Как корреспондент «ВМ» зимовала на индийской даче
Хочешь жить хорошо — бди!
Я собиралась в Гоа давно. Но в этот раз все сложилось — рабочих проектов не было, накопленные деньги «терли ляжку», как говорил герой Василия Шукшина из фильма «Калина красная», а осень в Москве выдалась особенно сырой и зябкой. Я пересчитала бюджет: 25 тысяч на билеты, 10 тысяч в месяц на проживание, столько же — на питание. Должно хватить на заморский экскурс. Собиралась в путь с приятельницей, что предполагало снижение трат. Билеты взяли за месяц до начала сезона.
Визу сделала самостоятельно. Она была розово-голубого цвета, как и мои мечты о стране, которую полюбил русский купец Афанасий Никитин.
Welcome to Goa!
Индия встретила нас теплым ветерком из глубин Индийского океана, плотной темнотой и хаосом на выходе из единственного в Гоа аэропорта Даболим. В свалке рикш и машин мы с трудом отыскали «нашего» таксиста. Он почти не говорил по-английски, молча погрузил нас с вещами в старую машину и помчал в деревню Арамболь, где проживает самая большая русская диаспора в штате. Там нас ждал первый сокрушительный сюрприз. На месте хостела, который мы отыскали по интернету и в котором мечтали поселиться, оказалась… помойка. Правда, хостел тоже был, но мы не сразу разглядели его из-за мусорной кучи.
Цена за номер оказалась в два раза выше оговоренной — 800 рупий за ночь, притом что курс индийской рупии примерно равен одному рублю. Заплатив варварскую по местным меркам цену, мы, не разбирая вещей, рухнули на кровать как подкошенные.
Где крыша дома моего?!
Впечатление от первого выхода на улицу Арамболя: ты попал на базар. Вокруг разноцветная мозаика из витрин с выцветшими на палящем солнце вещами, мотоциклов, гор фруктов, клубов пыли, туристов и коров. Почти на каждом доме от развалины до виллы — табличка с надписью rent. По-геленджикски — «сдается».
— Девочки, — наставляла нас опытная индийская «зимовщица» Светлана Калякина, — в начале сезона индусы мечтают сдать жилье на как можно более долгий срок и максимально дорого. Торгуйтесь! Наскитавшись за три дня по помойкам Гоа, с помощью «знакомого» мы с песнями и плясками переехали из Арамболя в деревеньку Парра, за семь километров от пляжа, где заселились в дом европейского типа — с местами для загара на крыше, балконом и охраняемой парковкой. Цена за новую студию с кухонькой и кондиционером составила 13 тысяч рупий плюс электричество и интернет.
Правда, спать нам предстояло на одной большой кровати.
Ноги мои ноги, несите меня
Спросите любого, и вам ответят — без личного транспорта в Гоа тоскливо. Ничего не успеете и ничего не увидите. Поэтому наилучший выход — сразу по приезде арендовать байк тысяч за пять-семь в месяц.
Прав у нас не было, как не было и опыта вождения. На Гоа это никого не смущает — большинство приезжих водит без прав, шлема и часто нетрезвыми. За две сотни рупий полиция отпустит и благословит. Правда, те, кто безбашенно водит, рано или поздно попадают в ДТП. Мы не рисковали, поэтому в первые же дни пребывания на родине слонов принялись изучать общественный транспорт. Это целая эпопея.
— Арамболь, Арамболь, Арамболь, Арамболь! — захлебывается кондуктор на автобусном вокзале. — Морджим, Морждим! Анжуна, Анжуна! — и, ориентируясь на этот крик, можно найти свой автобус. Таблички, как правило, написаны на хинди. Если нужна помощь — подойдите к любому водителю и громко назовите название места: вас посадят, куда надо — доведут, деньги возьмут. Стоит проезд копейки, в среднем за маршрут приходится заплатить 15–20 рупий.
Проезд в автобусе — это целый квест.
Во-первых, они не просто старые, а дряхлые, во-вторых — забиты до отказа, утром и вечером народ свисает с подножек и чуть не вываливается из окон. И, хотя они открыты, по спине стекает пот.
Бородатый… плов
Российский зимовщик прилетает в Гоа поесть. Само собой — когда в Москве температура минус 20, а помидоры по 200–250 рублей за кило, Индия с ее 80 рупиями за истекающий соком ананас — фруктовый и овощной земной рай. Это притом, что ананас — один из самых дорогих фруктов в этих местах.
