Колокольчик спасения: один день из жизни поискового пса

Корреспондент «Вечерней Москвы» примерила на себя роль статиста на волонтерской аттестации поисковых собак.

Последний теплый день осени, суббота… Сегодня я добровольцем иду на испытания поисково-спасательных кинологических расчетов под эгидой Общественного поисково-спасательного отряда «СпасРезерв». Статисты нужны на роли условно потерпевших — их надежно прячут в лесу или «замуровывают» под обломками полуразрушенных зданий.

КИНОЛОГ-ВОЛОНТЕР — ЭТО БОЛЕЗНЬ

Поселение Роговское Новой Москвы. Восемь утра. Несмотря на такую рань 24 кинологических расчета, в каждом из которых человек и собака, уже здесь, в самом сердце Крестовского лесничества. Перед развалинами сооружения с колоннами — главный штаб, где секретарь отряда «Альтаир» Люба регистрирует участников, прижимая к себе слепого песика. Кругом машины, палатки волонтеров и собаки, собаки, собаки… Миролюбивые лабрадоры, решительные овчарки, жизнерадостные терьеры сдают экзамен: способны ли они найти человека и этим спасти ему жизнь.

— Статисты! Кто в лес? — спрашивает мужчина с седой бородой.

Я и еще две девушки, схватив коврики-«пенки», следуем с ним по тропе.

— Чем мотивированы волонтеры? — спрашиваю я.

— Волонтеры-кинологи — это болезнь. Вот чего они сюда съехались? — ворчит провожатый. — Могли бы отдыхать на даче, смотреть телек… Простой пример: десантники и парашютисты. Первым Родина приказала. А вторые — любители. Они тратят время и деньги на дорогу, чтобы совершить прыжок. Потому что иначе не могут — они этим живут.

Наш ироничный спутник — Валерий Минаев, один из двух десятков специалистов в стране, утвержденных Министерством чрезвычайных ситуаций на судейство подобных аттестаций. Кинологических расчетов в приказе МЧС на 2019 год — 444. Из них 141 — волонтерские.

«ПРЯТКИ В ЛЕСУ»

Как отметил Валерий Леонидович, при аттестации оценивается, сможет ли животное найти нескольких «пропавших» за контрольное время и подать об этом четкий сигнал.

Вот мы и на месте, каждый статист — в своем укрытии. Растянуться на «пенке» в осеннем лесу немного холодно, но приятно. Из краткого инструктажа я узнала: во время игры в «Прятки» можно читать, копаться в телефоне, спать… Но не хочется. И вот спустя какое-то время слышится звон колокольчика на ошейнике. Ближе, ближе… Черная собака с белой грудью садится лицом ко мне и лает. Голос сверху произносит: «Пострадавший найден. Жив».

Кинолог уводит питомца. Десять минут тишины. И снова гости. На этот раз — топот лап по моему телу, мокрый собачий язык лижет лицо, лай в самое ухо. Шевелиться нельзя, говорить тоже.

— Ай, молодец, — надо мной кто-то склоняется, и появляется… зеленая мыльница. — Бери вкусняшку.

Вряд ли это мне. И точно: пес клацает зубами, емкость пустеет, и опять сверху только небо в просвете ветвей.

Других моих «коллег» не видно — команды каждые пять–десять минут сменяют друг друга. Спустя три часа затоптанным и облаянным, но двадцать раз спасенным, а потому абсолютно счастливым статистам разрешают покинуть площадку.

Далее отправляюсь в «техногенку». Тут ищут условно пострадавших после обрушения здания. «Заброшка» выглядит внушительно — самые настоящие завалы. Опытный судья Илья Заславский ставит кинологическим расчетам задачи и следит, как они выполняются. А в тандемах человек лишь дает команды и указывает возможное направление собаке, все остальное она делает сама.

ДОЛГИЕ МИНУТЫ ПОД ЗАВАЛАМИ

Но вот пес залаял, и проводник стремится к нему по обломкам камней и шатким доскам. За ним — судья, а следом я. Где они, статисты? Их совсем не видно. Только собачий хвост в объективе моего фотоаппарата. Делаю шаг вбок и, не успев понять, что произошло, проваливаюсь по пояс. Судья помогает выбраться. Нормально. Главное — фотоаппарат цел.

— Вы не первая, — говорит Заславский. — Сегодня одна тут тоже провалилась, зацепилась за край и болтала «лапками». За день я вытащил из завалов собачку и корреспондента.

Все смеются. Без юмора здесь никак. Важно, что руку тебе всегда протянут.

