Плачет ветер и зовет меня. Опыт волонтерства в Африке
Страну я выбрала далекую и, естественно, экзотическую — Марокко. Первым мне ответил Луис, владелец хостела «Али-Баба» в Танжере (наименование изменено). Ему требовался человек на ресепшен — гостей встречать. Условия труда сносные: время работы — 5 часов в день, койко-место, завтрак и возможность жить в самом древнем очаге цивилизации — Медине (старая каменная часть Танжера). Я купила билет и тронулась в путь.
Танжер встретил меня дружелюбно. Я покрыла голову платком (Марокко — мусульманская страна) и вышла на улицу из аэропорта. Двадцать минут в пути — и таксист выгрузил меня, забрал плату (примерно 13 евро) и оставил на узкой каменной улочке, где я включила навигатор, чтобы с его помощью отыскать хостел «Али-Баба».
На задворках
Современность осталась за спиной. Передо мной возвышалась бесконечная древность во всем ее угрожающем величии: каменные стены, между которыми с трудом разойдутся два человека; мужчины и женщины в хиджабах и джеллабах (вид берберской, традиционной одежды, похожей на плащ с капюшоном); тощие голодные кошки, покрытые шрамами изза частых драк за еду; мостовая, выложенная серым камнем, загаженная мусором. Дверь в хостел, могучая и тоже древняя, была снабжена глубоко философской надписью Al Maktoub (судьба, предначертанное). Мне надо было сразу вникнуть в суть написанного и драпать куда подальше, но я нажала на кнопку домофона:
— Я к Луису, — сообщила я в ответ на вопрос «Вы резервировали?» Дверь пропищала, открылась, и по лестнице навстречу мне спустился симпатичный крепкий кудрявый парень.
— Билял, — представился он. — Ты волонтер, да? Луис уехал в другой город. Но не волнуйся. Пойдем наверх, оставишь вещи. Через пару часов проснется Мухаммад, менеджер, и мы решим, что с тобой делать.
Хостел оказался риадом, — марокканским домом с многовековой историей, построенным в виде колодца. Яркий и блестящий на фотографиях, в реальной жизни он оказался потертым и тусклым. Зевая и почесываясь, в дверном проеме появился кряжистый мужик лет 37 с бородой и раскосым разрезом глаз.
— Сармат, — представился он, к моему глубокому удивлению, по-русски. — Тоже workaway, приехал полторы недели назад. Ты откуда, из Чертанова? Вот и я оттуда же. Славно, будет с кем в картишки вечером перекинуться.
Жилье для staff (персонал — англ.) находилось на первом этаже, за главной стойкой ресепшен.
Дверь Сармат открыл, не включая света: — Угна еще спит, — шепотом сказал он. — Выбирай, где хочешь расположиться.
Комната походила на подвал. В ней не было ни окон, ни вентиляции. Внутри царили сырость и затхлость. Стык в стык друг к другу стояли две двухэтажные кровати. На нижней спала, завернувшись в одеяла, девушка. На верхней лежали принадлежности Сармата. То есть жить предполагалось смешанным составом. Я закинула вещи на верхнюю полку. Сармат подал замочек с ключом:
— Вот ящики, туда можешь запереть ценности. Все то, что читала на сайте, забудь. Не нужен им ресепшеонист. В хостеле много разной работы. Будешь делать то, что потребуется. У нас большая текучка. Всем заправляет Мухаммад. Он нормальный, можно договориться, а как выпьет — вообще расслабляется. Покурить гашиш тоже любит.
Великий и ужасный Мухаммад наконец-то восстал. Он оказался лет 30–32, худым и сонно-доброжелательным. Он подтвердил, что на мне будут завтраки. Приступать к работе должна с завтрашнего дня. Пока могу вздремнуть. Завалившись на постель, я, однако, уснуть не смогла — снаружи гоготали и гомонили, а простыни оказались холодными и сырыми. Промаявшись часа полтора, я вылезла и поступила в распоряжение очередного нового знакомого — высокого молодого, лет двадцати, уравновешенного Абдула.
— Все, что нужно для завтрака, найдешь в комнате, — он провел меня в помещение с табличкой «staff only», завешенное шторой. Внутри работало пять стиральных машин, на полках лежало чистое белье. Сбоку, почти под потолком, находилась коробка зеленого чая и несколько плетеных корзинок с хлебом. — На тарелку кладется два кусочка лепешки и полукруг хлеба, один финик, по одному абрикосу и сливе, фрукты в холодильнике. Мята для чая там же. В твои обязанности входит варить чай и кофе с 8 утра до 10:30, это время завтраков. Приходить надо к 7:00, чтобы успеть подготовиться. После завтрака — разложить продукты по местам и помыть оставленную посуду.
