Алена Яковлева: Я всегда уходила первая

Алена Яковлева много лет выходит на сцену театра Сатиры. Однако с журналистом Евгением Додолевым они решили поговорить на «личные» темы.

Что заставляет человека официально сменить имя, полученное при рождении? С этого вопроса началась наша беседа с Аленой Яковлевой.

— Алена Юрьевна, до 1989 года вы были Леной Яковлевой, а потом вдруг — опа! — и стали Аленой…

— Нет, ну не вдруг… Я с детства была Аленой, меня родители в детстве звали Леша, Леля... Поэтому никакая я не Лена. Хотя до моего рождения папа хотел Леночку, да. Но для меня это холодноватое имя.

— Но официально вы имя поменяли, чтобы вас не путали с «интердевочкой», актрисой Еленой Яковлевой, верно?

— Абсолютно. У Лены, тезки и однофамилицы, в начале 90-х был успех, просто слава. Я же всегда говорила, что неизвестна. Меня, безусловно, ассоциируют с отцом, Юрием Васильевичем Яковлевым. Но я не хочу чужой славы. Я хочу иметь свою. Вот такая я принципиальная. Помню, я приезжала со своим родным Театром сатиры на гастроли, а на афишах было написано, что в главной роли в таком-то спектакле — «интердевочка», хотя Лена в «Современнике» работала. И меня это очень раздражало, если честно.

— А вы с Еленой Яковлевой знакомы?

— Конечно. Мы с Леной снимались в двух проектах. Кроме того, моя первая большая любовь и гражданский муж Саша Кахун (Александр Юрьевич Кахун — актер театра «Современник» с 1981 года, в течение восьми лет был гражданским мужем Алены Яковлевой. — «ВМ»), замечательный артист, был коллегой Лены Яковлевой по театру. И у них была одна компания: Саша, Валера Шальных — муж Лены, Вася Мищенко, Сергей Гармаш, поэтому мы были близко и тесно знакомы.

Мы даже собирались жить в общежитии в соседних комнатах с Леной, то есть наша жизнь шла параллельно. И я прекрасно к ней отношусь, но ситуация с путаницей в именах меня стала сильно «доставать». А когда я выпустила очень хороший спектакль «Екатерина Ивановна» по пьесе Леонида Андреева, знаковую, я считаю, работу в театре «Модерн» у Светланы Враговой, я стала Аленой официально. Хотя в первом фильме «Филиал» я еще Елена.

— А дочь ваша как в паспорте записана?

— Мария Козакова.

— Не было соблазна записать «Козакова-Яковлева», учитывая, что обе фамилии известные?

— Менять Яковлеву на Козакову — все равно что Иванову на Петрову. Абсолютно бессмысленно. Всегда спрашивала свою бабушку: «А что ж ты не поменяла ни разу фамилию?» Она говорит: «Ну сколько можно менять!» Поэтому я как-то так решила, что нет, не буду я этого делать, тем более неизвестно, сколько раз придется этим заниматься. К тому же, несмотря на то что я, в общем, не очень имела отношение к Юрию Васильевичу (актеру Юрию Яковлеву. — «ВМ»), я имею в виду, что я никогда с ним не росла, тем не менее я являюсь его дочерью и продолжательницей… Поэтому это было бы, наверно, не совсем логично, кроме имени, менять еще и фамилию.

— В период романа с отцом вашей дочери для вас имело значение, что он — сын актера Михаила Козакова?

— Для меня вообще не имеют никакого значения ни фамилии, ни регалии, ни статус. Я не общаюсь по принципу нужности, по принципу богатства, положения, чего-либо еще. Я общаюсь исключительно по внутренним моим привязанностям.

Так получилось, что на дне рождения у Саши Кахуна я познакомилась с Кириллом Козаковым. Он приехал вместе с Мишей Ефремовым. С Сашей мы тогда уже расстались и легко и весело общались. Кирилл долго читал стихи. Потом поехал меня провожать. Ну, надо понимать, какие это были годы...

— Какие?

