людей избранное судьбой,Здесь барство дикое, без чувства, без закона,Присвоило себе насильственной лозойИ труд, и собственность, и время земледельца.Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,Здесь рабство тощее влачится по браздамНеумолимого владельца.Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,Надежд и склонностей в душе питать не смея,Здесь девы юные цветутДля прихоти бесчувственной злодея.Опора милая стареющих отцов,Младые сыновья, товарищи трудов,Из хижины родной идут собой умножитьДворовые толпы измученных рабов.О, если б голос мой умел сердца тревожить!Почто в груди моей горит бесплодный жарИ не дан мне судьбой витийства грозный дар?Увижу ль, о друзья! народ неугнетенныйИ рабство, падшее по манию царя,И над отечеством свободы просвещеннойВзойдет ли наконец прекрасная заря?

3. Стихотворение П.А. Вяземского «Русский Бог» (1828, Изд.№2)

Другое запрещенное «вольнолюбивое» стихотворение, критикующее социально-политическое устройство России тех лет. В нем Вяземский выражает враждебность по отношению к царской бюрократии и крепостническому строю. Поднимаются такие проблемы России, как дороги, пьянство, огромное количество нищих, подчеркивается ее несправедливость. Текст «Русского бога» изначально находился в письме Вяземского к государственному деятелю Александру Тургеневу. По словам поэта, он написал его строки «дорогою из Пензы, измученный и сердитый...». В то время «Русский бог» переписывался от руки и передавался через знакомых. Герцен же издал стихотворение отдельным листком и напечатал его во второй книжке «Полярной звезды» в 1856 году. Эта сатира вошла также в сборник «Русская потаенная литература XIX столетия», изданный Огаревым в 1861 году. Позднее Вяземский стал реакционным политическим деятелем, на что издатели всегда предъявляли ему факт опубликованного в их журнале свободолюбивого стихотворения.

Нужно ль вам истолкованье,Что такое русский бог?Вот его вам начертанье,Сколько я заметить мог.

Бог метелей, бог ухабов,Бог мучительных дорог,Станций — тараканьих штабов,Вот он, вот он русский бог.

Бог голодных, бог холодных,Нищих вдоль и поперек,Бог имений недоходных,Вот он, вот он русский бог.

Бог грудей и ж…п отвислых,Бог лаптей и пухлых ног,Горьких лиц и сливок кислых,Вот он, вот он русский бог.

Бог наливок, бог рассолов,Душ, представленных в залог,Бригадирш обоих полов,Вот он, вот он русский бог.

Бог всех с анненской на шеях,Бог дворовых без сапог,Бар в санях при двух лакеях,Вот он, вот он русский бог.

К глупым полон благодати,К умным беспощадно строг,Бог всего, что есть некстати,Вот он, вот он русский бог.

Бог всего, что из границы,Не к лицу, не под итог,Бог по ужине горчицы,Вот он, вот он русский бог.

Бог бродяжных иноземцев,К нам зашедших за порог,Бог в особенности немцев,Вот он, вот он русский бог.

4. И. Д. Якушкин и М. И. Муравьев-Апостол «Семеновская история» (1820, Изд.№3)

В третьем выпуске «Полярной звезды» 1857 года впервые были опубликованы запрещенные сочинения декабристов. «Семеновская история» рассказывает о бунте Семеновского полка осенью 1820 года, ставшем важнейшим революционным выступлением, своего рода предвестником восстания декабристов. Именно в казармах Семеновского полка в 1816 году возник «Союз спасения» - первое тайное общество декабристов. В произведении правдиво и открыто участники событий рассказали о сложившейся обстановке в армии в те годы, когда привилегированный офицерский состав, образованные, прогрессивные люди, подвергались гнету аракчеевщины и ущемлением со стороны новых назначенцев. В ходе общего реакционного курса самодержавия в армии внедрялась палочная дисциплина и жестокая муштра, смысл которой был лишь в том, чтобы превратить солдата в бессловесный автомат, а армию - в послушное орудие самодержавия. Это послужило косвенной причиной волнений.Публикуя «Семеновскую историю», Герцен стремился донести до российского общества всю правду, скрытую ранее от публики и преподносимую так, как было выгодно царизму. Кроме того, это была дань уважения декабристам, первым борцам за свободу, в честь издания которых и был назван герценовский журнал.

