Всеволод Чаплин: Есть информация о человеке, значит, легко им управлять
18 апреля одна из крупнейших социальных сетей выгрузила контактную информацию пользователей без их ведома. В открытом доступе на некоторое время оказались около 1,5 миллиона электронных адресов. Ведет ли путь технического прогресса и развитие эпохи гаджетов цивилизацию к пропасти или же электронные устройства помогут найти нашему обществу дорогу к счастью? Об этом спорят актер и писатель Иван Охлобыстин и протоиерей Всеволод Чаплин.
Церковь и цифровые технологии. Эта тема прочно заняла место в общественной повестке. В общественном сознании Церковь часто представляется стереотипным ретроградом, который очень тяжело и нерешительно идет на какие-то изменения, в том числе принимает новые способы коммуникации между людьми. Как Церковь воспринимает всеобщую цифровизацию населения и как к этому относится, рассказывает настоятель храма преподобного Феодора Студита у Никитских ворот протоиерей Всеволод Чаплин.
— Отец Всеволод, сегодня каждый, даже самый маленький приход Русской православной церкви, имеет свою страничку в Интернете и социальных сетях, адаптированную в том числе и для работы с электронных гаджетов. При этом патриарх Кирилл предостерег от всеобщей зависимости от электронных устройств. Как быть?
— Техника не плоха сама по себе. Я считаю, что это такой базовый принцип. Плохи некоторые виды ее использования. Это утверждение можно отнести ко всему: от ножа до атомной энергетики. Кроме этого, если техника достаточно сложная, проблемы могут быть в результате небрежного с ней обращения. Тут могут начаться всякие злоупотребления, так называемые серые зоны, нравственные. Понятно, что атомная бомба может быть как средством самозащиты, так и средством разрешения политических проблем. Кстати, лично я считаю, что табу на использование ядерного оружия не всегда оправданно. При использовании ядерных боеприпасов в каких-то локальных конфликтах, конечно, погибнет много мирных жителей. Однако гибель в огне атомной войны для христианина — это не самая главная опасность. Гораздо страшнее — потерять вечную жизнь. В книге «Апокалипсис» сказано, что Христос допускает гибель трети человечества. Но человечество исчезнет не в результате войны, но сам Господь сам истребит зло.
— Выходит, что все мы можем стать жертвами техники?
— Действительно, много случаев, когда техника сама по себе — спорное явление. Сегодня говорят о ее жертвах, в том числе это связано и с цифровизацией. Если так, то я — типичная жертва. Я постоянно ношу с собой смартфон, если я не нахожусь в данный момент за компьютером, молюсь, занят богослужением или сплю. В остальных случаях он всегда со мной. Это не каприз. Только так у меня получается прочитывать большое количество текстов каждый день. Это и какие-то литературные произведения, которые присылают на рецензию, статьи, посты в социальных сетях, расшифровки интервью и прочее и прочее. Ежедневно я прочитываю не меньше сотни страниц текста. Это многолетняя привычка, и я все время что-то читаю с экрана. Какие-то статьи с сайтов. Расшифровки эфиров и многое другое. Мне интересно, что люди написали за сутки. Хочется понять, что происходило, поэтому я собираю все тексты в один файл, поскольку мне так удобнее, и читаю его в конце дня. Чтение это, кстати, бывает не всегда приятно. Я почти все время либо пишу, либо читаю. Кстати, бумажную книгу в прошлом году я прочел только одну — воспоминания князя Лобанова-Ростовского о первой четверти XX века.
— Стоит ли удобство того, чтобы отказываться от бумажных книг?
— Дело в том, что сегодня в Интернете на профильных ресурсах, тематических страничках в соцсетях пишется такое количество серьезных текстов на ниве религиозной философии и публицистики, сколько раньше не писалось и не публиковалось, может быть, за год. Все это мне интересно, а просматривать тексты с экрана гаджетов просто очень удобно. Тем более у меня есть круг чтения из десятка интернет-сайтов, который я просматриваю каждый день.
— Отец Всеволод, а как должен к этому относиться православный воцерковленный христианин? Евангелие тоже с экрана читать?
— Приведу такой пример. Раньше в церкви была такая профессия, которой сегодня уже не существует, — уставщик. Этот человек должен был очень хорошо ориентироваться в богослужебных книгах. Служба каждого дня уникальна и не совпадает с такой же датой в следующем году. Сегодня вместо уставщика может быть компьютер. У меня в практике был такой случай, когда мы не успели найти один редкий прокимен среди книг, которых немало, и в итоге нашли текст в Интернете. Да, пришлось читать его прямо с экрана. В этом плане я несколько старомоден, но это было выходом и очень удобным. Кстати, я лично знаю много священников, которые давно пользуются Интернетом для поиска богослужебных текстов и читают их с экрана.
— О'кей, Гугл: пятидесятый псалом!
— Да. Это стало реальностью. Есть целые программные среды, которые помогают ориентироваться в богослужебной литературе.
— Если так, хорошо ли это?
— Тут есть несколько аспектов. Всеобщая цифровизация неизбежно вызовет отмирание целых профессий: переводчиков, бухгалтеров, экономистов. Это уже сегодня происходит, а в будущем, когда технологии еще более ускорят этот процесс, тогда образуется огромное количество людей, которые не просто лишатся дохода, но и возможности в принципе получать какой-то доход. Это понимают в некоторых западных странах. Вместе с тем в США раздаются голоса, что так называемый безусловный базовый доход, на который может претендовать любой гражданин, — это путь к рабству. Когда огромное число людей будет получать некий доход, который, правда, абсолютно не будет соответствовать их трудозатратам. Никто не будет учитывать твои потребности. Это будет некий извод коммунистической идеологии. Много говорят о возможности всеобщего контроля...