— Это был 91-й год, а Маша родилась в 92-м. Достаточно драматичное время, но при этом крайне веселое. Поэтому все было легко, как-то не очень ответственно. С моей стороны даже несколько легкомысленно. К тому же у меня произошла драматическая история — потеря человека, который для меня очень много значил. Ну и я вела достаточно свободный образ жизни, скажем так. А Кирилл — хороший собеседник, у нас с ним возникло много общих тем для разговоров, мы все-таки одного круга…

— Одного круга, в том числе потому, что вы дети культовых советских актеров?

— Поймите меня правильно, это для меня в тот момент не имело никакого значения. Правда. Смешно все это. Я вообще не хотела замуж выходить, никогда и ни за кого, честно говорю.

— Странно для девочки, мне кажется…

— Странно, но надо понимать, что я родилась, будучи уже в какой-то степени оставленной папой (Юрий Яковлев и мать актрисы Кира Мачульская расстались до рождения дочери. — «ВМ»). И у меня отношение к противоположному полу весьма определенное было. Очень осторожное. Таким и осталось. Поэтому обмануть меня было трудно. Я всегда предвосхищала события, всегда уходила первая. Но в тот момент это было совершенно не важно. Нам с Кириллом было интересно вдвоем, весело. Это была такая яркая вспышка, всплеск. И к решению заключить брак мы подошли без той серьезности, с какой это должны делать люди, принимающие подобное решение. Мне так кажется.

— Вы упомянули 90-е годы... Мне казалось, что люди вашей профессии этот период воспринимают как самый трагический и неприятный, а вы сказали, что в целом это было веселое время.

— Ну, я вообще склонна в любых ситуациях искать положительные моменты, даже в самых тяжелых. И да, в это время было очень много творчества. Мы не вылезали из театра, мы, если у нас не было репетиции, делали «капустники», придумывали «елки» для детей театра. Мы все время чем-то были заняты. Да, многие люди, к сожалению, канули в небытие в прямом и переносном смысле, потому что время было тяжелым — многие оказались невостребованны, прежде всего в кино.

Те, кто не работал в театре, кому не хватало творческого выплеска, безусловно, страдали. И конечно, выпивали. И материально очень тяжело было. Но когда ты молодой, когда у тебя три куска курицы на три дня, то тебе это, по большому счету, все равно. Больше того: это счастье было, когда у меня на гриле крутился этот бройлер несчастный, и практически каждый вечер после спектакля я шла к Спартаку Васильевичу Мишулину (мы жили в одном доме), и мы каждый раз ели одну и ту же, вот эту крутящуюся курицу… И водочка была каждый день. Я говорила: «Так, Спартак Василич, сколько можно?», мы с ним выпивали, он уходил спать, а мы продолжали разговор с его прекрасной женой Валей, их дочка Карина тогда еще совсем маленькая была. Естественно, говорили в основном о театре. Я не страдала от отсутствия денег — их не было вообще. Но я всегда была одета, потому что родители долгое время жили за границей.

— Ваш отчим — видный журналист-международник Николай Константинович Иванов…

— Да. И меня баловали нарядами, мама всегда привозила, и я была хорошо одета, надушена. Я не из тех, кто испытывал тогда чувство подавленности. Зато я никогда не забуду, как вышла на балкон, а по Садовому кольцу шла огромная толпа людей и била палками по припаркованным машинам. Это было страшно. Хотя я сама в тот момент бегала на все демонстрации…

— Девяностые были временем потрясающих возможностей для журналистов. Вы не пожалели, что не остались в этой профессии? Вы же поступили сначала на журфак?

— Был момент, когда я хотела поменять профессию. Мне показалось, что я начала, как говорят журналисты, «исписываться» — в том смысле, что я очень много играла, по 30–33 спектакля в месяц. То есть иногда по два, а иногда и по три в день. И все массовки в театре тоже... И мне показалось, что я больше ничего уже не могу дать зрителям. Но в этот момент родилась Маша. И все мои потуги к перемене профессии ушли, надо было просто выживать... Ведь я вернулась на сцену, когда Маше было четыре месяца, я ушла от Кирилла практически в никуда. Потому что моя квартира сдавалась…

— Она была в совместной собственности с Кириллом Козаковым?