Вымотанная впечатлениями, я ушла спать раньше всех, в девять вечера. Сармат странно посмотрел вслед, но ничего не сказал. Тайну его взгляда я разгадала на следующий день.
Тайное братство Марокко
Из кровати я вывалилась в 4 утра. Тело зудело и чесалось. Я царапалась на все лады, раздирая кожу до крови. Отчаянно встряхивая на себе одежду, я понеслась по винтовой лестнице наверх, на воздух. В мохнатой коричневой пижаме, скребущаяся, я напоминала русского медведя, выскочившего из берлоги в полутьме. В таком виде и предстала перед Билялом.
— Ты чего не спишь, Антонина?! — марокканец покатывался со смеху.
— Клопы!
— Вай-вай, — Билял закачал головой скорбно с легкой усмешкой. — Да, случается тут такое, чего скрывать. Ну что же, раз пришла — давай займемся делом, буду тебя учить.
Кухня поразила сочетанием старины, современности и запущенности. Мойка и стеклокерамическая плита довольно новые, а металлические чеканные чайники словно сошли с картинок книги «Али-Баба и 40 разбойников». Чашки двух видов — цветные пластиковые и керамические, все с отбитыми ручками. Ножи тупые настолько, что фрукт разрезать невозможно. Крутя перед Билялом лезвием, я втолковывала, что нужно найти точилку для ножей и заострить металл.
— Наконец-то на кухне появилась женщина! — пробормотал он себе под нос.
Питие по-мароккански
— Следи, чтобы брали по одной тарелке, не больше, — предупредил Билял. — Мухаммад увидит лишний расход — орать будет.
В 7:30 в обеденной зоне появилась первая девушка, прихватила тарелку и попросила чай, который я подала ей с улыбкой и предупреждением, что чашка горячая. Работать в целом мне нравилось: замотав голову платком на манер тюрбана, чтобы волосы не мешали, я безостановочно варила кофе и переливала в термос, поддерживала температуру и оптимальную концентрацию чая, протирала столы и добавляла на стойку тарелки с едой.
Лечение по-мароккански
Как только заботы закончились, я сразу же ощутила боль в обожженных пальцах и зуд по всему телу. К моему ужасу, укусы отнюдь не рассасывались. Напротив — места укусов вздулись волдырями, покраснели и начали отекать. Я насчитала на теле два десятка припухлостей, из которых, к моему ужасу и отвращению, две были на лице и три — на животе. Пришедший на кухню Мухаммад, выслушав жалобы, пообещал принять меры. Через час я обнаружила его с паяльной лампой в руках: низко наклонившись над кроватями в спальне, он, в буквальном смысле, выжигал клопов огнем. Как только выбралась из ванной, Билял передал трубку:
— Луис, хозяин.
Голос руководителя издалека казался спокойным и теплым:
— Антонина, я узнал, что ты ночью была искусана. К сожалению, это частая проблема в хостелах. Я скажу Мухаммаду, чтобы он сходил в аптеку и купил для тебя наилучшую мазь, естественно, за наш счет.
Вечером Мухаммад принес обещанный крем от укусов клопов. Я намазалась с головы до ног. На ночь глядя мы с Сарматом запихнули мою мохнатую пижаму и все общие шерстяные одеяла в стиральные машины, чтобы прокалить их в режиме сушки и уничтожить клопов. Натягивая на тело еще горячую одежду, я твердо верила, что завтра будет лучше.
Вход — копейка, выход — рубль
Лучше, увы, не стало. Проснувшись в нашей мрачной пещере, я была вынуждена признать: крем не помогает. Мои укусы зудели с еще большей силой.
— Тони, похоже, что у тебя аллергия, — покачал головой Билял. — Такого я никогда не видел, обычно сутки — и все проходит.
Я, однако, уже встроилась в новый режим, хостельную «семью» и полностью освоилась. Мы с Билялом дружно нарезали на всех огромную, истекающую соком дыню, постояльцы привыкли ко мне и радовались как дети, получая из рук чашки с чаем и кофе. Когда «менеджер» пришел на кухню, я многозначительно повертела перед его носом сломанной ручкой кофейника:
— Нужно купить новый! — прозрачно намекнула, глядя в глаза.
