Александр Олешко: «Впереди у меня 59 активных лет!»
- Александр, вы ведь много работали с детьми. Съемки идут полным ходом. Ну... и как?
- Знаете, наверное было бы не очень корректно говорить, что работа в этом проекте превзошла какие-то мои профессиональные ожидания, поскольку тема очень деликатная. Но это - абсолютно так. Потому что обычно, когда мы имеем дело с детским творчеством или с детьми, прошедшими какие-то тяжелые испытания в своем нежном возрасте, возникает либо легкое заискивание перед ними, в чем, впрочем, нет ничего страшного, либо желание сказать им чуть больше добрых слов, что тоже вполне понятно. Все это перерастает в итоге в некую комплиментарность, которая в итоге не имеет никакого отношения к профессиональному разбору того, что дети, собственно, делают. Тут же все оказалось абсолютно по-настоящему и абсолютно честно, прежде всего именно по отношению к профессии, потому что все участники конкурса танцуют на очень хорошем уровне. Они действительно прошли серьезный кастинг и очень серьезно подготовлены. Буквально через несколько номеров все мои опасения, как бы не началась сейчас "сахарная вата" и не полилась "сахарная река" прошли: осталась лишь работа, которую эти дети проделали над собой.
- Не знаю, слабодушие это, или еще что-то, но не представляю, как можно в результате найти в себе силы...
- ... и сказать, что все, дальше ты не проходишь? Это самое трудное в этом проекте. Но это ведь конкурс. И вы знаете, можно. Это непросто, да. Но для этого нужно быть искренним, не нужно быть жестоким и не стоит сильно умничать. Такой вывод, во всяком случае, я сделал для себя. А еще нужно приводить примеры из собственной жизни, своего опыта. Ну мы же все - битые... И надо рассказывать детям, как выходить из ситуации, когда двери перед тобой не закрываются, а временно прикрываются. Это полезный опыт. И это проверка уже не только для детей, но и для членов жюри и для меня... Честно: я на такую проверку не рассчитывал. Но она есть, и пока мне кажется, что мы ее проходит достойно. Понимаете, в этом проекте раскрываются не только дети, но и взрослые, которым в присутствии таких детей быть несправедливыми, ненастоящими просто невозможно.
- Ребята, с которыми вы уже успели столкнуться на проекте, сильно отличаются от своих сверстников?
- Да. Но я всегда думал, что у таких ребят должен быть тяжелый, холодный взгляд. А оказывается - все ровно наоборот! Они не избалованы ни лишним вниманием, ни лишней конфетой, ни лишней одеждой. В их жизни нет ровным счетом ничего избыточного, и поэтому они совершенно искренни к этому миру и наполнены светом и радостью, талантливы и в большинстве своем воспитаны. Я по этическим соображениям не мог озвучить со сцены лишь один вопрос, который страшно меня мучил, да и мучает сейчас: а как могла такого ребенка оставить мама? Как его мог бросить папа? Как подобное вообще возможно?! А дети с честью проходят все эти испытания. Более того. В их глазах, конечно, осталось отражение той беды, которую они прошли в этой жизни, но они смогли построить над своим горем... храм искусства. Это для меня является чем-то невероятным, потому что в моей жизни в таком количестве детей со столь трудными судьбами не было, хотя я и работаю с детьми очень много. И, конечно, весь этот проект - это огромный призыв ко всем нам, взрослым людям: когда вам плохо, вы ноете, чем-то недовольны - посмотрите на нас, загляните в наши сердца - и посмотрите, как мы преодолеваем то, что нас бросили, предали, как переживаем виденные когда-то кошмары. И задумайтесь - а как мы сумели преодолеть это все, отодвинуть в сторону и заняться делом? Они пережили очень многое, а готовы своей улыбкой осветить все темные улицы всей планеты! Вот честно - во всем сказанном нет ни капли пафоса. Это все - невероятная для меня история. Я такого на телевидении никогда не видел. Зато видел, как нечто подобное превращалось в итоге в пошлый балаган. Слава Богу, тут такого нет. Более того. Эти дети успели как-то убедить меня в том, что в новом поколении появляются новые люди...