Еще в 1990-е годы я очень много слышал, как некоторых политиков, которые были пожилыми людьми, ученые-кибернетики предостерегали от засилья техники. Признаться честно, тогда я не понимал, чего же они боятся, да и как можно быть против прогресса? Не в лес же нам всем идти. Оказалось, что они были правы. Еще задолго до массового распространения компьютеров, не говоря уже о мобильных телефонах, они предвидели, что с помощью создания единых баз данных, которые будут содержать сведения из медицинских учреждений, учебных заведений, финансовых, можно получить любую информацию о каждом отдельном человеке. Сегодня по тем следам, которые остаются в соцсетях, по данным Пенсионного фонда и прочим можно узнать практически все. Чем болел в детстве, как учился, что и в каких магазинах предпочитает покупать.
— Прямо оруэлловская картина.
— Обратите внимание, что это уже начинает внедряться в нашу жизнь. Причем в этом процессе есть свои особенности. Так, те, кто предлагает стремительный переход всего населения на цифровые носители, не признают никаких компромиссов. Им нужен непременно только стопроцентный охват населения. Говорят: «Почему бы не сделать исключение для каких-то групп людей, которые хотят оставить традиционные бумажные документы?» «Ни в коем случае», — отвечают. То есть, если хоть кто-то останется не оцифрован, это будет считаться провалом. Мы это видим сегодня на примере активности банков, которые уже присвоили себе некоторые государственные функции. От такой тотальности один шаг до тоталитаризма.
— А зачем и кому это все может быть нужно?
— На этот вопрос у меня ответа нет. Но это точно возможно технически. А вот есть ли тут какая-нибудь идеология, сказать трудно. Но при таком цифровом тоталитаризме вполне возможен идейный контроль, вплоть до законодательного его закрепления.
— Есть ли, на ваш взгляд, какие-то шансы этому противостоять?
— А как, если все о каждом известно? Есть информация о человеке, значит, легко им управлять. Представьте какого-нибудь студента, который желает окончить престижный вуз, а потом поступить на престижную работу. И он знает, что в случае его неповиновения системе об этом немедленно узнают и осложнят ему жизнь. Будет он сопротивляться такой всемогущей, всепроникающей силе, которая может устанавливать идеологию законодательно? При этом решения будут приниматься не чиновниками, а программой. Это уже работает в Китае, когда компьютер выставляет баллы за правильное или неправильное поведение. И уже выявилось, что в системе полно сбоев и недоработок.
Интернет помогает заказывать молитвы
В эпоху развития интернет-технологий своими электронными страницами обзавелись все приходы Русской православной церкви. Верующие своевременно могут получить информацию о предстоящих событиях: паломнических поездках или расписании служб. Вместе с тем стали распространяться объявления об электронном приеме треб.
То есть для того чтобы заказать молитву, достаточно просто нажать на кнопку. В церкви к такой практике отношение взвешенное. С одной стороны, по словам редактора портала «Азбука веры», священника из Санкт-Петербурга Константина Пархоменко, сама идея не содержит в себе ничего крамольного, однако многие формы треб, такие как молебны о здравии, о путешествующих, должны произноситься непосредственно человеком, иначе выхолащивается их смысл. Для нерегулярно ведущего церковную жизнь такие формы вообще малополезны и неприемлемы. При необходимости всегда можно найти способ сообщить просьбу в ближайший храм.
При этом, как говорит отец Константин, заказывать через Интернет сорокоуст или поминание на год вполне допустимо. Вместе с тем священники рекомендуют не злоупотреблять электронными требами, поскольку этот вариант предусмотрен не как основная форма духовной активности верующего, но как крайний случай, вызванный обстоятельствами, например невозможностью посетить какой-нибудь монастырь в престольный праздник. Следует опасаться и мошенников. Появилось много сайтов, которые предлагают услуги по заказу треб в самых известных российских монастырях или храмах. Многие из них являются мошенническими. Как правило, на официальных страницах храмов и монастырей могут быть разделы, где можно заказать требы.
При пользовании посторонними ресурсами риск нарваться на жуликов очень велик. При этом мошенников очень трудно схватить за руку, поскольку заказ поминовения или сорокоуста не предполагает каких-то отчетных документов, никакой чек об «оплате услуг» никогда выписан быть не может, поэтому лучшая защита — бдительность.
СПРАВКА
Всеволод Чаплин родился 31 марта 1968 года в Москве. Отец — известный советский ученый, специалист в области радиофизики Анатолий Чаплин. Священник Русской православной церкви, протоиерей; с 31 марта 2009 года по 24 декабря 2015 года — председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского патриархата, член Общественной палаты Российской Федерации с 24 сентября 2009 года по 17 июня 2017 года.
По собственным словам, вырос «в безрелигиозной семье» и к вере пришел сам, когда ему было тринадцать лет. После окончания школы в 1985 году был зачислен в штат сотрудников Издательского отдела Московского патриархата в отделе экспедиции; по рекомендации председателя Отдела митрополита Питирима (Нечаева) поступил в Московскую духовную семинарию, которую окончил в 1990 году. С октября 1990 года по март 2009 года — в штате Отдела внешних церковных связей Московского патриархата (под началом митрополита Кирилла (Гундяева). В свободное от работы время проходил обучение в Московской духовной академии, еще до окончания которой (1994) был рукоположен сначала в сан диакона, а затем и священника. Кандидат богословия. Не женат. Детей нет.
Читайте также: Иван Охлобыстин: Современные дети не мыслят себя без электронных устройств