Еды в Гоа навалом — днем и ночью работают рестораны и мелкие кафешки, а в вечернее время открываются в изобилии палатки со стритфудом. Последнее готовят прямо на месте, руки моют через раз, а продукты могут поднять с земли. Плюс в том, что все это обжаривают на сильном огне и щедро присыпают пряностями, что уменьшает шанс отравиться, но не исключает его.
Правда, то, что вы идете в дорогое место общественного питания, совершенно не гарантирует, что кухня будет стерильной, а еда — безопасной для здоровья. В один из первых дней в Калангуте мы заглянули в ресторан, заполненный европейцами. Здесь для расчета за еду принимали банковские карты, а на столах стояли свежие розы. Я заказала национальное блюдо — бриани с яйцами (что-то вроде наше__ го плова). Проглотив несколько восхитительно вкусных ложек, поперхнулась и… вынула изо рта толстый черный волос. Его я демонстративно положила перед хозяином заведения.
— It is not good, — сдержанно произнесла я на сносном английском наречье.
— I’m sorry, — кратко извинился владелец заведения. — Мы немедленно заменим.
Он ушел на кухню, где, судя по возне и крикам, дал повару здоровенного «леща». Новая порция плова была изящно «побрита», и поедала я его с большим удовольствием: привычка свыше нам дана. А потом и вовсе научились есть руками: в местном общепите столовые приборы — ненужный атрибут. Обезопасить себя полностью можно только одним способом — готовить дома. Обилие и дешевизна продуктов поражают воображение: виноград — по 80–100 рупий за кило, ананасы — по 70– 100 рупий, помидоры — по 30, лук — по 20, рис — от 20 рупий за кило (дорогой сорт басматти — 100). В рядах лежат стопки свежей мяты, укропа, петрушки, шпината и горки лаймов — все в диапазоне от 10 до 30 рупий. Дороги здесь несезонные фрукты — авокадо (300 рупий кило), манго (около 230).
Поход на рынок производит шокирующее впечатление: невероятная вонь от сушеной рыбы, на которой сидят мухи, благоухание специй и роз, которые можно купить по 10 рупий за штуку, горы маракуйи, мандаринов, папайи, чеснока, зелени, цветной капусты и моркови.
В один из дней я заметила на рынке угрюмых женщин, сидящих рядком в окружении нахохлившихся курочек. Птички были понурыми — то ли от жары, то ли от ожидания предстоящего. Оказалось, в Гоа почти не заготавливают мясо впрок — оно без холодильников не хранится, а те стоят дорого для обывателей. Хочешь белковой пищи — подойди к торговцу, выбери подходящую птицу. Ее тут же поставят на весы, определят стоимость. За углом дома несчастной отрубят голову, распотрошат, а тебе дадут пакетик с теплой тушкой.
Быт и нравы
Зимовщиков Гоа можно условно разделить на несколько категорий. Первая — обычные люди, уставшие от высоких российских цен и холода, часто семейные и с маленькими детьми, работающие на аутсорсе. Они прилетают в Гоа, нагруженные ноутбуками и переходниками, днями торчат в точках с более-менее устойчивым интернетом, верстая, редактируя фото и высылая дизайн-проекты. Таков наш сосед Артем, живущий в Гоа уже второй сезон.
— Да, летом тут жарко, а интернет часто отваливается, но я все равно могу работать, — пожимает плечами Артем. — К недостаткам климата привык, дом обустроил — вот даже гриль купил недавно. Пока за работу платят — здесь всяко лучше, чем дома.
Часть вторая — part-time, те, кто устраивается на подработку на несколько часов в сутки. Бармены, официантки, party-girls — девушки, задача которых — помочь туристам повеселее провести время в заведении и по возможности оставить как можно больше денег, туристические агенты. Этих можно увидеть на пляже с утра до самого сансета.
— Девочки, не хотите на экскурсию? У нас недорого и все есть, вот весь Гоа за день увидеть можно, — Дима, среагировав на светлый цвет кожи, кинулся к нам в надежде на продажу и процент. — А-а-а, тоже на зимовку приехали? Ну что, удачи вам.
Есть уже не сезонщики, а почти коренные жители — те, кто остается в Гоа годами, вылетая лишь за обновлением визы. У таких, как правило, есть свое небольшое дело — продажа вещей и косметики через интернет, ресторан или кафе. Ну и, конечно, существуют, и их больше всего, те, кто приезжает просто to have fun.