— Нет. У него была своя квартира в Грохольском переулке, мы там жили, а мою квартиру сдавали. А когда я от него съехала, естественно, я в нее вернуться не могла, потому что она еще сдавалась, да и надо было на что-то жить: зарплата в театре была 90–100 рублей. И я пошла жить к подруге.

— Что за подруга?

— Танечка Яковенко, моя прекрасная, любимая подруга, мы 40 лет дружим. Она жила на даче, а я переехала в ее однокомнатную квартиру, рядом с театром. А месяца через полтора-два вернулась к себе на Садовую-Триумфальную.

— Вы ведь с известными журналистами дружили. Знаю, что с Владом Листьевым были знакомы.

— Да, но я не могу сказать, что я его близкая подруга. Знаете, когда знаменитый человек уходит, все сразу объявляют себя его друзьями. Даже когда Владислав погиб, мне не хватило смелости попрощаться с ним так, как делали многие, — в обход общей очереди. Я помню, мы с Юрой Васильевым несколько часов стояли, прежде чем смогли попрощаться с Владом. Я по сей день общаюсь с Женей Пискуновым (известный тележурналист. — «ВМ»), он мой близкий друг, недавно рвался из Америки прилететь, но не получилось…

— Раз мы Америку упомянули, не могу не вспомнить все эти тренды, как принято говорить, которые к нам из Америки приходят, в частности, связанные с харассментом. Как вы к этим скандалам относитесь?

— Ну, скандалы возникли недавно, а приставания были всегда. В моей жизни была история...

— Всего одна?!

— Ха-ха-ха! Историй была куча. Мне на «Мосфильме» один очень известный режиссер сказал: «Я сделаю тебя звездой… умеешь делать массаж?» Я: «Массаж чего, извините?» А он запер дверь. Я грубо сказала: «Пошел…», и все. Не потому, что я такая правильная или принципиальная, просто для меня это нонсенс. Я вступаю в отношения, если я их хочу. А так... Мне противно… Я не могу переступить через себя. Это мерзко.

Была еще история. Тоже был известный человек. Очень. Ныне здравствующий чиновник от кино, который сказал: «Ты понимаешь, чем тебе грозит твой отказ?» Я говорю: «Прекрасно понимаю!» И на 15 лет я была «вычеркнута»...

— Что значит «вычеркнута»?

— Просто «вычеркнула». Это ведь сейчас снимаются бесконечные сериалы, 500 телекомпаний, кинокомпаний и всего остального... А тогда это были, ну, не знаю... «Мосфильм», Студия Горького, и все. И если ты делал какие-то «неправильные» телодвижения, тебя могли выкинуть из этой системы координат. Но я совершенно об этом не жалею, абсолютно. Значит, такая судьба.

Поэтому, когда сейчас начинают пожилые… пожившие, скажем так, тетеньки рассказывать, как их домогались… Я никого не осуждаю, но, друзья мои, да, это ужасно, это нехорошо, это некрасиво, но, простите, если вы на это идете, соглашаетесь — это ваш выбор. Я, например, знаю, что к господину Вайнштейну выстраивалась очередь. Не осуждаю никого, но вы ведь хотели карьеры любой ценой? Вам это дали. И вдруг через 15–20 лет вы начинаете обвинять человека в том, что он склонял вас к сожительству. Вас же никто не бил по голове, не хватал, вы сами приходили за ролями, успехом, славой.

Да, я считаю, что мужчина никогда не должен использовать служебное положение и ставить женщину перед выбором. Ни в коем случае! Но это как с одной стороны — выбор, так и с другой стороны — выбор.

У меня самой масса подобных историй, масса, но мне не приходит в голову рассказывать об этом сегодня, да еще и рыдать при этом. Ну, 40 или 30 лет назад меня кто-то склонял к сожительству, и вдруг по прошествии такого количества времени я начинаю от этого дико страдать? Да нет.

— Ну, про прошлое я понял. А будущее? Какие пожелания судьбе?

— Я, в общем, девушка уже не юная, поэтому мне в моей жизни все нравится. Я бы хотела попросить удачи, счастья своим детям. Я имею в виду свою прекрасную дочь Марию и ее замечательного супруга Ивана. Они поженились год назад, я хочу пожелать им счастья и попросить у них внуков.