Александр Митта: Мама покидала вещи в одеяло и повела меня на вокзал
— Меня эвакуировали чуть позже, числа 10–11-го, — рассказывает Александр Наумович. — Я был свидетелем первых налетов на столицу немецкой авиации. Ребята постарше из нашего двора на Красносельской хвалились, что сидели на крышах и сбрасывали «зажигалки» вниз. Но я был мал. Когда начинались бомбежки, мы шли в бомбоубежище, иногда сидели там всю ночь.
Еще в памяти режиссера осталось, как в те тревожные дни люди сжигали многотомники Ленина. Книги вождя мирового пролетариата тогда были почти в каждой квартире.
— Мы жили в длинном доме на одиннадцать парадных, он назывался «Домом ударников», но к 1941 году это фактически уже был дом посаженных за решетку ударников. В доме оставалось много женщин и детей, мужчины сидели, — продолжает режиссер. — Прошел слух, что немцы будут расстреливать тех, у кого найдут собрания сочинений Ленина.
И люди без особого стыда несли на костер книжки. Я хорошо запомнил эти красные обложки, которые никак не хотели загораться...
Паники, о которой Александр впоследствии слышал много рассказов, он не видел. Детей вывозили из столицы достаточно организованно. В тот день мама Саши прибежала домой, взяла байковое одеяло, покидала в него зимние вещи, пальто, шапку, так как приближалась зима, завязала все это узлом и повела их вместе с двоюродной сестрой, у которой расстреляли отца, на Казанский вокзал.
— Там нас без сопровождения взрослых погрузили в детский поезд, и он повез нас в сторону Горьковской области, — вспоминает Александр Митта. — Я ехал на третьей полке, что было для ребенка настоящим приключением. В городе, названия которого уже и не припомню, нам надо было с сестрой самостоятельно найти другой состав, что мы и проделали, долго проплутав по перрону. Критически проголодаться в дороге я не успел, по дороге мы где-то перекусили.
В детдоме, куда нас привезли, тоже в плане еды было терпимо — каждому давали по три картофелины в мундире.
Отца будущего режиссера, работавшего начальником цеха Завода имени Сталина, отправили на Урал. Условий для производства там не было: приходилось ставить заводские станки прямо на улице. Только потом над ними появились крыши. Но уже к зиме завод начал выпускать технику.
— А через полтора года отца отозвали назад в столицу, — рассказывает режиссер. — И по дороге он заехал в детский дом и забрал меня с собой. Так в конце 1943 года я вернулся в Москву.
Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!