«1812, 1813 и 1814 гг. нас познакомили и сблизили с нашими солдатами. Все мы были проникнуты долгом службы. Добропорядочность солдат зависела от порядочности поведения офицеров и соответствовала им. Каждый из нас чувствовал свое собственное достоинство, поэтому умел уважать его в других. Служба отнюдь не страдала от добрых отношении, установившихся между солдатами и офицерами. Единодушие последних между собою было беспримерное.<….>С назначением генерал-майора Якова Алексеевича Потемкина нашим полковым начальником, доблестно служившего прошедшую войну, любимого солдатами и уважаемого офицерами, человека доброй души и хорошего общества, наш полк еще более возвысился в нравственном отношении. Поэтому естественно, что телесные наказания (под которыми наши солдаты умирали в армии, как и в гвардии) после трехлетних заграничных походов были не только неизвестны, но и немыслимы в старом Семеновском полку, они были отменены по согласию всех ротных начальников и с разрешением Потемкина. Мыслимо ли было бить героев, отважно и единодушно защищавших свое отечество, несмотря на существовавшую крепостную зависимость, прославившихся заграницей своею непоколебимою храбростью и великодушием..<….>… Доброе сердце великого князя, о котором так много ныне пишут, было возмущено, узнав, что мы своих солдат не бьем.<…> В то время солдатская служба была не служба, а жестокое истязание. Между всеми гвардейскими полками Семеновский был единственным, выведшим телесные наказания. Жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись в царствование Александра I, а поддерживались и высоко ценились.<….>Михаил Павлович с Аракчеевым, наконец, добились замены Потемкина Шварцем<….>Шварц принялся за наш полк по своему соображению. Узнав, что в нем уничтожены телесные наказания, сначала он к ним не прибегал, как было впоследствии; но недовольный учением обращал одну шеренгу лицом к другой и заставлял солдат плевать в лицо друг другу; утрой учение; сверх того, из всех 12 рот поочередно ежедневно требовал к себе по 10 человек и «учил их, для своего развлечения у себя в зале, разнообразя истязания: их заставляли неподвижно стоять по целым часам, ноги связывали в лубки, кололи вилками и пр. Кроме физических страданий и изнурения, он разорял их, не отпуская на работы. Между тем беспрестанная чистка стоила солдату денег, это отозвалось на их пище, и все в совокупности породило болезни и смертность. К довершению всего Шварц стал переводить красивых солдат, без всяких других заслуг, в гренадерские роты, а заслуженных старых гренадер, без всякой вины перемещать в другие, и тем лишал их не только денег, но и заслуженных почестей.<….>Михаил Павлович был чрезвычайно доволен Шварцем, поощрял его ежедневными посещениями, дарил лошадей, карету и проч. Офицеры не подстрекали негодования солдат, но оно было всеобщее и само собой вырывалось наружу»

5. Философическое письмо П. Я. Чаадаева (1829-1831, Изд.№6)

Впервые философские думы Чаадаева были опубликованы в журнале «Телескоп» в 1836 году. В них он выступил с резкой критикой российской действительности, за что мыслителя публично объявили сумасшедшим и изгнали из журнала. В своем письме-эссе автор размышлял о необходимости установления на Земле "царства Божьего" или "совершенного строя", а в российском обществе он видел "мрачное и тусклое существование" и отсутствие внутреннего развития, порицал отставание от западных стран, торможение исторического потенциала самодержавием. Несомненно, Чаадаев призывал к большим переменам, с чем не могло смириться царское правительство, запретившее публикацию его работ в стране. Герцен, еще в годы инцидента восхищенный работой философа, называл «Письмо» «выстрелом, раздавшемся в темную ночь». В своем журнале он не мог не напечатать вновь данное произведение, запрещенное при царизме. Шестая книжка журнала от 1861 года содержала данное письмо.

«Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Можно сказать, что весь мир в движении. Ни у кого нет определенной сферы деятельности, нет хороших привычек, ни для чего нет правил, нет даже и домашнего очага, ничего такого, что привязывает, что пробуждает ваши симпатии, вашу любовь; ничего устойчивого, ничего постоянного; все течет, все исчезает, не оставляя следов ни вовне, ни в вас.<….>… мы стоим в стороне от общего движения, где развивалась и формулировалась социальная идея христианства.<….>…тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя.<….>…мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того ни другого.<….>Я вас спрашиваю: не нелепость ли господствующее у нас предположение, будто этот прогресс народов Европы, столь медленно совершившийся… мы можем себе усвоить?...История России темна, а ее будущее сомнительно<….>Иногда мне кажется, что Россия предназначена всему миру, чтобы показать всему миру, как не надо жить и что не надо делать»