В гостях у Веры. Как корреспонденты «ВМ» осваивали кройку и шитье
— Вот только нитки с иголкой у меня нет, — держит интригу он. — А ты на джинсы, на джинсы свои посмотри…
Чуть выше колена зияет голой ногой Шахиджаняна дыра в его джинсах.
— Жалко, рабочий костюмчик же порвал, — вздыхает, убирая фотокамеру в рюкзак, Шахиджанян. — Но и так ведь неплохо?
— А давай мы сейчас к Вере? — тут же находится Федоров. — Портниха это моя знакомая. Классный мастер. Работает на дому.
Шахиджанян вдруг вспомнил, как в дни его молодости, где-то в конце 80-х, надо было быть — как все. «Если в моде клеш — без него не уйдешь, если в моде панки — бреем виски под банки…» Фирменную вещь, то есть привезенную кем-то из-за границы, называли «фирмОй». Достать ее было непросто, да и стоила она немало. Потому и расцветали в отечестве разные швейные кооперативы. Пошивалось там все не так, как на наших фабриках — иногда и не отличишь от «фирмЫ». И это все, что было сшито таким вот кустарным способом, называлось «самостроком». Для многих — словом достаточно обидным.
Но — о Вере. Вере Ивановне Соловьевой. Предупредив ее о своем визите, берем такси и едем к ней.
Она уже ждет: нажарила котлет, сделала салат. Горячий кофе с лимоном… Сидим на кухне. Вдвоем. Ужинаем. А Вера за стеной стрекочет на швейной машинке.
Федоров знает Веру еще с тех пор, когда учился на факультете журналистики. Тогда, тоже в конце 80-е, организовал он кооператив. Вот с Верой Соловьевой они тогда и шили — рюкзаки, палатки, джинсы. Даже пуховики пробовали. А продавали на рынке, в Лужниках.
Минут через десять на кухне появляется хозяйка.
— Получите, — улыбается Вера, протягивая джинсы Шахиджаняну.
Шва и не отыскать, искусно поработала Вера.
— Я же тебе говорил, что профи, — моргает старой приятельнице Федоров. — Убедился?
Нет слов.
Теперь можно и поговорить. Расспросить Веру о ее занятии.
— Швейная машинка «Чайка» просто неубиваемая оказалась, — рассказывает она. — Шью на ней самое разное — что мне заказывают. У каждого заказчика обычно свои требования. Скажем, чтобы карманы были именно там и именно такого размера… Чтобы рюкзак поместился в выемку в багажнике старенького уазика. В магазинах-то обычно продается «усредненка» — то есть сделанное по стандарту, для всех… Хотите попробовать на оверлоке? — вдруг обращается она к гостям.
Оверлок, если кто не знает, способ такой обработки края ткани. Чтоб не махрился и не расползался. Кстати, и швейную машинку, которая умеет это делать, мастерицы тоже так называют.
Федоров, присев за машинку, с деталью раскроенного Верой халата справляется за несколько минут. Чему очень обрадовался.
— А ведь руки помнят! Мы ж с тобой, Веруня, столько походной одежды тогда пошили. А вот «лейбл» (знак оригинального производителя. — «ВМ») — помнишь? — всегда ставили фирменный. Чтобы никто не догадывался, что «made in Moscow».
То есть «сделано в Москве».
Сейчас Вера «лейблы» не пришивает.
— Мою одежду носят люди, которым все равно: фирменная это вещь или нет. Лишь бы было удобно. Кстати, многим нужно, чтобы было сшито, что называется, «на них». Вот я и крою все по лекалам, а если заказчик не вписывается в стандарты, тогда подгоняю по фигуре или делаю для него индивидуальную выкройку.
Сегодня, как уверяет Вера, работать ей стало значительно легче. И ткани в продаже много, и фурнитура — любая, выбирай! Молнии, застежки, крючки…
— Конечно, выходит иногда дороже, — признается она. — Зато карман будет там, где надо, и брюки — по длине ног.
— И много заказав? — интересуется Шахиджанян.
— До нового года хватит, — улыбается портниха. — Одной вот даме надо сшить пальто для прогулок с собакой. Водителю нужен особый жилет — у него стоит кардиостимулятор. А многодетной маме хотелось бы иметь специальный фартук. Есть у меня еще один заказчик — у него от природы руки разной длины. Вот чтобы один манжет не вылезал из-под рукава, сорочки ему стану кроить иначе… Будем помогать!
Ни маркетологов, ни рекламных агентов у Веры нет. Клиенты передают ее «из рук в руки» как особую драгоценность.
На вопрос, почему она, такая мастерица, довольствуется работой на дому, швея лишь улыбается.
— Скучно делать одно и то же, — уклоняется она от ответа.