Господь здесь больше не живет
Мы продолжаем наш эксперимент во вкладке «Воскресное чтение». Сегодня, вместо нескольких, самых читаемых материалов, мы предлагаем нашим постоянным читателям один репортаж с фотографиями. Нам кажется, что тема того заслуживает. Во всем мире люди живут ожиданием самого страшного — войны. Что нужно сделать человечеству, чтобы не допустить катастрофы? Как уберечь и без того хрупкий мир?! Новый жанр, который оценит в первую очередь читатель, мы определяем как газетный фильм. Где есть титры и закадровый текст. Присылайте свои отзывы на nedelya@vm.ru
МОТОР!
«Небо и Земля не милосердны, люди для них — лишь соломенные псы». Лао цзы, философ. Изречение восходит к древней традиции украшать религиозные праздники изображениями собак, выполненными из соломы. По окончании церемонии соломенные псы сжигались.
Фотограф и Знаток въехали в Сан-Пьетро, в предгорьях Итальянских Альп. Внизу остались щедрые виноградники Пьемонта. В горах начинались горнолыжные трассы фешенебельных курортов. Было раннее утро. Из ущелий тянуло холодом. У всех ущелий мира есть одна особенность. Там всегда гуляют ветры. Только величие и недоступность гор позволяют называть обыкновенные ветры сквозняками вечности. И еще одно. Ветер в ущельях дует всегда в лицо. Лишь изредка — в спину. В дальнейшем мы будем их так называть — Фотограф и Знаток. И вы скоро поймете — почему. Слишком необычным оказался городок Сан-Пьетро. Загадочным. Иногда страшным. Люди ищут символы там, где их нет. А здесь символы караулили их, двоих русских, на каждом углу.
Но — все по порядку. За рулем машины, на которой они ехали, сидел переводчик. Его звали Джорджио, симпатичный итальянец лет сорока. «Смотри, Джорджио, — сказал Фотограф, — там к стене прижалась женщина. Она на велосипеде и с ребенком. Будь осторожен».
Узкая улица вела в город. Фотограф беспокоился за людей. Ему приходилось работать там, где понимание хрупкости жизни приходит после первого боя. Но Сан-Пьетро не был горячей точкой. Здесь из ущелий не летели «вертушки» и никто не кричал: «Аллах акбар!»
Европейский городок, похожий на десятки других. Правда, Знаток мог поправить Фотографа. В 1693 году в Пьемонте, это совсем рядом, состоялась битва между войсками вторгшегося из Франции Амадея и итальянскими солдатами Савойского. Герцог разделал Амадея под орех. Так была закончена столетняя оккупация Пьемонта. Итальянцы завоевали свободу. Уже тогда люди хотели быть самими собой. То есть итальянцы не хотели быть похожими на французов. Рисорджементо… Фотограф усмехнулся.
СУБТИТР
Рисорджементо — возрождение, обновление. Термин обозначает национально-освободительное движение итальянского народа против иноземного господства, за объединение раздробленной Италии. В сентябре 1943 года Пьемонт был оккупирован немецкими войсками. Он стал одним из важнейших центров движения Сопротивления. Освобожден в апреле 1945 года — в основном силами Сопротивления.Есть ли в мире хоть один древний городишко, который не видел бы зарев пожарищ, не слышал крика обезумевших матерей с мертвыми детьми на руках?! Люди не устают воевать. И не только за нефть. Они сносят православные кресты и взрывают мечети. Режут молящихся в синагогах. Даже вечный Будда, золотой и толстый, не устоит против пяти килограммов тротила…
Ассоциация не была случайной. Местность, по которой они ехали, напомнила русло чеченской реки Баас. И предгорье Ведено, где когда-то Фотограф снимал бойцов ВДВ, уходящих в горы. И не только их. В Косово он снимал американские бомбардировки. В Сан-Пьетро тоже текла речка, вернее ручей — Лемина. И так же, как в Чечне, зеленели холмы. Лемина едва шелестела по камням. Фотограф представил, как Лемина заревет весной, когда с гор пойдут лавины и поползут сели. Джорджио тормознул на площади и сказал: «Мы не сможем сбить женщину и ребенка. Это муляжи, сделанные из соломы».
