Последний белый носорог

…Иногда он лежал на боку, истомленный жарой, и слушал, о чем болтают приставленные к нему охранники. Это было несложно: за сорок с лишним лет изучить язык может даже носорог. За долгую жизнь Судан привык, что про него говорят: полагая, что он – «толстокожий», люди мало заботились о его чувствах. Обычно обсуждали его кожу – складчатую, морщинистую, покрытую нежной пылью. Они считали ее некрасивой. И ведь кто считал?! Двуногие недоростки с гладко натянутой на черепа и кости кожей, на мордах которых не было ни одного качественного нароста. Судан плюнул бы, да так и не научился… Нет, среди них встречались приличные существа, но в целом!

Еще иногда говорили, что у него небольшие глазки. Критики… Видели бы они свои! Что они вообще понимали в красоте, эти стоящие на задних лапах насекомыши… Но главное – Судан понимал, что это именно они с упоением охотились всю жизнь на его родственников, истребляя их ради забавы и носорожьего нароста на морде. Они полагали, что он позволит им обрести молодость и способность к размножению. Наивные, слабые и бессовестные создания. Причем тут рог?!

Судан знал, что такое любовь. В результате их страсти с женой – страсти огромной, как Африка, и жаркой, как суданский полдень, - у них родилась дочка-носороженька. Беленькая, вся в жену, только ушками в папу. Они были очень счастливы тогда, много лет назад. А потом… Потом все куда-то ушло. Его отправили в чешский зоопарк. Там было хорошо, на него приходили смотреть, как на чудо, мало заботясь о том, как борется Судан со своими страстями, носорожьей плотью, как видит во сне свою красавицу – бегущую к нему навстречу. Но в зоопарке говорили – он сам слышал! – что у них нет возможности «заниматься размножением носорогов». Иногда он кричал им в ответ: так у вас и не должно ее быть! Дайте воли – и я сделаю все сам! А они вздрагивали и изумленно качали головами: что это он так орет. И приносили еды.

Однажды его обследовали какие-то не слишком деликатные человеческие существа: трогали, щупали, оттягивали складки кожи, лезли, куда не просили. Если бы он мог покраснеть, он бы покраснел. Но Судан был белым, а не красным носорогом, и краснеть не умел. Но зато он уловил главное: что он стал стар и сам уже иметь детей не может. Услышать это было горько.

По утрам у него поскрипывали колени, вечерами болела спина. Он страшно хотел в Африку, поваляться днем в пыли, поесть неположенного. И однажды они решили отправить его на родину – эти странные люди, которые сделали все для того, чтобы он остался последним на Земле самцом белого носорога, а потом начали страдать по этому поводу.

Судан не знал, что его грустная фотография с подписью, что последний белый носорог ищет пару, «взорвала» Интернет. Он не знал, что у него есть собственный аккаунт, который посещали жители двухсот стран. Он не знал даже, что принявший его, а также его дочку и внучку зоопарк Ол Паджет собирает деньги на искусственное размножение носорогов. Он понимал, что его берегут. Поскольку даже когда они лишили его главного достоинства – прекрасного, дивного рога, это было сделано для его блага: нет рога – не за чем будет и охотиться. У двуногих всегда была извращенная логика.

Подслушав, что в США умер предпоследний самец белого носорога, Судан даже всплакнул. Очень трудно оставаться последним на земле, правда. Он благодарно прикрывал глаза, когда его чесали за ухом или под брюшком, но перестал радоваться жизни, потому что она закончилась когда-то очень давно – когда его судьбу решили за него.

Он умер под утро. Напоследок ему снилась его молодость. Любимая – такая жаркая и красивая, пыльная, с насмешливым взглядом из-под длинных ресниц. Он был последним, ему было уже сорок пять, а теперь не осталось никого. Двуногие сделали это сами. Он подумал так – и вздохнул в последний раз…