Тост Мугадама

Поэтому пару раз в год я попадаю в одно неловкое положение: незнакомый человек на улице или в метро внезапно кричит мне: «Привет! Как дела?» и распахивает объятия так, что прохожим понятно: вот встретились старые приятели. Потом незнакомец видит мое сосредоточенное лицо и удивляется: «Ты что, меня не помнишь?», а я честно отвечаю: «Нет!».

С Мугадамом было почти так же. Меня попросили сфотографировать очередного гостя редакции. Я взял камеру, нашел гостя, а он мне: «О! Привьет, Игорь! Как дела?» Мгновение я прокручивал в памяти, кто это, и вспомнил: гватемальская вечеринка в апреле, студент из Чада, Мугадам! Память не подвела в этот раз. В конце концов, у меня не так много чернокожих знакомых.

В четверг позвонил Мугадаму и попросил его показать, как он с друзьями отмечает пятницу. Мугадам ответил, что все работают и ничего не выйдет. Тогда я пригласил его на день рождения Синякова на крыше пакгауза возле Курского вокзала. «Отлично, круто!» — согласился Мугадам.

Встретились на Новокузнецкой. «Предлагаю пройтись пешком до Курской, по пути заходя в рюмочные, — сказал я. — Кстати, Мугадам, ты пьющий?» — «Нет! Абсолютно!» — радостно ответил Мугадам. — «Тогда поедем на трамвае».

Пока ждали трамвая на остановке, он рассказал мне про себя и свою страну. Столица Чада — Жамена, по-арабски значит «Отдохнули». Потому что ехали люди по пустыне, устали и нашли оазис, решили там остановиться и отдохнуть. Отдохнули так, что основали в том месте город. Учиться в Москву Мугадама отправило государство. После учебы он станет политологом. «И что ты тогда будешь делать?» — спросил я. «Создам политическую партию», — просто ответил Мугадам.

Нас прервала юная девица с косичками, которая вплыла откуда-то сбоку и, наклонив голову, как щенок, большими глазами смотрела на Мугадама. «Ни фига себе! Из Афри- ки?» — спросила она почему-то меня. «Из Африки», — спокойно ответил Мугадам. «Тогда одолжите косарь», — попросила она опять меня. Я вежливо отказал, и она ушла. «Косарь — это сто рублей?» — спросил Мугадам. «Косарь — это тысяча». «Ни фига себе!» — сказал Мугадам.

Я извинился за девицу, но Мугадам не обиделся: «Я подрабатываю курьером. Когда привожу людям товар, они часто так смотрят и говорят «огосподи». Одна дедушка дажеделала вот так рукой». «Крестилась? Ты хотел сказать «бабушка»?» — уточнил я. «Да! Бабушки тоже так делают рукой».

Добрались до Курской. Синяков уже красиво разложил закуску и расставил бутылки. Поздравили его с 42-летием, уселись на гудрон крыши. Гости приходили, и Мугадам порывался встать на каждое приветствие. Поэт Геворкян сказал: «Сиди, Мугадам, в ногах правды нет. Это мудрая русская пословица, все важные решения принимают сидя!» «Только замуж выходят стоя», — сказала моя жена, убирая штопор в несессер.

Стемнело. Синяков разливал самогон из фляжки с портретом Мао, ученый Лисицин интеллектуально сцепился с поэтом, кинокритик в розовой рубашке смотрел на проезжающие поезда, а Огородникова распустила волосы. Мугадам доел хачапури и спросил: «Игорь, кто эти люди?» Я повторил: вот фотограф, вот ученый, вот кинокритик, вот поэт. «А кто же тогда я?» — закричал Мугадам. Мы бросились его успокаивать: «Ты, Мугадам, — будущий президент Республики Чад. Скажи тост Синякову».

Это был длинный и красивый тост. Старинная крыша пакгауза ни разу не слышала таких тостов. Мугадам пожелал Синякову здоровья, счастья и многих лет. В конце тоста он посмотрел вверх, и мы все увидели звезды. Тост был на арабском языке, но мы всё поняли.

ОБ АВТОРЕ

Игорь Ивандиков - старший фотокорреспондент «Вечерней Москвы». В газете работает с 1991 года. Поклонник рок-н-ролла и Кирила Бонфильоли