— Те, кто сегодня проходит первичную аттестацию, еще не работали с настоящим поиском. Для допуска нужно сдать экзамены. Но есть такие, кто уже показал свои навыки, а теперь подтверждает их, чтобы попасть на новый уровень — в класс «А», — объясняет судья. — Из них многие участвовали в поисковых работах. Есть еще классы «Б» и «С», на каждом этапе — более сложные испытания.

Помимо укрытий в помещениях существует конструкция, которую можно назвать чудом инженерной мысли. «Закладка» со статистом находится за пределами дистанции в лесу. Взглянув на силуэт человека под полиэтиленом, в импровизированной палатке, я понимаю, что лежать под елкой было не так уж сложно. Воздух в укрытие нагнетается с помощью вентилятора, а человеческий запах распространяется туда по трубе длиной метров тридцать. Ее конец замаскирован.

— Это для того, чтобы в реальной ситуации собака, используя лишь обоняние, определила наличие и местонахождение людей под завалами. Ведь тех, кого можно найти глазами или по голосу, спасатели сами вычислят, — говорит Илья Эрвинович.

Не все животные проходят этот этап. Но для белого терьера по кличке Умка такое испытание — не проблема. Он воодушевленно носится по доскам, ловко сигает в какую-то щель и обнаруживает цель.

— Давай, малыш, моя собака-умница, Умыч, Умычек, — радуется его хозяйка Лера.

Псу четыре. В прошлом году он прошел первичную аттестацию. А сегодня не выполнил задание в лесу.

— Конечно, лабрадорам, ретриверам там легче — трава высокая. Это его не оправдывает, но у маленькой собаки свои сложности. Зато на «техно» он может залезть в любую дыру, не боится ни спуститься, ни запрыгнуть, — рассказывает девушка.

Иногда кинологи оставляют питомцев дома и приезжают помочь в роли статистов, посмотреть на работу других расчетов.

— Однажды в таком же здании меня спрятали под полом и завалили досками, — вспоминает спасатель. — Сначала было весело, а потом стало не хватать кислорода. Началась паника, хотя у меня крепкая психика, клаустрофобией не страдаю. Долго было тихо... Я думала, меня забыли достать и уехали, потеряла счет времени. Вскоре меня «откопали», и ничего не случилось бы, но я поняла, какое тяжелое испытание — лежать под завалами обездвиженным.

ЧТОБЫ ХОТЬ РАЗ ПОМОЧЬ ЧЕЛОВЕКУ

После каждого этапа — разбор «полетов», судьи советуют, над чем стоит поработать. Кинологический мир узкий, все друг друга знают. Некоторые приезжают издалека — за 600 километров, как Петр из Воронежа и его белая швейцарская овчарка Янга. В лесу она несколько раз находила меня, но отвлекалась и лаем не обозначила, поэтому аттестацию не прошла. Ей два года, и это первый экзамен. Янга — из славной собачьей династии, ее отец помогал находить наркотики и взрывчатые вещества. В Москву Петр приехал в компании двух товарищей, из трех кинологических расчетов экзамен сдал один.

— Не расстроились? — спрашиваю.

— Бывает всякое. Значит, через год приедем. На тренировках она хорошо работает, а здесь вот как сложилось.

— Планируете дальше тренировать?

— Конечно. Это больше чем увлечение, — отвечает Петр, помолчав. — Ты понимаешь, что можешь быть полезен. Наш инструктор говорит: «Мы тренируемся всю жизнь, чтобы хотя бы раз помочь человеку».

Для Светланы из центра «Лидер» МЧС России ее Ада — ребенок, член семьи. Уже проходила первичную аттестацию, сегодня сдает на класс «А».

— Не бывает глупых собак, — уверена девушка. — Любая поддается дрессировке и может стать спасателем. Человек должен воспитывать животное, а не наоборот. Собаки очень любят, когда их дрессируют, каждая независимо от возраста на занятиях чувствует себя щенком.

Глажу блестящую черную шерсть Ады.

— Жаль, что собака не может дать интервью, — сетую я.

— Сказать-то она умеет, — улыбается Светлана. И тут раздается спокойный лай ее питомицы. — А еще считает.

И Ада складывает два и два, пролаяв четыре раза. Мне интересно, до какого счета она может это делать.

— А как скажешь, — парирует девушка.

Не успеваю проверить — пора возвращаться к штабу, где «отстрелявшиеся» жарят шашлык и пьют чай из самовара.

