Пять наиболее интересных книжных новинок сентября по мнению Максима Замшева
Ринат Валиуллин
«Где валяются поцелуи. Париж»
Ринату Валиуллину удается создать произведение, с одной стороны, с захватывающим сюжетом, с другой — эстетически выверенное и безупречное с вкусовой точки зрения.В реальность, созданную автором, читателю хочется попасть, его тянет туда как магнитом. А это признак очевидной творческой удачи.
Наталия Воробьева
«Не учите меня жить»
Книга легендарной актрисы, звезды 70-х, — путешествие по ее жизни, разделившееся на два периода — СССР и Европа. В тексте много узнаваемых персонажей, историй, судеб. Автору удается мастерски балансировать на грани мемуарной прозы и художественного рассказа. А творческая мудрость не позволяет ни в один из этих жанров углубиться чересчур.
Олег Лекманов, Михаил Дзюбенко
«Иван Бунин. Чистый понедельник»
В эпоху, когда интерес к чтению стремительно падает, именно в таком фундаментальном, творчески искристом литературоведении есть особый смысл. Известно, что Иван Бунин был человеком непростого характера, но думается, что такой неординарный подход к своему творчеству он бы одобрил.
Виктор Пелевин
«Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами»
Каждый новый роман Пелевина — это еще одно сдирание маски с его карнавального облика. Есть ощущение, что с каждым текстом подлинное лицо Пелевина все ближе, и что кутерьма из блестящего стиля, галлюциногенных мыслей и лихого сюжета рано или поздно классически гармонизируется... В этом романе герой со странным именем Кримпай являет собой человека, постоянно алчущего мировых разгадок и не смиряющегося с тотальной медийной условностью. Не часть ли это авторского эго?
Джулиан Барнс
«Шум времени»
Барнс — один из самых заметных англосаксонских авторов. Его роман — о великом Дмитрии Шостаковиче. То, что в эпоху тотального непонимания между Туманным Альбионом и Россией автор заглядывает сквозь не железный, но уплотненный медийными мифами занавес, уже интересно... Маяковский писал: «Поэзия — езда в незнаемое». Вольно или невольно Барнс эту аксиому усвоил и для прозы. Жизнь автора «Ленинградской симфонии» он дает в своей версии — не бесспорной, но исполненой так мастерски, что интерес к музыке Шостаковича в разы усиливается.