Валерий Гаркалин: Я стал сильнее боли
Популярность к Валерию Гаркалину пришла еще до «Ширли-мырли». После выхода картины «Катала», где он сыграл роль шулера, на него обратили внимание люди определенного круга. Они подходили, предлагали участвовать в игре на их стороне. Актеру приходилось доказывать, что он не имеет ничего общего со своим персонажем. Затем на экран вышли «Белые одежды» — фильм об уничтожении отечественной генетики. Тут его стала узнавать интеллигенция. А уж после «Ширли-мырли» Гаркалин стал прямо-таки народным любимцем.
ДЕДОВСКИМ СПОСОБОМ
— В «Ширли-мырли» вы сыграли сразу нескольких близнецов Кроликовых. Кто из них вам ближе?
— Вообще-то предпочтение никому не отдавалось, потому что у нас была совсем другая задача. Мы с Меньшовым искали не различия этих людей, а то, что их объединяет. Хотя судьба раскидала их по разным социальным полюсам и каждый даже приобрел свою национальность, в конце концов, они очень похожи. Картина снималась так стремительно и весело, что мы получали колоссальное удовольствие.
— Владимир Меньшов говорил, что слава догнала этот фильм двадцать лет спустя, и вчерашние оппоненты признаются сегодня, что наконец-то оценили его по достоинству…
— Это происходило со многими его фильмами. Как-то после очередного показа «Ширли-мырли» по телевидению мне позвонил Меньшов. Мы обсудили достоинства фильма, позлорадствовали по поводу слепоты киноакадемиков. Потом трубку взяла Вера Валентиновна Алентова: «Валерик, ты знаешь, я в стотысячный раз посмотрела «Ширлимырли» и должна тебе сказать, что сегодня я играла гораздо лучше».
ПАРАДОКСЫ ЖИЗНИ
— Вы как-то обронили такую фразу: я такой веселый, потому что за углом отчаяние. Что вы имели в виду?
— Что я всегда могу свернуть. Раз существует угол, за него можно завернуть. И отчаяние растеряется, ведь оно мчится за твоей спиной и не знает этих ориентиров — направо, налево. Стоит поменять направление, и оно тебя не догонит.
— Правда, что вы способны сыграть все: от трагедии до водевиля, или для вас существует такое понятие, как актерское амплуа?
— Мне кажется, ни один артист не ответит на этот вопрос однозначно. Это критики, искусствоведы градируют: туда нас поставить или сюда.
— Каждый артист мечтает блистать в комедии, но быть смешным дано далеко не всем.
— В комедийном жанре преуспевают те, кто способен абсолютно серьезно поверить в экстремальность положения, в которое попал их персонаж. Обратите внимание, что Чаплин — основоположник трагикомического в искусстве — никогда не комикует. Он может эксцентрично упасть, дать пинка кому-то, или ему дадут пинка, но он очень серьезно на все это реагирует. Как только человек начинает комиковать, кривляться или делать вид, что ему смешно, — это не комедия.
— Когда роль не предполагает комического рисунка — внутреннего или внешнего, вы все равно ищете в ней какой-то юмор?
— Безусловно. Потому что жизнь переполнена парадоксами. «Гамлет» — казалось бы, трудно найти более трагическое произведение, но и там есть повороты, которые могли бы вызвать смех. Разговор о бедном Йорике, например, не только философский, но и комический. Во всяком случае, когда я играл Гамлета, мы с режиссером Димой Крымовым искали именно эту его сторону. Потому что рядом с трагедией всегда уживается комедия. И наоборот.
УБИТЬ В СЕБЕ ДРАКОНА
— Жизнь стремительна и непредсказуема, она не признает никаких запретов, сказали вы в одном из интервью. А как же заповеди, моральные ограничения, правила хорошего тона?
— Я имел в виду, что жизнь нельзя заранее уложить в какую-то готовую схему. Любая мораль, в которую пытаются насильно втиснуть жизнь, не выдерживает ее напора. Жизнь разрывает любые ограничители. Поэтому не стоит сильно морализировать. Но есть минуты, когда человек должен выбирать между добром и злом, плохим и хорошим. И здесь вступает в силу тот нравственный закон, который, мне кажется, устанавливается не человеком, а живет внутри каждого из нас. Он-то и помогает нам побеждать в себе разных драконов — больших и маленьких. Это очень важно, ведь речь идет о душевном опыте, за ним мы и приходим в этот мир.
