Маленький Харлей: как спецкор «ВМ» испытал себя конюшней
«Знаешь, а иди-ка ты на конюшню!» – сказал мне редактор отдела. Что ж, животных я люблю и даже когда-то катался на лошадях. Навсегда запомнил одну поездку с коллегами-журналистами из иностранных изданий. Дело было жарким днем недалеко от Бородина, и мы решили – а не прокатиться ли нам верхом? Часть коллег была непредусмотрительно в шортах. Результат был плачевен – растертые ноги, а Майкл, тот вообще кричал, что теперь все его будущие дети обязательно родятся в синяках – так он отбил свое мужское достоинство из-за неправильной посадки.
Конюшню я выбирал рядом с домом – недалеко парк «Измайлово», и меня гостеприимно приняли в ГБУ ФСО «Юность Москвы» в конном комплексе на шоссе Энтузиастов.
Побыть день коноводом – почетно или нет? Первым делом мне провели жесткий инструктаж по безопасности. «Вот получишь ты копытом – и отвечай за тебя», – сказала суровая, но справедливая тренер школы олимпийского резерва «Юность Москвы» Екатерина Жадкевич. Вообще-то я лошадей в детстве очень боялся – пока моя знакомая девушка-фотограф как-то раз не оставила наедине с целым табунов в загоне. Мне тогда лошади показались удивительными, почти иноземными существами. Они столпились вокруг меня, внимательно рассматривали и как бы проверяли – хороший я человек или нет?
«Лошади очень чувствуют людей, причем почти сразу», – сказала Екатерина, вручая мне специальную скребницу и щетку. Первой моей работой было чистить копыта. Переднюю ногу кобылы по кличке Полярис мне было трудно поднять. Да и подойти к лошади было страшновато. Но Екатерина вывела ее из денника (такой отсек в конюшне, где лошадь отдыхает), привязала ее специальной веревкой – чембуром. Копыто очистилось легко. Заднюю ногу Поларис уже дала мне сама – стоило только подойти к ней и слегка потрогать.
Затем меня учили, как чистить лошадь. «Чистка лошади – полкорма» – шутят профессиональные конники. Екатерина долго показывала мне, как правильно обращаться с щеткой. Поларис терпеливо ждала, когда же я научусь. Меня все время бросало в две крайности – то я ее поглаживаю, то жестко деру. «Лошадь надо чистить несколько раз в день. Вот вы сейчас только опилки смахиваете, а надо тщательно все прочищать – шерсть должна блестеть! Если не блестит, значит, лошадь нездорова», – учила меня тренер.
После чистки корпуса, хвоста, гривы и копыт Поларис, как мне казалось, стала смотреть на меня уже значительно дружелюбнее. «Да, вы теперь настоящий конник, а не просто коновод!» – подобрела ко мне и тренер, видя, что я ничуть не пугаюсь конского навоза и бодренько все так подметаю. Видно было, что чистка меня измотала, но я довел дело до конца – кобыла заблестела. Почистить Поларис оказалось делом быстрым – в армии меня научили быстро очищать большие пространства. Но игреневая кобыла своей рыжей мастью с белой гривой внушала мне уважение. Видимо, она это чувствовала, и потихоньку наши отношения даже за этот короткий срок переросли во взаимную симпатию.
Настало время легкой прогулки. К сожалению, из-за дождей прогуливать Поларис пришлось на асфальте – крытый манеж был занят спортсменами, и мы решили им не мешать.
Главное отличие коновода от других «лошадиных профессий» – берейтора, тренера – в том, что коновод на лошадях не ездит, а только кормит, чистит, седлает, водит «на корде» – выгуливает лошадь, как собачку, по кругу. А берейтор – специально обученный человек, он с лошадью работает – обучает ее, тренирует. Но таких умений у меня нет. Есть только любовь к животным.
Рядом со мной на прогулку вывели и очень смешного маленького пони. Оказалось, что ему всего годик и зовут его Харлей. Рядом с Поларис, да и даже со мной (мой рост невелик – чуть выше 160 см) Харлей был похож на пузатую лохматую собачку. Тренер Екатерина вела его в поводу рядом с Поларис. «Наверное, пони очень добрые?» – обратился я к Екатерине и хотел погладить Харлея. В ответ Харлей сделал ТАКОЕ ЛИЦО – даже мордой это назвать ну никак не получалось. Катя рассмеялась. И объяснила, что пони – самые вредные кони, оказывается! На них ездят только дети, и пони любят детей доводить. Нарочно не слушаются их, проверяют на прочность и не склонны прощать ошибки, как их высокие собратья, обычные лошади. Как бы оправдывая ее слова, Харлей пытается залезть под Поларис и как бы невзначай толкает меня боком. Толкнул, тут же оборачивается, и взгляд его горит далеко не извинениями, а как бы проверяет – упал или нет? Мне, конечно, было обидно, но вместо легкого тумака я все-таки погладил пони, всем своим видом доказывая, что я никогда не отвечаю на зло злом и прощаю.
Екатерина, видя мое такое поведение, тут же обозвала меня «попоцелователем». Есть такой тип конновладельцев – у них есть конь, но они на нем никогда не ездят, а лишь любуются. Ухаживают, дают другим в аренду покататься, просят берейтора позаниматься. Но сами – ни-ни! Лишь смотрят влюбленными глазами.
Да, видимо, я такой и есть – размазня, и все, на что способен – лишь ухаживать за конем да любоваться его чистой гривой. Под конец дня я все-таки заслужил похвалу от берейтора Влады Кулигиной. «Коновод из тебя хороший. Так что если выгонят с работы – приходи. Возьмем в штат!» – таково было ее резюме.