Фотограф и Знаток вышли из машины. Действительно — настоящими были только старенький велосипед. И одежда на фигурах. Фотографу захотелось выпить и закурить. Нет на земле фотографа, которому не хочется выпить, как только он выследит свой Кадр. Фотограф такой кадр выследил. Но кто сказал, что он ударит фотоочередью в цель? Иногда ведь можно и промахнуться… На этот раз у них с собой «не было». Той заветной фляжки, которая прячется в кофре среди объективов. Или она греет твое предсердие в кармане разгрузочного жилета, когда ты идешь на броне, глотая пыль на перевале Саланг. Фотограф ругнулся про себя: «Теряю цепкость лап!»
Они ездили по фермам, где граппа стояла в свободном доступе на столах. А вином и сыром их угощали радушные фермеры-итальянцы. Фляжка была не актуальна. «Может, заглянуть в ресторанчик?» — подумал Фотограф.
«Рестораны не работают, — сообщил Джорджио, — здесь зимой во всем городке проживают пятнадцать человек».
Веселенькое дельце! Город без людей.
А зима еще не наступила. Такого Фотограф и Знаток еще не встречали. Хотя изрядно поколесили по свету. «Ну, хорошо. А туалет здесь есть?» «Есть. Сейчас покажу». В конце улицы показалась белая собака.
Фотограф позвал ее по-русски: «Шарик-Шарик! Иди сюда!»
Шарик, с ошейником на шее — то есть не какая-то бродячая псина, — посмотрел на них грустными глазами, развернулся и убежал. По своим собачьим делам.
Они прошли по площади. Где грубая брусчатка под ногами хранила мерную поступь солдатских шагов и скрип крестьянских телег. А может, она хранила и жар костров инквизиции. Где у церкви, барокко XVIII века, Петр держал на одной руке младенца, а в другой — посох.
Где прямо из стены струилась вода с горы Фаи. Фотограф набрал в горсть. Вода была такой студеной, что заломило зубы. Где герб города — скрещенные ключи и меч посередине — по-прежнему олицетворял победу
ЗА КАДРОМ
Апостол Петр — один из 12 учеников Христа. В католической церкви считается первым папой римским. По характеру Петр был вспыльчив. В ночь после ареста Иисуса Петр, как и предсказывал Спаситель, проявил слабость и, боясь гонений, трижды отрекся от Него, прежде чем пропел петух. Но позже Петр искренне покаялся и был прощен Господом. Петр стал ключником Царства Небесного.А ведь прошли века. Младенец, которого держал апостол Петр, широко и восторженно распахнул руки. Словно он хотел обнять такой добрый и такой щедрый мир. Но одна ножка у каменного ребенка была отбита. «И мы не узнаем, в каком бою искалечен этот ребенок», — подумал Фотограф. Посох апостола был обвит виноградной лозой. Собирать виноград — радоваться жизни. А что уж говорить о молодом вине, полученном из этого винограда. В храме было пусто. Даже свечи не горели. Люди сносят кресты и не берегут памятники, потому что памятники и кресты им мешают творить то, что они хотят. Часто — неправедное. Потом они снова молятся, исповедуются, и им кажется, что Бог прощает их… Наивные!
Еще они увидели табличку, где были выбиты имена итальянцев. Горожан, погибших на Второй мировой войне. Глакомо, 1915 года рождения, и Стефанио, 1920-го, погибли в России. Двое, по фамилии Дамиано, похоже — отец и сын, — нашли свой последний приют в Германии. У коричневой обшарпанной двери они увидели табличку: «Свет включается здесь». На стуле у двери сидела, в панаме, сторожиха-ключница и читала газету.
Старуха тоже была соломенной. Из кармана ее кофты Знаток достал ключ. Это был ключ от библиотеки. Там же и туалет. Они зашли. Пыльные ряды книг хранили трагические ошибки и счастливые прозрения человечества. Ведь кто-то их читал и делал выводы.
