Счастье Гагарина. И звезды покорятся, и вселенная. Если дома тебя любят и ждут

Общество
12 апреля мы празднуем День космонавтики, особый для нашей страны: 108 минут, проведенных Юрием Гагариным вне Земли, начали отсчет новой эры в истории человечества.

Герои в День космонавтики — не только те, кто «там побывал». Тысячи людей готовили и до сих пор готовят праздник броска к заманчивым целям Вселенной заранее, на земле. При этом, к огромному своему сожалению, большинство из них так никогда и не пробиваются в космос. Тем не менее их заслуги в благородном деле освоения космического пространства неоспоримы. Например, 90-летний оператор и кинорежиссер студии «Моснаучфильм» (ныне — «Центр национального фильма») Махмуд Мухамедзянович Рафиков стал героем задолго до 12 апреля 1961 года. В стране тогда знали об этом немногие, да и сейчас — единицы…

ДЫМИЛИСЬ, ПАДАЯ, РАКЕТЫ…

Мы обратились по адресу, поздравляя вас с праздником космонавтики?

— Спасибо, конечно. В космосе я, правда, не был, но человек вполне «космический». В том смысле, что снимать Королева начинал еще в 1951 году, когда на базе немецких ракет Фау-1 и 2, которые стояли в ангаре, он строил свои Р-2, Р-5 и наконец прославленную Р-7… Что-то, безусловно, копировалось, но тут же дополнялось и развивалось. Мысль Королева не дремала ни минуты! Потом я работал с Курчатовым — снимал испытания атомных и водородных бомб, делал номерные фильмы «для служебного пользования». Пока не схватил запредельную дозу. Болел тяжело — есть не мог. Но выжил. Вылечили аккурат к весне 1961 года. Врачи предлагали мне инвалидность, только я решительно воспротивился: молодая жена, да и нормально работать хотелось! Хорошо, говорят, но ядерные полигоны для тебя отныне закрыты. Ладно, думаю, наконец-то займусь настоящим делом — всю жизнь мечтал снимать музыкальные фильмы с красивыми девушками. Прихожу на работу, а секретарша тут же зовет к директору.

Плотно прикрыв дверь, Тихонов говорит: «Хорошо себя чувствуешь? Молодец. Собирайся-ка в командировку». — «Опять?! Так врачи ж запретили…»

— «Нет, — сказал директор, — это не связано с радиацией. У тебя форма допуска № 1, да и руководство тебя ценит и просит, если позволит здоровье, заранее прибыть в Куйбышев».

Какое руководство?

— Сергей Павлович Королев...

Теперь его вся планета знает. Но тогда это был невероятно засекреченный человек.

Как же вы с таким познакомились?

— Так я ведь тоже секретным был — работал в закрытой группе кинодокументалистов «Моснаучфильма». На полигоне Капустин Яр мы снимали пуски первых межконтинентальных ракет.

Иногда они падали едва ли не на головы операторов — долгое время не желали летать как надо.

Было, как в песне: «Дымилась, падая, ракета, и от нее бежал расчет...» С той лишь разницей, что оператору — а поначалу я и вовсе был ассистентом — бежать в момент неудачных испытаний было некуда. Как-то зимой ракета «всех здорово подвела» и разорвалась совсем близко от киногруппы, не долетев четырех километров до заданной точки. Могли все погибнуть, но обошлось.

Рядом располагался бункер, где укрывалось начальство.

Оттуда выскочил генерал с адъютантом, увидел промерзших на ледяном ветру, но все-таки живых операторов и вместо того, чтобы пригласить обогреться, начал ругаться и гнать нас на три буквы. Видимо, решил, что объективами своих кинокамер именно мы «сглазили» несчастную ракету...

И вы пошли, куда послали?

— Вот еще!.. Я, правда, в той компании оказался самым юным и, видимо, поэтому особого страха не ведал.

