Почему люди уезжают с Рублевки
С Рублевки уезжают. Оттуда приходят тревожные вести: цены на жилье уже не такие сумасшедшие, а предложение во много раз превышает спрос. Замки годами стоят и ждут своих владельцев, а потенциальные покупатели тем временем покупают коттеджи подальше.
Здесь продавалась третья по цене усадьба мира. Называется она «Евразия», и стоила три года назад 100 миллионов долларов. К прошлому июню ее цена упала до 57 миллионов.
Почему? Потому что Рублевка встала в пробках? Потому что у местного предпринимательства крайне специфические формы? Просто потому, что здесь всегда душно и всегда как-то не по себе? Чтобы узнать, как сейчас живет столичная элита, корреспонденты «Вечерки» поехали на Рублево-Успенское шоссе.
Сцена 1. Дорога
Первая мигалка появилась уже на Рублевском шоссе. И это в середине рабочего дня в пятницу! На Рублево-Успенском такие мигалки, мчащиеся из города и в город, будут встречаться постоянно. Вспоминаю, что недавно их количество значительно урезали. «Я по этой улице постоянно езжу, – признается мне фотокорреспондент. – И мне просто страшно здесь бывать. Я была в Ницце, и даже там нет такого количества Ferrari. Не дай бог попадешь в аварию! Здесь водители отвратительно себя ведут. Быстро разгоняются, быстро тормозят».
На Рублево-Успенском шоссе всего две полосы, и местные признаются, что дорогу постоянно перекрывают, чтобы дать проехать машинам с лицами государственной важности. Еще в 2006 году журналист Эдуард Дорожкин в колонке для одной крупной газеты писал про Рублевку: «Это единственное место, где нет пробок». Сейчас такая оценка кажется явно устаревшей и неадекватной. Пробки здесь постоянно. Некоторые машины из двух полос умудряются делать три: на наших глазах автомобиль объезжает пробку, наполовину заваливаясь в овраг. Другой выезжает на встречку.
Татьяна, менеджер салона дорогих машин в торговом комплексе Барвиха Luxury Village, живет вниз по Подушкинскому шоссе. До дома ей ехать 10 минут. По ее словам, иногда из-за перекрытия дорог она стоит в пробке полтора часа.
В один из моментов нашего путешествия мы с фотокорреспондентом тоже попадаем в затор. Впереди, в кабриолете, сидит зрелый мужчина в темных очках и смешной шапочке с рисунком, изображающим бандану. И разглядывает нас в зеркало заднего вида. «Вот где надо знакомиться с мужчинами!» – делает вывод фотокорреспондент. Рублевцы, видимо, научились извлекать выгоду из пробок.
Сцена 2. Деревянный молл
На восьмом километре Рублево-Успенского шоссе стоит низенький и длинный торговый комплекс, отделанный деревом. Больше всего он напоминает провинциальные американские моллы или мичиганские курорты - из тех, где вам предлагают отель, казино и поле для гольфа.
Здесь в стеклянных витринах стоят красные кабриолеты за миллионы рублей, призванные возбуждать аппетит. Заходим в салон Ferrari. У всех женщин – и продавцов, и клиентов – поразительно белые зубы. Настолько белые, что это даже подавляет. Менеджер Татьяна (та самая, что живет у Подушкинского шоссе) рассказывает, что пик продаж – с апреля по конец июля. «В это время мы 10-15 автомобилей в месяц можем продать. Ведь на такой машине весной и летом хочется кататься, – улыбается Татьяна и снова показывает свои тотально-белые зубы. – А зимой редко берут. Разве что в подарок».
Платят за кабриолеты по-всякому. Иногда – наличкой, а иногда даже в кредит. «Хотите, вам кредит дадим?» – хищно улыбается другой менеджер. Мы отказываемся и идем в магазин Ralph Lauren, который обещает грандиозные скидки.
Здесь среди вешалок взад и вперед ходит множество продавцов. У них другая физиологическая особенность: все очень загорелые. Продавец Дима в желтом свитере, растягивая гласные, делится жизненной мудростью: «Вы по внешнему виду никогда не узнааааете, сколько у человека деееенег. Он может приехать, одееетый очень скромно, а купить на большую сууумму». Он тоже жалуется на пробки: «Здесь шоссе чааасто перекрывааают. Светофоры отключааают на въееезде. Да, глааавная проблема – это проообки».
На первый взгляд кажется, что Рублевка живет какой-то своей жизнью, отличной от жизни всей другой Москвы. Спрашиваю об этом Диму и получаю сбивающий с толку ответ: «Нееет, ну здесь, наоборот, всякие коммуникааации. Это же во всех Евроопах так!» В это момент к нам подходит Димина коллега и, подавляя улыбкой, заявляет: «Знаете, вообще-то мы не можем с вами разговаривать».
На улице мы встречаем дворников, которые тоже боятся открыть рот. Пятясь назад и пряча глаза, они успевают сказать только, что зарабатывают 20 тысяч рублей. И за проезд не платят – домой и обратно их отвозят на автобусе.
Сцена 3. Индекс кока-колы
Заходим в небольшой продуктовый магазин класса «супер-премиум», чтобы купить бутылку газированной воды. Корреспонденты «Вечерки» ведут свою статистику, рабочее название которой «индекс кока-колы» (не путать с индексом Биг-мака). Мы сравниваем, сколько стоит кола в разных частях Москвы и Подмосковья. Рублевка оказалась в топе: за бутылочку 0,25 здесь нужно заплатить 77 рублей. Для сравнения, в Рогове (южная окраина «новой Москвы») за 70 рублей можно купить два литра кока-колы.