— Конечно-конечно, — забормотал тот. — Подожди, так рано еще, вот кофе попью…
Кофе он пил три часа подряд. Покончив с «процессом», принялся объяснять, что, помимо всего прочего, нужно еще подметать замызганную кухню и мыть на ней пол. Я потихоньку накалялась. Значит, купить кофеварку — недосуг, а грязную работу переложить на меня — самое время? Апогея ситуация достигла через час, когда Мухаммад ушел и вернулся с листочком с графиком.
— Вот, Луис прислал, — сказал он. — Угна уволена, работает плохо, теперь новые правила. На завтраках стоять больше не будешь. Придется перестилать кровати, мыть крышу и террасу, прибираться.
— Я и близко не подойду к кроватям, — заявила я твердо, почесывая укушенное ухо. Воцарилась тишина. Мухаммад, сбросив маску добряка-простофили, ощетинился и пошел к телефону. Голос Луиса, доселе вкрадчивый, изменился до неузнаваемости, став жестким:
— Ты почему говорила грубо с Мухаммадом? Хочешь сказать, что 15 часов работы в неделю для тебя слишком много? — ярился он.
— Я говорила нормально, и этому есть свидетели. Я собираюсь уехать отсюда, и как можно быстрее. У меня аллергия, Луис, вы понимаете, аллергия!
— Так купите что-нибудь от аллергии… — сбавил тон Луис. — Совсем незачем так быстро уезжать…
— Тони, он пытается тебя удержать, потому что не хватает рабочих рук, — печально кивнула слышавшая разговор Габриэль. — Угна уходит, трудиться будет некому. Ты — уже четвертый волонтер, который пострадал таким образом…
— У испанца вся спина была искусана, — меланхолично подтвердил Сармат. — Ну, он и посчитал — не стоит это все бесплатного проживания.
В хостеле я оказалась в роли наивного бессребреника Али-Бабы, приехавшего спасать мир, а попавшего, по сути, в полурабство. Надо было ускользать из «пещеры». Я купила с мобильного приложения на телефоне билет Танжер — Москва, попросила Габриэль заказать мне такси. По полуночной Медине до такси меня проводил тот же Сармат. Он был отстраненно-ироничен: «Живу тут, как в Доме-2, — одни драмы. Интересно, что случится еще».
Стоя в очереди на посадку, я ощутила что-то чужеродное на голове. Провела рукой по волосам — и к моим ногам свалился… огромный, длиной в мизинец, жирный марокканский таракан. Это был финал: Марокко «сделало» меня, чего уж там!
СПРАВКА
Goombay Dance Band — немецкая группа, созданная в 1979 году Оливером Бендтом, названная в честь маленького залива на Карибах, в Сент-Люсии. Группа имела огромный коммерческий успех в начале 1980х годов, появившись с такими хитами, как: Marrakesh (Марракеш), Sun of Jamaica (Солнце Ямайки), и Aloha-Oe (Алоха Оэ). У группы Goombay Dance Band появились фанаты по всей Европе, а вскоре она стала очень популярной и в Южной Африке, где вошла в чарты с песнями Sun of Jamaica и Aloha-Oe.
GOOMBAY DANCE BAND — MARRAKESH (ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО)
Марракеш, только в Марракеш,Город золота подле небес.Марракеш, только в Марракеш,Где все меркнет на фоне чудес.
Марракеш, только в Марракеш,Ночью дождь не дает мне уснуть.Марракеш, только в Марракеш,И мне ветер указывает путь.
Где же мой дом, моя земля?(в Африке далеко)Где же любовь, где же друзья?(в Африке далеко)Но жить не мог я здесь,И работу ищу везде,Имя взял, в самолет — и улетел…
«Марракеш, только в Марракеш», —Шепчет сердце, когда одинок.Марракеш, только в Марракеш,Там найдешь ты покоя островок.
Люди унижают меня, как будто шут я какой(Марракеш, только в Марракеш!),Каждый дайм считаю и знаю, что уеду домой!
Марракеш, только в Марракеш,И мне ветер указывает путь.Марракеш, только в Марракеш,Город золота подле небес.
Марракеш, только в Марракеш,Где все жизни заботы — лишь так… борьба проходит…
«Марракеш, только в Марракеш!» —Поезд, мчась в темноте, мне кричит.Марракеш, только в Марракеш!Там свободен и счастлив без причин.
Люди унижают меня, как будто шут я какой(Марракеш, только в Марракеш!),Каждый дайм считаю и знаю, что уеду домой…
Марракеш, только в Марракеш,Там найдешь ты покоя островок.Марракеш, только в Марракеш!Там ни разу не буду одинок.