Прямо сказал генералу: «Нас направил сюда Королев, у него и спрашивайте, прежде чем гнать». После этого недовольные военные снова укрылись в бункере. А мы стоим на морозе минус двадцать с киноаппаратами... Наконец появляется адъютант: «Мы связались с Сергеем Павловичем, он сказал: генерала я могу убрать, а операторов — нет...»

Тогда Королев был лишь ведущим инженером, таких званий, как генеральный, еще и в помине не было. Но характер давал себя знать — его побаивались. В том числе и наш режиссер Чигорин.

Однажды обратился ко мне: «Слушай, мы завтра будем снимать Сергея Павловича возле «изделия», мне не хочется ему говорить, но он ходит в слишком уж потрепанной старой кепке.

Часто сминает ее, засовывает в карман — козырек надломлен, вид ужасный.

Нехорошо это! Попробуй, поговори-ка с ним…»  

На другой день, как только в цеху появился Королев, я подошел к нему и строго так говорю: «Сергей Павлович, вы, пожалуйста, либо найдите приличную кепку, либо вообще ничего не надевайте на голову — ваша для съемок не подходит...» Он посмотрел на меня с недоумением и, чувствую, стал закипать: «А с чего это вы решили снимать меня? Вон дядю Васю видите? — кивнул в сторону невзрачного мужичка, который копался с чем-то непонятным в сторонке. — Это настоящий герой! Он двое суток толком не спал и не ел, зато так отладил носовую часть, что та больше не сгорает в плотных слоях атмосферы.

Над этой проблемой бились специалисты четырех НИИ, и все как рыба об лед! А наш дядя Вася предложил свой профиль носовой части, и ракета прошла... Вот его и снимайте — настоящий герой!» Сняли мы, конечно, и космического самородкаумельца дядю Васю, и самого Королева в нормальной кепке. Я, правда, тех кадров на экране ни разу не видел — все же секретилось жутко, показывали только членам политбюро.

А с Сергеем Павловичем мы с тех пор подружились.

Особенно ему нравилось, как я снимал пуски ракет с «верхней точки» — борта самолета. Это было опасно, но помогало конструкторам в решении важных задач.

БРЕЖНЕВ ПЕРВЫМ ПОЗДРАВИЛ ГАГАРИНА

Теперь ясно, почему Гагарина запустили в космос именно 12 апреля — ждали, когда вы оправитесь от лучевой болезни и сможете достойно запечатлеть событие века…

— Шутки шутками, но мне было приятно, что сам Сергей Павлович не забыл обо мне в такой момент.

9 апреля я прибыл в Куйбышев (ныне Самара. — «ВМ»), аэродром назывался «На кряже».

И началось ожидание. С группой посвященных товарищей мы уже знали главное: в космос летит человек! Приземлится в нашем районе. Правда, точное место не было определено.

Так, примерная полоса в несколько сот километров длиной и примерно в пятьдесят шириной… Моей задачей было снять первые шаги космонавта на земле.

Насколько это было реально?

— Я уповал на чудо. Конечно, хотелось закадрить космонавта в момент приземления! Когда Гагарин благополучно взлетел и сообщил Королеву, что «все в порядке», наш самолет тоже оторвался от полосы и взял курс на Энгельс.

Мы приникли к иллюминаторам и напряженно смотрели по сторонам и вверх. Боялись, что космонавт, возвращаясь из космоса, зацепит наш самолет… Теоретически такое было вполне возможно. Поэтому всем остальным воздушным судам полеты на сотни километров вокруг были запрещены.

На подлете к Энгельсу мы узнали, что Гагарин приземлился в чистом поле неподалеку от города. Сели на военном аэродроме, развернулись цепочкой и, как в кинофильме «Чапаев», — помните психическую атаку? — вышли в поле искать космонавта. Вскоре нам дали «отбой» — оказалось, что Гагарин нашелся без нас и его уже привезли на командно-диспетчерский пункт аэродрома. Бросились со всех ног туда…

Так вы не сняли момент приземления?