Натыкаемся на коробку марципановых груш – 5800 рублей. Пластиковая коробочка с халвой – 641 рубль.
Здесь, как и в Барвихе Luxury Village, продавцов больше, чем покупателей.
Сцена 4. Кладбище каминов
На повороте на один из пляжей расположилась площадка с товарами для сада. Под открытым небом скучковались каменные скульптуры: львы, ангелы, фонтаны. Они стоят перед длинным белым павильоном. В поисках хоть кого-нибудь живого захожу в павильон. Далеко в углу раздаются какие-то звуки, похожие на человеческие голоса, что-то гулко хлопает. Иду на звук. Кругом – запылившиеся камины. Длинные, бесконечные ряды каминов. В павильоне прохладно, глухо и... страшно. Звук хлопков перемещается в другой конец, и я понимаю, что здесь никого нет. Только кладбище каминов, которое стоит десятки миллионов рублей. Сейчас здесь скидочный сезон. На холодной белой поверхности одного из лотов зачеркнута старая цена – 360 тысяч – и написана новая – 225.
За павильоном с мрамором – аллеи, вдоль которых выстроились разнородные деревья: пихты, яблони, вишни, клены, каштаны и так далее, так далее. Возраст некоторых из них достигает 80 лет. Все они продаются. Их вырыли из земли вместе с корневой системой, посадили в кадки и привезли сюда. Чтобы удержать, привязали яркими оранжевыми тросами. Теперь деревья ждут своих будущих рублевских обладателей. Некоторые стоят здесь по два года. Работник питомника показывает на семиметровый кедр и сообщает, что он стоит 480 тысяч рублей.
Кирилл Прохоров, арт-директор этой компании, которая называется «Рублевский парк», рассказывает: «В среднем дерево может стоить около 120 тысяч рублей. Вообще диапазон цен может быть очень широким, это все индивидуально. Деревья могут отличаться по цене в десятки раз. Вы же понимаете, у нас тут не базар, а питомник».
Сейчас в питомнике мертвый сезон.
Сцена 5. Деревенские будни
Посмотреть на рублевскую архитектуру сложно: все самые впечатляющие дома укрыты заборами разной степени уродливости. Нам удалось взглянуть на то, что еще только строится: все у того же питомника расположились штампованные бело-розовые замки. Кажется, будто строители играют в конструктор: дома очень похожи друг на друга по сути, просто у какого-то больше на одну пристройку, а у какого-то добавлены колонны. Или мансарда.
Нам удалось попасть в Шульгине, которое еще не настолько застроено дорогими домами, чтобы было необходимо закрывать въезд в деревню. По дороге идет черноволосая девушка, завернутая в белую толстовку. Оказывается, она приехала с Филиппин три года назад и ни слова не понимает по-русски. Работает домработницей, с нанимателем говорит по-английски. Из-за ее плохого выговора сложно понять, как зовут человека, чей дом она убирает. Кажется, Кирилл Чернов. Саму филиппинку зовут Мария. «Мне тут очень одиноко, – жалуется Мария. Очень тяжело, я скучаю по дому. Я больше не знаю тут филиппинок, хотя, говорят, нас много сюда приезжает. Я вынуждена здесь работать, чтобы прокормить моих детей. Они сейчас с моей матерью на Филиппинах, мы видимся один раз в год. Остальное время я работаю, чтобы дать им образование». Мария зарабатывает в месяц 800 долларов. На фоне остальных обитателей Рублевки она выглядит очень открытым и дружелюбным человеком. Когда наш фотокорреспондент спрашивает, можно ли ее сфотографировать, у нее сразу как-то опускаются губы, и она начинает упрашивать: «Пожалуйста, не надо. Я боюсь, что мой хозяин будет очень сердиться на меня. Извините, пожалуйста, извините». Они смотрит мне прямо в глаза и много раз повторяет: «Извините». Потом заходит в магазин и, показывая на коробку с рисом, застенчиво просит: «Рыс. Рыс».
Если ехать по Подушкинскому шоссе и не знать, что где-то здесь совсем рядом живет вся российская элита, то можно подумать, что это обычное шоссе с дачными домиками. Потому что видно только их – от лачужек до добротных коттеджиков, а все замки спрятаны.
Мы встали у остановки «Дорожный дом». По одной стороне шоссе за семиметровым забором виднеется балкон с колоннами и ковкой. По другую сторону стоит старый почерневший деревянный дом, воплотивший мысль безумного архитектора. Очень низкие потолки и узкие лесенки наводят на мысль, что здесь живут только дети или семья сказочных гномов. Резьба в сочетании с прогнившими досками, до которых страшно дотрагиваться, создают впечатление абсурда. Кажется, можно дунуть на дом, и он осядет на землю кучей опилок. Внутри неогражденного двора стоит старый унитаз и одна лыжа. В шине от грузовика насыпан песок. Похоже, тут и правда живут дети.
В Рублевских деревнях безлюдно. Создается впечатление, что наибольшее количество своих соседей местные жители встречают в пробке, когда пытаются выехать в столицу.