Большие надежды, или Дети Дон Кихота
Где-то в клетке шуршат две крысы и мышь, а под вечер этот дом наполняется, точно кувшин, детскими голосами: Сережи, Иры, Феликса, Степы, Ани, Славы, Стаса, Илюши, Владика… И за большим столом собираются 23 человека разных национальностей — семья русской Ирины Вячеславовны и казаха Омара Тлеубековича.
— Иду с тележкой, а мне кто-нибудь скажет: «Ой, ну это вы, наверное, на год взяли!» — Ирина Вячеславовна отвечает на один из самых популярных вопросов: «Как прокормить такую большую семью?» — На один раз я варю кило двести гречки. Готовка отнимает много времени, но я стараюсь одновременно общаться с детьми. Стою у плиты, и тут же за столом кто-то пишет диктант, а кто-то делает математику.
Они решились на усыновление в 90-м. Вместо одного ребенка взяли сразу пятерых. Когда своих детей было уже четверо, а пятый — в утробе. Сумасшествие? Нет, сострадание.
— Жалко, — объясняет Ирина. — А еще у меня было слишком много энергии, она просто била ключом. Сейчас у нас форма «Приемная семья», а на тот момент действовала другая — «Детский дом семейного типа». По уставу надо было взять не менее пяти детей в течение года. Вот мы решили с Омаром не тянуть, взяли всех сразу. Наш опыт был одним из первых в Москве. 25 лет назад на весь город было всего 10 таких семей. Сейчас уже около 1800.
Кирюше всего 8 лет. Несерьезный возраст и серьезный диагноз. Мальчик сейчас в больнице.
— Брали потенциально здорового, а жизнь говорит другое. Как в рекламе: «Да я не это хотел!» — «А получил это!» Не надо отчаиваться. Будем растить такого, — говорит Ирина. Они берут детей разных национальностей и не всегда здоровых. — У красивых, здоровых детей больше шансов обрести семью, чем у ребят с тяжелой инвалидностью. А кто будет брать национальных детей? Их соотечественники приехали в Москву от неустроенности, у них нет возможности брать своих.
— Какие трудности испытывают усыновители? — задаю вопрос не просто маме, но председателю Общественного совета опекунов, попечителей и приемных родителей города Москвы.
— Проблем хватает. Одна из них — нехватка места. Вот живут, скажем, люди в сельской местности. Сельсовет им выделил три кубометра досок, они пристроили еще терраску, печку поставили — и живи, пожалуйста. А куда я пристрою? Жилищный вопрос по-прежнему портит москвичей.
Ирина рассказывает, как в школе приемных родителей ей приходится буквально опускать с небес на землю будущих мам и пап. Она обеими руками за усыновление, но категорически против далеких от реальности мечтаний.
— Вы берете ребенка, в котором нет ни одной вашей черты или черты любимого человека. Многое надо принять. В прошлом году вернули 150 детей. Я считаю, возвращать можно только в случае, если речь идет о серьезном психическом расстройстве ребенка, опасном для других. В противном случае надо принять ситуацию и стараться справиться с ней.
В небольшой комнате с пианино разместились коллекционные куклы — хобби Ирины Вячеславовны. Стоят спичечные домики, икебаны. Эта комната — ее маленькое убежище. Когда терпения не остается, как воды в пустыне, она приходит сюда и слушает Шаляпина, спектакли.
— Все несется сюда, к маме. Каштаны, прелые листья, поделки с уроков труда, рисования, — улыбается мама. У нее нет выходных, уехать в отпуск — что вы! Будет переживать, не разгорелась ли дома маленькая революция. Но при всех тревогах ей есть за что сказать жизни спасибо.
— Дети растут. Женятся, выходят замуж, меняют работу. Никогда не говорю, что это последний ребенок. Жизнь сама определит.