- Вы были столь пессимистичны?
- Был момент, когда мне казалось, что стало совсем темно: свет вдруг потух, как это случалось в советских гирляндах - вроде одна лампочка вышла из строя, но не горят уже все - следом. А тут... Они - автономные лампочки, которые горят, несмотря ни на что. И благодаря им появляется надежда, что эта новая волна подарит миру прекрасный, честных людей...
- Хорошо, что вы так "вошли" в проект. Интересно, что вы оказались на канале именно в тот момент, когда он переживает время перемен, всегда непростое. Надо отдать должное: НТВ реально меняется - грамотно, мягко, без резких движений. Он уже не одни... как там говорилось - "скандалы, расследования"...
- "Скандалы, интриги, расследования!" И не надо этого стесняться, какие-то слова подбирать. У этого канала есть своя история, которая мне, как телезрителю, была абсолютно не близка - говорю об этом честно. И проект, в котором теперь я задействован, абсолютно не монтируется со "скандалами-интригами". Когда мне делали предложение, от которого я не мог отказаться, и вокруг которого, к слову, раздули какую-то невероятную шумиху с явным креном в обсуждениях (ах, ох, кто куда ушел, как мы будем жить - это было невероятно пошло), - я совершенно не понимал, как я сам-то соотношусь с этим каналом! Но когда мне рассказали про конкретный проект, а еще, открою вам тайну, - через месяц будет еще один проект, который мне также предложили вести, - я понял, что принимаю предложение с огромной радостью. К этому моменту моя деятельность на Первом канале подошла к своему логическому финалу, а быть балластом или сидеть на скамейке запасных я посчитал неправильным.
- Ну, вы уж балластом-то себя не называйте...
- Отчего же? Все честно. Если человек загружен работой с ног до головы, он так формулировать не будет. Но если он много чего предлагает, но долго сидит в ожидании, а в ответ, как говорится, тишина, он начинает все для себя формулировать именно так. У меня возраст сейчас - самый-самый прекрасный и активный, человек в таком возрасте должен всю свою творческую энергию отдавать делу. А этого не было. Все, кто со мной работали, знают, что если я работаю, то делаю это не на сто процентов, а на все 350. От меня можно электростанцию заряжать! Я на работе с утра до ночи!
- Не получится так, что вы сейчас с головой уйдете в проект и... растворитесь в нем? Это было бы все же немного горько. Вы же очень... многослойный артист. Одни ваши пародии чего стоили.
- За добрые слова спасибо, но я не считаю себя выдающимся пародистом, который сказал в этом жанре что-то новое, честное слово. Это лишь одна из красок моей актерской работы, которой я, оказывается, владею. Но возводить это умение в степень я бы не стал. Почему-то многие забывают, что я вообще-то - актер театра. Я играл и продолжаю играть в Вахтанговском театре. 7 сентября открывается новый сезон. А у нас там, кстати, уже год работает новая сцена - Арт-кафе, где я делаю экспериментальные поэтические и музыкальные вечера, и где я упросил выходить на сцену Олега Анофриева и Левона Оганезова, где к 9 мая была подготовлена специальная программа, и где по субботам я читаю со струнным квартетом сказки для детей - и "Аленький цветочек", и "Сказку о царе Салтане..." На днях открывается и новый сезон в театре Сатиры. Я три года уговаривал Александра Анатольевича Ширвиндта обратить внимание на пьесу Родиона Овчинникова, по сути по моей просьбе написанную. Я мечтал выйти с ним на одну сцену и честно говорил об этом. Ну и вот - дай Бог, начнем репетировать и зимой сыграем премьеру... Я не хотел бы оставаться только телеведущим.
- Когда вас так называют, это обижает?
- Не обижает, но я с этим не согласен. Это лишь часть моей жизни. Телеведущий - отдельная профессия, она ограничена тем, что человек может вести телепрограмму, но и только. Но какой же я телеведущий, если танцую и пою, режиссирую, играю, придумываю, снимаю и снимаюсь? Я, по меньшей мере, - человек-оркестр!