Это отдельная каста. Их легко узнать по бесчисленным проколам на теле, татуировкам, дредам, странной одежде из неровных кусков разной ткани, любви к пространным беседам и слову «карма». Они медитируют, сливаются с собой, проходят практики, хотят к Баба и почти поголовно курят гашиш. Сверху на гашиш наливают ром.
Индийский характер
Дав крен в сторону от соотечественников к местной человеческой фауне, мы были вынуждены общаться с иностранцами и познать кое-какие глубины индийского характера. Впрочем, это не характер, а загадка, ребус.
В одно и то же время — индусы невероятно дружелюбные и открытые люди, готовые помочь, жертвуя временем и иногда даже деньгами. С другой стороны, все индусы — «братья во жадности». Если взять за товар три цены — возьмут. Пять — возьмут и пять. И в счет циферку добавят, и обсчитать не побрезгуют. А еще они не торопятся. О, это то, что может довести рабочего человека до белого каления.
Представьте: вам что-то надо. Не просто нужно, а необходимо. Например, сим-карта.
…Я ходила в офис мобильной компании трижды. В первый раз меня послали за документами — нужны были копия паспорта, фото и регистрация. Во второй пришла, чтобы сдать документы и оплатить. Встретили с таким лицом, словно я принесла компании не рупии, а дохлую кошку.
— Ждите… — Ждали час. На следующий день — столько же, чтобы карту активировали.
В любой ситуации — ждите. Час, два, три. Может, автобус приедет вовремя, может — нет.
Это Индия, детка. Днем магазины не работают, не купишь даже воды.
— Эй, люди, есть кто живой? — Никого. Все ушли на ланч… И хоть убейся! Хоть тресни!!! При этом они не боятся потерять деньги. Они будут улыбаться и беседовать с тобой о видах на урожай или просто играть в телефон, а потом медленно, очень медленно встанут, чтобы тебе помочь. Может быть. И любимая фраза здесь: «Не сейчас. Завтра».
Гоа, ты принял нас, а мы — тебя
Мы пробыли в Гоа в общей сложности пять месяцев. За это время обзавелись новыми привычками: вставать рано, днем сидеть дома, когда жара особенно сильна, яростно торговаться за каждую рупию, любить все, что блестит, и пить пряный масала-чай. У нас появились друзья, любимые кафешки, новые вещи в шкафу и места, наполненные воспоминаниями. Говорят: Гоа принимает или нет. Это правда. Если ты брезглив, пунктуален и требователен — лучше не ехать, Гоа сведет тебя с ума.
Но с другой стороны — здесь все живет и дышит покоем и размеренностью. Видно, как на дворе соседнего дома индуска перебирает рис, как мальчишки играют в крикет на открытом поле, по балкону бегает белка, а твой любимый человек, смеясь, выходит из моря. И это лучшая зимовка, которая может быть.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Александр Каменец, доктор культурологии, кандидат педагогических наук, профессор Российского государственного социального университета:
— На сегодняшний день в мировом обществе существует множество различных субкультур, представителей которых называют неформалами. Это байкеры, металлисты, панки, рэперы, скинхеды, футбольные болельщики, хиппи. В Гоа, по нашим данным (обширных и глубоких исследований субкультур пока нет), живут представители хиппи. Они близки по своему мировоззрению к буддистам. Поэтому перенимают их религиозную практику, форму существования, поведения в обществе. Суть их внутренних желаний — уход от мира сего в эзотерику, в божественное пространство, где им хорошо. Из России они уезжают в поисках среды обитания, где не надо ни за что бороться, не надо ни к чему стремиться. Зачем семья, работа, карьера? Да и родина у них там, где никто не мешает им медитировать, употреблять наркотики, перемещаться по территории, не испытывая никаких проблем, не встречая границ, без всякой цели. Это уже не туристы, потому что они живут в Индии годами, чему способствует и теплый климат страны. Их жизненные потребности предельно просты. Подработал на чашку риса — сыт и доволен. Есть пальмовый лист — значит, одет. Звучит знакомая музыка — значит, в душе успокоение. Для России, русского народа это в большинстве своем потерянные люди. Осуждать их бесполезно. Пытаться возвратить и вразумить — бессмысленно. К ним можно применить понятие социального монашества. Настоящие монахи — подвижники веры, опора Отечества в трудную годину. Эти же — «перекати-поле», никому не нужный и никому не мешающий балласт. Возможно, именно из-за их ненужности для общества о них так мало говорят и так мало исследуют их образ жизни, интересы, потребности.