Мы — открытое общество и радушно принимаем всех

По словам ученого, Москва всегда, с первых лет существования, отличается многонациональностью.

–С чем это связано?

–Наш город изначально развивался как крупный торговый центр, потому что находился по пути с запада на восток, с севера на юг. А поскольку тут постоянно велась торговля, то были и купцы: от английских до персидских. У каждого были земляки-помощники. Вот вам и первые диаспоры. Не надо думать, что до Петра I в Москве не было иностранцев и представителей разных народов. Были, и много.

–Но Петр I начал приглашать их в массовом порядке. Зачем?

–В молодости Петр I объездил множество европейских стран, ознакомился с западным укладом жизни и решил воплотить его российскую модель. В основном специалисты из-за границы работали в сферах образования, торговли, судостроения.

–Были ли еще периоды массового приезда иностранцев в Москву?

– Да, конечно. Первый — во второй половине ХIХ века. Москва стала развиваться как крупный промышленный центр, экономика поднялась, потребовались специалисты, к нам поехали инженеры и люди других технических специальностей из ближайших стран.

–Но в Советском Союзе все изменилось.

–Изменился скорее национальный состав тех, кто в Москву приезжает. Вспомните — с 1918 года наш город вновь стал столицей, здесь появилось много вузов, министерств. Да и новые промышленные предприятия стали массово открываться — в стране шла активная индустриализация. В итоге в город поехали люди со всей многонациональной страны: учиться, работать, делать карьеру.

–Появились первые «лимитчики»?

–Нет, это явление возникло в Москве много позднее: в 1970-е годы. Тогда, напомню, выяснилось, что работать на московских предприятиях особо некому. И рабочих стали приглашать, что называется, «по лимиту». В основном — из соседних областей, например, Курской. Дело в том, что к тому времени провалился эксперимент с переселением в Россию народов из республик Средней Азии. Оттуда уезжали в основном немцы и русские, а таджики, узбеки и киргизы оставались на месте. Ведь экономическая ситуация в этих республиках тогда была вполне стабильной, поэтому переселяться на север, в Россию, смысла не было.

В итоге центральная часть России была заселена практически целиком этническими русскими, людей было много, население росло, вот часть их в Москву и пригласили. Но Москва была студенческим городом, поэтому людей самых разных национальностей здесь все равно было много.

–Многие москвичи мигрантами недовольны.

–Еще пять лет назад проблема «засилья мигрантов», согласно данным соцопросов, была по актуальности на втором месте после проблемы пробок. Сейчас она ушла на 6–7-е места.

–Почему?

–А потому, что Москва мигрантов — и внешних, и внутренних — «переварила». Приехавшие довольно успешно интегрируются в среду мегаполиса. Это можно наблюдать буквально своими глазами. Парень, сойдя с поезда «Махачкала — Москва», вполне может быть одет в спортивные штаны с лампасами и шлепки — на Кавказе у молодежи это обычная одежда. Но проходит буквально несколько недель, и вот он уже в джинсах и кроссовках, как большинство местных молодых людей. Здесь принято одеваться именно так, и приезжие это быстро понимают. Они точно так же, сидя в метро, слушают музыку или «висят» в соцсетях... И возникает такая парадигма: ты можешь быть грузин, армянин, узбек или азербайджанец, но прежде всего ты — москвич.

–Иными словами, национальная идентичность размывается?

–Вовсе необязательно. Ты остаешься человеком своей национальности, но никак не отделяешь себя от города.Ты — не отдельно. Ты — со всеми. Вот пример: даже в США есть бары, где собираются только афроамериканцы. Белому там делать нечего, а если зайдет — тут же возникнет конфликт. У нас уже довольно много кафе, открытых одними мигрантами для других. Там можно скушать очень вкусный плов, лепешку, шаурму. И что? Эти кафе моментально становятся популярными у всех местных жителей, они туда с удовольствием идут с детьми пробовать «настоящую национальную кухню». И совершенно невозможно представить, чтобы в это кафе кого-то не пустили или как-то демонстрировали недовольство. Если такая ситуация возникнет, то кафе, уверяю вас, очень быстро закроется. Потому что оно не сможет противостоять нашей российской ментальности.А она такая: мы — открытое общество. Мы принимаем всех, мы открыты, и мы хотим, чтобы открыты были другие.

Именно поэтому в Москве много людей разных национальностей, но нет, как в США, или, скажем, Франции, никаких национальных анклавов. Они просто объективно не приживутся. Любая закрытая система у нас нежизнеспособна. Кстати, обратите внимание: на детских площадках мигранты, как правило, разговаривают с детьми на русском. Почему? А потому что они понимают, что детям здесь жить и учиться, а значит, язык межнационального общения обязательно нужно знать.

–Иными словами, в Москве нет почвы для межнациональных конфликтов?

– Почвой для таких конфликтов часто служит ограниченность каких-то ресурсов: например, земли, воды, рабочих мест, продовольствия или чего-то еще. В Москве работа есть для всех, и ресурсов хватает для всех. А когда люди работают, когда они сыты — и поводов для конфликта меньше.