— Интересно, каких драконов вам удалось победить в себе?
— Их так много… Пьянство, например, курение. Это страшные пороки, способные укоротить жизнь. То же пьянство унесло больше половины моих друзей, потому что они не сумели победить в себе этого дракона. Я уже не говорю о проявлениях негативных качеств, а они ведь есть у каждого. Это опасная вещь — впасть в зависимость от собственного характера.
— Многие ваши коллеги оказались в сети азартных игр…
— Я тоже страдал этим. Будучи на гастролях в Америке, я оказался в Лас-Вегасе, в казино. Начал играть, и мне сразу выпал джекпот — две с половиной тысячи долларов. Потом перешел на другой игровой автомат и опять выиграл две с половиной тысячи. За три секунды — пять тысяч долларов! В этом и есть лукавство: начинается с того, что тебе дают возможность выиграть. Ты просто ослеплен этой суммой и наивно полагаешь, что так будет всегда: доллары будут сыпаться на тебя как из рога изобилия. Ан нет. Через какое-то время я не только потерял эти пять тысяч, но еще и проиграл десять тысяч, влез в долги.
— Как, если не секрет, вам удалось справиться с этим пристрастием?
— Во-первых, из этого «запоя» вышла страна. Был введен запрет на азартные игры — очень важное решение. Не буду называть фамилию одного известного человека, который тоже страдал игроманией. Мы с ним встретились и обсудили ситуацию, которая, казалось бы, была против нас, игроманов. И он сказал такую фразу: «Ну, наконец-то и на нашей улице праздник. Теперь наши семьи не будут страдать от безденежья, и дети не умрут в нищете».
ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ
— Далеко не каждый актер может похвастаться счастливым браком. Но шесть лет назад ваша супруга ушла из жизни. Что помогло вам пережить горечь утраты?
— Когда я остался один, без Кати, и понял, что это навсегда, я почувствовал, что надо смириться и как-то с этим жить. Многие люди, особенно пожилые, говорили мне, что горе сменится печалью, печаль будет сменяться светлой печалью и, в конце концов, ты получишь еще один шанс. И, возможно, создашь новую семью. Меня не устроила эта градация, потому что это неправда по отношению к тем, кто потерял близкого человека. Не хочу сказать, что я любил Катю больше, чем кто-либо из тех, кто также потерял своих жен и потом женился. Я говорю о том, что боль утраты по-прежнему острая. Она с годами не прошла, не притупилась. Боль всегда при мне, внутри меня. Я с этим живу и с этим буду жить дальше. Но я понял одну вещь: если боль не замечать, то и она теряет к тебе интерес. Поэтому я стал как бы сильнее боли. А потом, вы не забывайте, что у меня взрослая дочь, а у нее замечательный сын, мой внук. Господи, не в этом ли цель и смысл жизни! Кто-то сказал, что мы обрели прочного ангела-хранителя в лице Кати. Это похоже на правду.
— Расскажите о вашей дочери, ее профессиональная судьба складывается удачно?
— Ника, теперь это можно сказать с уверенностью, известный в Москве театральный продюсер. Осуществила ряд постановок. Спектакль «Вой на», например, совместный проект чеховского и эдинбургского фестиваля, получил Гран-при.
— Что вы открыли в себе с появлением внука?
— Когда говорят о еще одном шансе любить и быть любимым, мне кажется, что речь идет о моем внуке. Я так его люблю! Тимоша пока не может мне ответить с такой же страстью, потому что еще маленький. Но иногда он с такой нежностью на меня смотрит!.. И я очень-очень сильно надеюсь на то, что доживу до того момента, когда он вырастет и у нас будет большая-большая дружба.
— Что вас спасает в минуты хандры?
— Любовь. Один шведский поэт написал: «Мы все хотим, чтобы нас любили, а если нет, то хотя бы ненавидели, а если нет, хотя бы презирали. Мы любым способом пытаемся разбудить в ближнем хоть какое-то чувство к нам, потому что наша душа содрогается перед пустотой». Это замечательные слова, потому что самое страшное, что нас может поджидать, — это пустота. А пустота, как сказал Иосиф Александрович Бродский, хуже и очевиднее ада. Я вот тоже так считаю...