Долгостроя, окруженного флером мистики, больше нет на карте города

Тогда можно было запросто попасть в Ховринскую заброшенную больницу (ХЗБ). Это устраивали местные ребята за умеренную плату в 300 рублей. Какой черт понес меня туда? Черта звали Аней, она тяготела к мистике.

В мистику верилось, пока не подошли поближе. Величие 11-этажного здания вблизи меркло: обшарпанные стены, кучи мусора и запах старого гаража.

Гид представился Денисом. Из местных, лет под тридцать. Получив деньги, он подвел нас к забору, дернул где надо, мы прошли и сразу направились к подвалу.

— А правда, тут сатанисты были?— спросила Аня. Городская легенда, прочитанная накануне, гласила, что вначале 2000-х в Ховринке обосновалась секта «Нимостор», члены которой, как положено уважающим себя сатанистам, жгли костры и приносили жертвы. А когда по их милости начали люди пропадать, приехали то ли ОМОН, то ли бандиты, и мракобесов перестреляли, а подвал затопили.

Денис, не дослушав, заржал:

— Были-были. Конечно были. Сейчас все покажу. Несколько кострищ в подвале Ховринки похожи были скорее на самодельные жаровни для шашлыков, чем на ритуальные атрибуты, обложенные обломками кирпичей. На стенах — надписи: от поэзии Серебряного века до «Катьки-шалавы».

— Прямо тут они и сидели? — Да какие на фиг сатанисты! — не выдержал Денис.— Балбесы, готы какие-то собирались. Встретишь тут такого, бывало, пинка дашь, и все. А теперь и их нету. А то, что про «Нимостор» говорят, — их тут никто не видел. А эти, — он указал на надпись nimostor на полстены,— уже позже появились, когда в интернете байка о сектантах ходить начала.

На стене коридора фонарик высветил барельефы лиц, и скаженных в гримасах.

— А, — махнул рукой Денис. — Это тут ужастик какой-то снимали — декорации вылепленные. Талантливо. Тут раньше частенько с камерами ошивались.

Чем дальше шли, тем сильнее веяло сыростью. Противоположное крыло подвала было огромной лужей.

— Поговаривают, в 1990-х тут бандюганы постоянно собирались, даже бар открыли. Я не видел, врать не стану. Зато помню, как тут в начале 2000-х было, — говорил Денис. — Зимой — каток в подвале. Кто-то из местных коммерсов свет провел, лед горячей водой пролил. Пускали по билетам. Народу— тьма. Алетом альпинисты лазили по стенам, граффити рисовали, паркурщики прыгали, даже пожарные пару раз тренироваться приезжали. А мы, кто в соседних домах жил, пацаны мелкие, встречи тут назначали. Хотя понимаю, это только нам, мелким, весело было. А тем, кто постарше, соседство с больницей не особо нравилось. Тут тогда охраны путевой не было, и наркоманы постоянно ошивались, алкашня, бомжи. Сколько народу поубивали, никто не знает, но трупы точно вывозили. И самоубийства случались.

Ступени в некоторых местах стерлись до арматуры и пролеты раскачивались. Мы окончательно потерялись, не понимая, в каком крыле и на каком этаже находимся, когда Денис свернул в закуток и остановился. Засохшие цветы и старый венок с еле читаемой надписью «Лешке от друзей». Здесь в 2005 году подросток Алексей Краюшкин из-за неразделенной любви прыгнул в шахту лифта. Стена напротив была исписана соболезнованиями. Идея организовать туры по ХБЗ принадлежала не Денису. Что-то подобное уже делали с переменным успехом до него. Но парень с приятелями взялись за дело основательно — создали сообщества в соцсетях, дали объявления на форумах, и народ начал звонить.

— И много на этом зарабатываешь?

— Раньше — больше, — уклончиво сказал Денис. — Сейчас желающих немного. Да и охраны больше стало — не с каждым договоришься. Вы вот первые за эту осень позвонили.

Мы чуть не заорали, когда из-за угла неслышно вышел мужичок с дубинкой. Денис и бровью не повел.

— Здорово, Сергеич,— приветствовал он. — А я вот приятелям показываю. — Ну-ну, — зевнул тот. — А я не вас ищу. Тут малолетки мимо сторожки пробежали в корпус. Помоги поймать, расшибутся же...

Денис попросил подождать, а сам ушел со сторожем. Минут через десять они вышли внизу и повели к будке за шкирку двух верещащих школьников.

Внутри Ховринка не внушала ни трепета, ни ужаса, скорее — жалость. Злокачественной опухолью вырастала она на боку Грачевского парка, Ховрина. А ведь здесь могла быть больница на 1300 коек, а получилось не пойми что— то ли притон, то ли аттракцион. Город не понимал, зачем она нужна. Сторож, охранявший то ли Ховринку от людей, то ли людей от Ховринки, не понимал, зачем он сидит в будке. И мы уже не понимали, какого лешего сюда притащились. Денис вернулся.

— Сергеич хороший, — сказал он. — Я ему чутка отстегиваю, он и не мешает. Поднялись на крышу.

— Сюда после школы бежали играть пацаны, — вспоминал парень. — Ребята постарше на крыше шашлыки жарили, пили пиво, загорали. По сто человек собирались. Это для вас ХЗБ — сатанисты, привидения, а у нас тут детство прошло.

— Снесут скоро, говорят.

— Двадцать лет говорят, и еще столько же простоит. Ладно, спускаемся. Темнеет.

Денис ошибся. Прошло три года, и на месте Ховринки краны и экскаваторы оставили груду битого кирпича и арматуры. А скоро и того не станет. Пройдет время, район застроят — шутка ли, почти два с половиной гектара земли простаивает. А то, что вместе с Ховринкой Москва лишилась толики городских легенд, невелика беда. Так себе легенды на поверку оказались — байки детей пугать.

Байки

В интернете о Ховринке можно найти много сказок. Вот самые любопытные.

— Многие, отважившиеся прогуляться в одиночку по ХЗБ, исчезали в потустороннем пространстве.

— В подвалах обитали гигантские крысы, способные задрать крупную собаку.

— Находиться в Ховринке опасно из-за повышенной радиации. Из-за этого стройку и прекратили.

— Ховринку строили для отвода глаз, чтобы замаскировать подземные сверхтайные лаборатории.