— Нет, к сожалению. Этот момент могли бы запечатлеть только колхозницы, которые встретились с космонавтом в поле — если бы не испугались и имели фотоаппарат. А я первые кадры Гагарина сделал в малюсенькой полутемной комнатушке командного пункта дивизиона. Юра был уже без скафандра, в костюме голубого цвета.

Сергей Павлович дал вам указания по поводу съемки?

— Главным указанием было снимать космонавта максимально крупно, телевиком и длинными кусками. Чтобы были видны глаза, состояние… Сергея Павловича волновало, не произойдет ли у человека, побывавшего в космосе, каких-то психических отклонений.

Ничего такого ваша камера не отметила?

— Да нет, ничего. Гагарин был возбужден — радостный, розовощекий, веселый, шутил со всеми… Даже когда на КДП дозвонился Брежнев, в то время председатель Верховного Совета СССР, улыбка не сходила с его лица…

Брежнев или Хрущев?

— Первым из руководства страны поздравил Гагарина с успешным завершением полета в космос Брежнев.

Об этом никто никогда не говорил, но я-то рядом стоял, все видел и кое-что слышал. А с Хрущевым, который находился в то время в Сочи, они говорили уже потом, из кабинета командира дивизиона. Там большое окно, я попросил раздвинуть шторы — света стало навалом.

Гагарин минут сорок беседовал с главой государства, подробно рассказывал ему обо всем, что видел и пережил, радовался, как мальчишка, что все получилось.

И я все это время снимал его, как и просил Королев. Даже успел пару раз щелкнуть фотоаппаратом. Тот кадр потом обошел весь мир, но без моей подписи… Секреты тогда хранили умело.

КОВАРСТВО ГАЗИРОВКИ

Что еще осталось за кадром официальной истории?

— В какой-то момент Гагарин сказал: «Ой, как пить хочется! Дайте что-нибудь».

Ему принесли ситро. Я как увидел, камеру выключил и кричу: «Боже упаси — только не это! Сделайте лучше крепкого чаю…» Но куда там: суета вокруг, шум — никто никого не слышит. Юра пожал плечами и выпил ситро. А потом, в самолете, когда мы летели в Куйбышев, Гагарину стало плохо. Доктор Волович сказал: «Укачало». Никто не поверил: в космосе не укачало, а на каком-то Ил-18 — уж извините!..

Странно, конечно, что у врача не нашлось глотка нормальной воды для первого космонавта. Но повторяю: ему нужен был крепкий чай. Когда волна первых радостей схлынула и все более-менее успокоились, я разглядел в глазах Юрия Алексеевича чудовищную усталость… Кто его в тот день только не обнимал: генералы, конструкторы, ребята из группы подготовки. Я старался всех запечатлеть, тогда и увидел Титова. Мне сказали, что он — дублер Гагарина, но о том, что очень скоро он станет космонавтом № 2, никто тогда не знал. Гагарин расцеловался с Титовым, и толпа быстро их развела.

Каким-то образом Герман Степанович и Карпов, командир первой шестерки советских космонавтов, оказались у меня за спиной, и я услышал, как Титов с нескрываемой досадой сказал: «Эх, Евгений Александрович, а ведь я мог полететь первым!..» Мог бы, конечно, если бы не Хрущев. В кулуарах вовсю обсуждалось, что якобы Никита Сергеевич в последний момент воспротивился: «Какой-такой Герман?!» Увидел намек на Германию, что ли? Юрий, конечно, другое дело — Смоленская область, Россия, да и парень невероятно обаятельный…

[OBJ Юрий Гуляев "Знаете, каким он парнем был"]

С космонавтами вы работали долго?

— Снимал Николаева, Поповича, Быковского, Терешкову… Прекрасную троицу — Комарова, Феоктистова и Егорова. Выход Алексея Леонова в космос…

Как это?