ДРАЙВ ОБЕСПЕЧИТ СОБАКА

Участники волонтерского поисково-спасательного кинологического отряда «Альтаир», ставшего одним из организаторов мероприятия, входят в состав нескольких общественных организаций: «РОССПАС-кв», Российский союз спасателей, «СпасРезерв». Активно сотрудничает с ними «Лиза Алерт». У каждого добровольца, прошедшего аттестацию, есть график дежурств. Он составляется таким образом, чтобы кто-то из них всегда был готов выехать на поиски. А ведь большинство трудится и в других сферах. Например, юрист Дмитрий Парамонов, хозяин пса Кратоса.

— Основных требований к поисковым собакам два: отсутствие агрессии и стопроцентное здоровье. Животное должно решительно передвигаться по любым поверхностям, тщательно осматривать квадрат поиска, реагировать на запах, несмотря на препятствия. Бывает, кругом бурелом, пес ползет по веткам вместе с хозяином. Но это того стоит. Драйв тебе обеспечит собака. Вопрос: справишься ли ты с ним, — комментирует Дмитрий. — Работы для кинолога в Московском регионе хватает. Основная группа риска — грибники. Заплутать умудряются даже те, кто ходит в знакомые с детства места. Есть и курьезы. Дед впервые отправился на «тихую охоту» в 76 лет. К вечеру не вернулся, жена забила тревогу. Ночью звали пропавшего по имени, всю ночь ходили, как выяснилось, около него и звали по имени. А тот сидел на пеньке и думал, что кличут не его. Нашли уже утром.

Самое страшное для поисковика — пройти мимо. При отработке квадратов двадцать минут, выигранные у леса, могут спасти чью-то жизнь. Собаки позволяют «закрыть» большую площадь быстрее. Заместитель начальника Общественного поисково-спасательного отряда «СпасРезерв» Елена Шалимова считает, что несмотря на появление нового оборудования — дронов, беспилотников — ничего «интеллектуальнее», чем собачий нос, еще не придумали.

ЕДИНОНАЧАЛИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ АБСОЛЮТНЫМ

— Необходима слаженность в действиях профессиональных спасателей и добровольцев. Первые зададут тон, пойдут впереди, а вторые подстрахуют, помогут, — отмечает Елена Александровна. — Поиск может быть долгим, в несколько заходов. Ведомственные собаки устают, и тогда на смену приходит добровольческий расчет. Чтобы быть в резерве, и животные, и люди должны находиться в форме. Поэтому кинологические аттестации проводятся ежегодно, а спасатели подтверждают свои навыки раз в три года.

Обучение волонтеров не уступает подготовке профессионалов. Осваивают навыки они по одной программе, сдают экзамены той же комиссии.

— Настало время обсудить взаимодействие волонтеров-кинологов с руководством МЧС и профессиональными спасателями. Раньше они могли беспрепятственно участвовать в аттестациях друг друга. Сейчас есть определенные трудности, но мы приложим все усилия, чтобы эти проблемы разрешить, — говорит Юрий Иванов, руководитель поисково-спасательного отряда «СпасРезерв». — Поскольку речь идет о работе в чрезвычайных ситуациях, единоначалие должно быть абсолютным. 5–6 октября мы организуем масштабные учебно-тренировочные сборы в Апаринках при поддержке Фонда президентских грантов. Приглашаем представителей общественных организаций, задействованных в сфере спасения людей, волонтерских кинологических отрядов и МЧС на круглый стол, чтобы найти точки соприкосновения и выработать дорожную карту.

КОЛОКОЛЬЧИК СПАСЕНИЯ

Собаки полностью на обеспечении волонтеров. Те их учат, лечат, кормят, экономя огромные государственные ресурсы.

Животных для поисково-спасательных работ используют очень давно. По официальной статистике, во время Великой Отечественной войны четвероногие помощники вытащили с поля боя 700 тысяч раненых. Сумасшедшие ли те, кто добровольно, безвозмездно, без льгот и компенсаций занимается тренировками и поисками? Вряд ли. Они делают это просто потому, что их сердце отзывается на чужую боль.

— Представьте, человек сломал ногу или у него случился инсульт, он не может позвать на помощь, — говорит Шалимова. — Он лежит и думает, что все его бросили... И тут звучит этот колокольчик спасения… И лай. Для пострадавшего это — подарок судьбы.

Собака несет надежду: ты нужен, спасение рядом. Какое счастье, что тебя нашли.

Читайте также: Пушистый домосед спас хозяйку от потопа