- Который очень любит телевидение.
- Да. Который очень любит телевидение! И я ему за многое очень благодарен. А еще я очень благодарен советскому телевидению. Его сегодня модно хаять, называть статичным и скучным. Я считаю, что так говорить про него - гадко и мерзко. На советском телевидении работали грандиозно талантливые люди. Они создали первооснову всего, были первопроходцами и вдохновляли огромную страну не только ходить под красными знаменами, но и читать, любить, говорить, быть добрыми, вежливыми, грамотными. И чего же в этом плохого?! Они были очень красивы в кадре, скромны, загадочны, культурны, образованы и интересны. Современное же телевидение, увы, похвастаться таким набором не может. Все шумит, красиво гудит, мелькает и передвигается, а в душу и сердце почти ничего при этом не попадает.
- А кого вы считаете своими учителями?
- Не поверите, но у меня даже была специальная тетрадочка, в которую я записывал их имена. Правда. Я вел ее долго. Это очень большой и яркий список, иногда внося в него даже фамилии тех, кто уже ушел из жизни, но чей жизненный опыт стал для меня примером и чему-то научил. Я вахтанговец - на сто пятьдесят процентов, его актеры и завещанный Вахтанговым театр-праздник - как праздник искусства, а не бал пошлости, как случается сейчас, - это мое. В конце августа я как всегда ходил в свое родное Щукинское училище, ныне ставшее институтом - там был сбор труппы, а значит можно было увидеть многих педагогов, пожать им руки. Мои учителя - это Щукинское и эстрадно-цирковое училища, все это вместе, то, чему мне хотелось бы соответствовать, потому что именно там была задана очень высокая планка. А потом все это стало на моих глазах шататься и разрушаться... Но сначала я начал в своем сознании собирать эту картинку обратно, а потом и многие устали от круглосуточного шабаша, который нам подают как некое элитарное искусство. Видимо, когда-то было время разбрасывать камни, но сейчас пришла пора их собирать.
- Ваша популярность не мешает вам жить?
- Нет, я живу спокойно. Ко мне в целом у зрителей очень доброе отношение, многие удивляются, что я живу по-простому. Но по-другому мне было бы некомфортно, от всех этих прибамбасов, которые как бы должны соответствовать положению публичного человека, мне не по себе. Но вообще люди настолько заняты своей жизнью, что на улице, например, им абсолютно все равно, кто идет рядом. И когда друг возникают попытки общения, они всегда комплиментарны, но если вдруг кто-то переходит черту, нарушает мое личное пространство, я даю отпор. Я вовсе не тихий паинька, и могу ответить так, что человека как ветром сдувает. Некорректности не позволяю.
- Да и правильно. Ну вот, значит, впереди новый сезон. Боли от расставания с Первым каналом не осталось?
- Я тут говорил с некоторыми руководителями Первого канала по телефону - поздравлял с новым сезоном. Все общаются по-человечески. Своим уходом я не нарушил никаких житейских, правовых и трудовых норм. Мне очень много раз предлагали предать историю которая называется "Первый канал". Но я долгие годы считал, что это было бы неправильно, некорректно и несправедливо. Как я и говорил в своем обращении в Инстаграмм, если все мои проекты сложить вместе, то все увидят, что на протяжении почти десяти лет мне были даны просто безграничные возможности. У меня нет и не может быть никаких претензий к Первому. Что же касается боли... Когда человек много работает, у него нет на нее времени. Сейчас я занят другим, мне надо ко многому привыкнуть. Ведь за годы работы привыкаешь и к определенным маршрутам, и к людям, с которыми работаешь - к режиссерам, операторам... Но пока отношения со всеми складываются очень теплые и от всего этого лишь возрастает желание работать. Ну а поскольку я планирую жить минимум как Зельдин, то, надеюсь, впереди у меня минимум 59 активных лет!
Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!