— Молча: в барокамере, на тренировке. Ему было непросто: не дай бог, утечка какая — мгновенная смерть.

Но на земле и потом в космосе, где космонавт попал в тяжелейшую ситуацию, к счастью, все обошлось.

С Королевым когда в последний раз виделись?

— 31 декабря 1965 года. Мы вместе с Володей Суворовым сделали фильм «Космический мост» — о первом спутнике-ретрансляторе.

Королев вместе с супругой Ниной Ивановной по дороге на новую студию посадил нас в свою машину — семиместный ЗИМ. Он должен был посмотреть этот фильм и рассекретить. До Нового года — считаные часы. Сергей Павлович сидел вместе с водителем, а на заднем сиденье — Нина Ивановна.

Мы с Суворовым пристроились рядом. Говорили как друзья, которые делают общее дело, но видятся нечасто. «Вы посмотрите, как расширяются наши возможности!» — воскликнул я, может быть, излишне пафосно.

«Да уж, расширяются! — согласился Сергей Павлович. — А вот сдохнешь, и забудут ведь, сволочи!..» Вот в таком ключе балагурили с Королевым... Ну, конечно, мы лепетали: мол, вы столько сделали для отечества, для космонавтики: полет Гагарина, и женщина слетала, Леонов вышел в открытое космическое пространство — и за всем этим вы. Да вас никогда не забудут!..

Королев только рукой махнул…

Фото: Вечерняя Москва

ЭКСПЕРИМЕНТ

Марс-500

Институт медико-биологических проблем РАН проводил эксперимент.

Шестеро добровольцев находились в изоляции 520 суток. Условия были приближены к космическим: автономность, связь с Землей со значительной задержкой, ограниченность ресурсов. Во время эксперимента было три выхода на «поверхность Марса».

ДОСЬЕ

Махмуд Рафиков родился 1 марта 1924 года в Уфе.

Во время Великой Отечественной войны, освоив все виды сварки, работал по 12 часов в сутки на военном заводе. После ВГИКа по распределению попал на киностудию «Моснаучфильм», где в сверхсекретной киногруппе создавал фильмы для служебного пользования об испытаниях атомных и термоядерных бомб.

Во время одного из испытаний получил серьезную дозу радиации. После лечения работал оператором и режиссером на космодроме. Первым после приземления снимал космонавта № 1 Ю. А. Гагарина, В. Н. Терешкову, А. А. Леонова.

Заслуженный деятель искусства Российской Федерации.

В 2011 году получил премию «Ника». Имеет сына, невестку и внука. Живет в Москве.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Юрий Гагарин: «А все же мы правы! Поживем еще в космосе!»

Материал Татьяны Липницкой

В советские времена имя Юрия Алексеевича Гагарина чтил каждый. Я, будучи ребенком, не задумывалась о возрасте космического первопроходца. Уважительное обращение к нему по имени-отчеству подразумевало, как мне казалось, серьезный возраст героя. Только теперь я начинаю осознавать, что Юрию Гагарину было всего 27 лет в момент его прорыва к звездам. Листая выпуски «Вечерки» за апрель 1961 года, видно, что газета целую неделю информировала москвичей обо всех подробностях открытия эры космонавтики и народного героя.

[OBJ Леонид Сметанников, Нина Григорьева и Иосиф Кобзон в сопровождении Московского хора молодёжи и студентов при хоровом обществе – Созвездие Гагарина]

«Вечерняя Москва» рассказывала читателям, что летчик-майор Гагарин за месяц до исторического полета отметил свои 27 лет и рождение второй дочери. Рожденный в 1934 году в Гатчине, он пережил Великую Отечественную войну. Нападение фашистов прервало его обучение в школе. А в 1955-ом он окончил Люберецкий техникум с отличием и поступил в авиационное училище. В 1960 г. был принят в отряд космонавтов. (читайте далее...)

amp-next-page separator