Хорошо, если книжная мудрость веков соотносится с реалиями каждого дня. Но ведь, зачастую, так не бывает. Люди не хотят слышать мудрецов. И они поступают так, как им велят обстоятельства — удобная уловка для того, чтобы успокоить совесть. И только те, кто способен преодолеть обстоятельства, переделывают мир. Правда, не всегда — к лучшему. Хорошенькое дельце… Ты приезжаешь в славный городок, чтобы встретиться с американскими туристами, а потом вместе сними ездить по фермам, пить вино, лепить равиоли, что-то наподобие русских пельменей, и делать селфи с коровами. Ты идешь по улице. И ты видишь только соломенные муляжи. Чучела везде.
На балконе сидит мужик и наливает граппу в стакан.
Двое бражников играют в карты за столом,
дворник с метлой, крестьянка с бидоном, старик пилит дрова, женщина строчит на машинке, рыбаки с удочками, ослики, козы, коровы, псы… Все из соломы! В городе, в котором нет людей. Или их там очень мало. Первый вопрос, который ты задаешь себе: кому нужны эти чучела? Они — гротеск или символ?!
ЭПИЗОД
Как сделать чучело из соломы? Вам понадобятся: чистая сухая солома, разноцветная ткань или лоскутки, старая одежда, веревка, палка, кисти и краска. Палка — центральный шест для опоры, вокруг которой и создается соломенная скульптура.На память приходил фильм «Соломенные псы». Сюжет которого — насилие в современном мире, впрочем, не имел прямого отношения к происходящему в городке.
СУБТИТР
«Соломенные псы» (Straw Dogs) — художественный фильм Сэма Пекинпа по роману Гордона М. Уильямса «Осада фермы Тренчера» в 1972 году получил премию «Оскар» и сделал звездой актера Дастина Хоффмана. В настоящее время, в частности в английском языке, термин «соломенные псы» является эвфемизмом для чего-то ненужного, либо созданного с единственной целью быть уничтоженным.[OBJ Трейлер фильма «Соломенные псы»]
Правда, твой спутник, по имени Знаток — а как еще, если не символически, называть его в городе таинственных скульптур? — тут же мог припомнить Лао Цзы и его изречение о немилосердии Неба и Земли к людям. И древнюю традицию сжигать соломенных псов после религиозного праздника. Да ведь и русские по весне, на Масленицу, сжигают соломенные чучела старухи-зимы! Происходящее с ними в Сан-Пьетро стало напоминать притчу. «Что-то слишком много возникло псов, — подумал Фотограф, — белая собака с ошейником в переулке, фреска Симона Мемми… А тут еще и «Осада фермы» по Уильямсу…»
ЗА КАДРОМ
О степени влияния инквизиции в Италии свидетельствует флорентийская фреска Симона Мемми под названием Domini canes — что значит «Божьи псы». Фреска изображает черно-белых собак, отгоняющих волков от стада. Наибольшего развития итальянская инквизиция достигала в XVI веке.Фотограф и Знаток знали о брошенных в русской провинции деревнях с заколоченными ставнями и поседевшими от дождей и снегов крышами домов. Деревнях, где последним символом жизни оставался колодезный журавль, сиротливо тянувший шею возле столетней липы. Но таких городков в центре Европы они еще не встречали. Сорок километров до Франции и почти столько же до Монако. Хочешь — играй в рулетку, хочешь пей дабл-виски в ночном баре, а хочешь — с утра до ночи делай ставки на бирже. И выигрывай свои деньги.
Но люди ушли из города. Оставив вместо себя соломенные фигуры. Люди уходят из деревень и городов в поисках другой жизни. Кто-то ее находит. И только некоторые из них догадываются: никакой новой жизни не будет. Человек проживает отпущенное ему. Ни больше ни меньше. Скрипнула, как раненая цапля, ставня. Или это скрипнули на ветру открытые в арке дома ворота? Вышла пожилая женщина. Фотограф успел ее снять в спину.
Когда я смотрю на эту фотографию, мне кажется, что на ней моя мама. Она уходит. Теперь уже навсегда. Может, думаю я, хорошо, что она не дожила до тех дней, когда сама жизнь все больше напоминает нам чучело. Но ведь мы — не муляжи. Мы еще живые. И нам еще долго идти по ущелью, где ветер дует только в лицо. И никогда в спину.
