Сергей Арцибашев: Хотелось все успеть
Очень часто после его спектаклей, которые шли в созданном и руководимом мастером Театре на Покровке, мы, его друзья, собирались в небольшом кабинете за сценой: накрывался стол, живо обсуждалось увиденное на сцене. Посиделки с разговорами об искусстве могли продолжаться до рассвета.
Тем более что режиссер частенько брал в руки гитару, пел песни обожаемого им Высоцкого, многие из которых вошли в его спектакли. И ушел он так же стремительно, как и его кумир.
— Детство вы провели в таежном поселке. Это как-то отразилось на становлении будущего режиссера?
— Жизнь в таежном поселке сильно отличается от городской, хотя я в те годы не слишком об этом задумывался. Для меня вполне естественным было спать на печи, вставать на рассвете вместе с первыми криками петухов, мычанием коров и хрюканьем свиней.
Животину надо было кормить, доить, чем мать и занималась. В нашей староукладной семье, где кроме деда и родителей было шестеро детей, все трудились в меру сил. Жили дружно.
Очень почиталось слово старших. Женщин уважали, они были хранительницами очага. Отец, человек сильный физически, работал на заготовках леса, мама преподавала в школе так долго, что ее бывшие выпускники приводили к ней уже своих внуков.
— Какие черты характера закладывались в то время?
— Пожалуй, в первую очередь упрямство. А еще выносливость и аккуратность. Мне, младшему из всех мальчишек, очень часто приходилось доделывать работу за старшими братьями, то есть ездить за дровами, за водой, печь топить. За водой, например, надо было ехать с тяжелой бочкой.
Зимой я ставил ее на санки, волок их в гору. Наполнял бочку водой, а затем бережно санки надо было скатить вниз. Вода расплескивалась, горка быстро леденела. Большой виртуозности требовал этот спуск: очень часто бочка кувыркалась со скользящих саней, и мне приходилось все начинать заново. Ну а уж дома я разливал воду по меньшим объемам, сам ставил ее подогревать на печь.
— Наверное, вам в тайге приходилось охотиться и рыбу ловить?
— Поскольку поселок стоял на берегу реки, то на рыбу ставились сети, чтобы улов был побольше — семья-то огромная. А вот охота действительно была в чести, поскольку зверь — это и мясо, и шкура. Отец с дедом и на медведя ходили, и на лося. Я помню в доме многочисленные шкурки — заячьи, лисьи, они были везде.
— И как же вас, парня, выросшего в такой глухомани, занесло в режиссуру?
— Режиссура не обязательно связана с театром или кино. Уже в детстве я начал режиссировать спортивные футбольные соревнования в нашем поселке. Разбил территорию на карте на кварталы, организовал восемь кварталов-команд. Нашел судей, составил протоколы матчей. Папу уговорил разметить поле. Ну и создал собственную команду, где стал капитаном. Для нас, мальчишек Кальи, этот чемпионат был сродни мировому первенству.
— Какое впечатление произвел на вас первый поход в театр?
— Ошеломляющее и судьбоносное. Долго копил деньги на билет, а попав в Свердловск, пошел в кассы, узнал, какие места самые лучшие, и купил билет в первый ряд партера. Помнится, шла пьеса Максима Горького.
Занавес поехал в сторону, и из глубины кулис на меня повеяло древним театральным духом: пылью, свежесклеенными декорациями и еще чем-то, трудно поддающимся определению.
Тогда каждой клеткой тела я ощутил, что это — мое и на всю жизнь. Поэтому, когда пришло время поступать, я стал убеждать родителей, что мое место не в Политехникуме, куда поступили все старшие братья, а в театральном. Отец, человек волевой и авторитарный, даже думать мне запретил в этом направлении, считая, что это не профессия для настоящих мужчин. Щадя чувства отца и временно уступив ему, я начал учиться в Политехникуме и одновременно играть в народном театре.
Потом сам организовал драмкружок, поставил пьесу, изучил теорию режиссуры, прочитав всего Станиславского, Немировича-Данченко, Таирова, Мейерхольда. Пришлось и в армии послужить...
— Сегодня многие говорят об уникальности вашего способа взаимодействия со зрителями, позволяющего назвать его «школой актерской игры по Арцибашеву». В чем тут магия?
— В том, чтобы подключить зрителя к театральному действу. У нас есть любопытный опыт: мы за рубежом играли «Трех сестер», и всегда на русском. Однажды мэр одного из немецких городов пришла к нам на спектакль. На следующий день она нас пригласила в мэрию на прием, и я ее спросил: «Ну, вы что-то поняли?» А она ответила: «Еще бы! Мне все время хотелось эту вашу противную Наташу ткнуть зонтиком!» И ведь никакого языкового барьера…
— Правда, что театр одно время был вашим домом в прямом смысле слова?
— Мне так хотелось успеть что-то сделать, что я проводил в нем все время. Театр стал жизнью, и хобби, и отдыхом. Свободных минут для себя было мало. Отдыхать так и не научился.
СПРАВКА
Сергей Николаевич Арцибашев родился 14 сентября 1951 года в поселке Калья Свердловской области. В 1976 году окончил актерское отделение Свердловского театрального училища, затем — режиссерский факультет ГИТИСа. В 1981–1989 годах — режиссер и актер Театра на Таганке, с 1989 по 1991-й — главный режиссер Московского театра комедии. Основатель и худрук «Театра на Покровке». С 2002 по 2011 год — худрук Театра Маяковского. Умер 12 июля 2015 года. Похоронен на Ваганьковском кладбище столицы