Старая, но теплая кофта. Холодно ведь — ветер. Скрылась в проулке.
Потом старик, неплохо одетый, пересек улицу. «Не так уж все и пусто в этом мире!» — успокоился Фотограф. Ни женщина, ни старик даже не посмотрели в его сторону. Быстро и грустно ушли, не оглядываясь. Приехали на микроавтобусе американцы. Такие типичные пенсы, которые разъезжают по всему миру в бриджиках и ковбойках. С фотоаппаратами — уже не «мыльницами». Загомонили, перекатывая во рту, как виноградину, букву «эр».
Обрадовались, увидев двух знакомых русских бородачей, вполне им симпатичных. Ничего личного. Только туризм! Никаких Украины и Сирии! Вместе с их говорливым Бараком, создателем демократических муляжей, и нашим упертым Владимиром, поднявшим страну с колен. Все политкорректно.
Побыстрее бы уехать из города-призрака, чтобы радость жизни не омрачалась загадками. Или — предчувствиями?
Знаток слегка подыграл, изображая общение с наряженными чудаками. Хотел добавить веселья. Он заглядывал в лица чучел.
Трогал их за плечи. Солома была уже не зеленой, а серой — линялой и выгоревшей. Глазницы на лицах стали впадинами. Безжизненные лица. «Соломенные чуваки!» — примиряюще сказал Знаток. Гулко и мерно ударил колокол. Все примолкли. Банальности ведь сами собой приходят в голову. Или — вечные истины? «Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе…» Банальность всегда на грани с истиной.
ЭПИЗОД
...Удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; Если же отречетесь, меч пожрет вас... Книга пророка Исаии, глава 1Когда ехали в Сан-Пьетро, они наблюдали еще один символ — гору Монвизо. Пик ее был виден с любого участка дороги. Циклоны зарождались здесь. В ущельях Альп, где гуляют сквозняки вечности. А потом циклоны, раскручиваясь по спирали, накрывали Европу. Лавинами и снегопадами. Лавины не спрашивают людей, когда им сходить. Ручей Лемина ревел, как разъяренный тигр. И ты смотрел картинку по телевизору: почему-то радостные люди, в красивых пуховиках, откапывают свои машины. И перекидываются снежками. Весело ведь — настоящий снег!
В мире не было итальянца, который не знал бы о том, что пик Монвизо стал символом кинокомпании «Парамаунт Пикчерс». Сами же американцы упорно доказывали, что у них есть похожая гора — Бен-Ломанд, в штате Юта. Она и олицетворяет собой величие американской киносказки. Очень часто американцам… Как бы это политкорректнее сказать? Нет дела до того, как и о чем думают другие. А если быть совсем точным — им наплевать на то, как думают другие. Есть точка зрения великой звездно-полосатой нации. Все остальные — неправильные.
А все-таки интересно: почему русские солдаты так нетолерантно зовут своих коллег америкосами?! А вэдэвэшники — те так вообще за гранью политкорректности. Американских солдат они называют пиндосами. Так было всегда. И в Афганистане, и в Косово… А теперь вот еще и в Сирии. Вот о чем подумал Фотограф. Но вслух, конечно, он этого не сказал. Их пенсы, новые попутчики, были приятными во всех отношениях людьми. И никто из них не говорил о бомбах. Когда пьешь густое и темное, как кровь, итальянское вино и заедаешь белым и твердым, как ледник на горе Монвизо, сыром, надо говорить о приятном.
Фотограф подмигнул туристам. Выпить хотелось все сильнее. Американцы в ответ засмеялись. Американцы вообще всегда настроены на радость и величие. Они, например, считают, что вертолет изобрел американец Сикорский. Один из гениев прошлого века. Хотя во всех исторических справочниках написано: место рождения Сикорского — Российская империя. А названия самолетов, им сконструированных, говорят сами за себя — «Русский витязь», «Илья Муромец». В эмиграции Сикорский возглавлял Пушкинское и Толстовское общество. Сикорского звали Игорь Иванович. Ну никак не Джонович.
ЗА КАДРОМ
Соломенное чучело — логическая уловка, заключающаяся в создании фиктивной точки зрения и ее опровержении.В те дни, когда Фотограф и Знаток обнаружили городок соломенных фигур, Европу накрывал другой циклон. Трагический и неизбежный. Картинка по телевизору уже не радовала. Никто не смеялся. Тысячи разгневанных людей устремились за сытой жизнью в Европу. Варвары или носители новой свободы?! Они тоже хотели делать селфи, пить итальянское вино, закусывая сыром. Баварские колбаски им тоже не помешали бы… А еще они хотели рожать детей. Много детей! Ведь главное предназначение человека — продолжение рода! Не обязательно работать. В поте лица своего. Не так ли? И тогда не придется оставлять вместо себя соломенных стариков на вымерших улицах.
В их городах остались воронки от бомб. Грифы клевали трупы в пустынях. А на полях, еще недавно изумрудно-зеленых от плодов, жирело воронье. Бешеные псы самопровозглашенного Исламского государства раскручивали новую спираль фанатизма. А значит — войны. Мы ведь знаем, кто отбил ножку младенца на руках апостола Петра…
Ну а те, кто бомбил, полагали, что на крыльях супербомбардировщиков они несут демократическое счастье жить без тиранов. Югославия, Афганистан, Ливия, Сирия… Повешенный Хусейн и растерзанный Каддафи предупреждали о последствиях разрушения их государств. Но, похоже, американцам нельзя доказать, что Сикорский — русский, а гора Монвизо — в Италии. И на вопрос: «Вы хоть знаете, что вы натворили?!» — до сих пор никто не ответил... Но это все не к ним — толерантным туристам, которые, кажется, полагали, что Сирия где-то рядом с Сибирью. А сведения о России у них были совсем скудными: «Бабу'шка, борч, Горби. Большой сетэ…» Ну еще — Чекофф, Лео Толстой и Путин…
Вскоре ожидаемые равиоли, вино и сыр случились. Американцев учили делать итальянские пельмени.
Было опять весело. Лента теста, выползающая из специального станка, была похожа на пулеметную ленту. Впрочем, Фотограф понимал: не очень корректное сравнение. Ну, хорошо… Тогда эта тонкая и белая лента теста похожа на бинт. Которым перевязывают раны. А зубчатая конфигурация равиолей — на конфигурацию мины ПМФ-1. Мина, в свою очередь, похожа на пластиковую бабочку.
Ребятишки хватали таких «бабочек» руками. Как утверждают очевидцы. Но применяли их так давно, что никто уже и не помнил. Кроме старух-вьетнамок, оставшихся без детей. У времени, как и у памяти, свои законы. Ветер времени дует только в лицо. Словно ты идешь по ущелью. И остановиться уже не можешь. Фотограф налил полстакана граппы. Выпил залпом, не закусывая. Наконец-то он сделал то, что никак не мог сделать целый день
ВЕРСИЯ
В 1950-х годах Сан-Пьетро разросся и поглотил большую часть деревень вокруг. Администрации деревушек не хотят «растворяться» в Сан-Пьетро. Многие десятилетия идет бытовое противостояние. Один из его признаков — соломенные чучела, заселившие старинные обезлюдевшие улицы. Иностранцам об этом предпочитают не рассказывать. Не политкорректно.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Захар Артемьев, спецкор «ВМ», дозвонился до секретаря мэрии Сан-Пьетро Лоры Ферье:
— Не ищите в фигурках никакой мистики. Поля и пригород атаковало великое множество ворон, которые пожирали наши урожаи… Тогда жители стали делать чучела из соломы и старой одежды. Последние годы пригород обезлюдел, и вороны стали полноправными хозяевами улиц. Вот люди и наделали много чучел. Их расставили в позах живых людей специально.
АНГЕЛЫ И ДЕМОНЫ В МИРОВОЙ ЖИВОПИСИ
А ЭТО МЫ, ГОСПОДИ...
УНИЧТОЖЕННЫЕ СВЯТЫНИ
Автор текста: Александр Куприянов,главный редактор «ВМ». Фотограф: Алексей Белянчев, первый заместитель главного редактора «ВМ», редакционный директор. Знаток: Анатолий Гендин, гастрономический обозреватель «ВМ». Арт-директор фильма: Александр Костриков.