Горькие трофеи Маршала Победы

125 лет со дня рождения маршала Георгия Жукова исполнилось 1 декабря 2021 года. И 75 лет с начала знаменитого «трофейного дела», которое круто изменило судьбу и военачальника, и его окружения.

Авторитет Георгия Константиновича как полководца, во многом определившего нашу Победу в Великой Отечественной и Второй мировой войнах, до сих пор непререкаем. Несмотря на все попытки очернить Жукова в горбачевско-ельцинские времена, в памяти народной он все равно остается Маршалом Победы. Однако Георгий Константинович был все-таки человеком, а людям, как известно, свойственно ошибаться. И Жуков не был исключением. И, конечно, человеку, добравшемуся до верхних эшелонов государственной власти, ставшему вершителем судеб, ошибки стоили дорого. Причем не только ему лично, но и его окружению.

Почти сразу после войны, в 1946 году, с личной подачи Иосифа Виссарионовича Сталина среди высшего командования советских вооруженных сил начало раскручиваться так называемое трофейное, или генеральское, дело. Курировал его министр госбезопасности Виктор Абакумов, а обвиняемыми шли высокопоставленные советские военачальники: четыре генерал-майора, пять генерал-лейтенантов и два генерал-полковника. И один маршал. Обвиняли их всех в превышении полномочий и присвоении трофейного имущества.

Георгию Константиновичу в результате удалось отделаться сравнительно легко: понизили в должности да удалили подальше от столицы. А вот другим фигурантам повезло куда меньше: одних расстреляли, других отправили в лагеря, кого-то отправили на принудительное лечение в психиатрическую клинику...

Но «трофейное дело» прошлось по судьбам не только генералов — в его жернова попали и офицеры более низких рангов, например адъютанты Жукова и даже абсолютно гражданские люди, просто близко общавшиеся с обвиняемыми.

У многих в результате оказались подорваны и карьера, и здоровье. После смерти Сталина большинство тех, кто проходил по тому делу, были реабилитированы. Однако само по себе «дело генералов» остается пятном, и притом еще вопрос: на Сталине и его МГБ или все-таки на армейской верхушке.

Записка вождю

Вспомним, с чего начал в августе 1946 года Николай Булганин, бывший тогда первым заместителем министра вооруженных сил. А начал он с записки на имя Верховного: «Товарищу Сталину. В Ягодинской таможне (вблизи г. Ковеля) задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью. При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит маршалу Жукову». И хотя само «трофейное дело» уже начало раскручиваться чуть раньше, именно после этой бумаги следователи МГБ начали присматриваться к деятельности Георгия Константиновича. И брать в оборот людей из его окружения, чтобы добыть показания на маршала.

— В перестроечные годы на основании этих семи вагонов Жукова пытались изображать чуть ли не вором и грабителем, лично таскавшим мебель из домов бедных побежденных бюргеров. Это чушь, конечно, — говорит историк Владимир Сидоров. — СССР уже в ходе войны начал собирать трофеи и пускать их на оснащение армии и на восстановление разрушенного народного хозяйства. А учитывая, что разрушили у нас немцы и их союзники не просто много, а очень много, то и вывозить с территории поверженного нацистско-фашистского блока все, что может быть полезным, СССР имел полное право.

Созданная при Государственном комитете обороны комиссия определила сумму материальных потерь СССР от войны с гитлеровской Германией в 674 миллиарда в посылках не было «запрещенки»: оружия, драгоценностей или антиквариата. То есть то, что обычно воруют и грабят, в число трофеев не включалось. Тут надо различать понятия сбора трофеев и мародерства. Отбирание у местных жителей драгоценностей или явно антикварных дорогостоящих вещей проходило именно по разряду мародерства, и за это в Красной армии наказание было одно — расстрел.

А вот сбор трофеев производился официально и централизованно.

— Чаще всего в качестве трофеев нашим солдатам и офицерам распределялась готовая продукция с многочисленных захваченных немецких предприятий и частных мастерских, — поясняет Сидоров. — Ткани, обувь, одежда, сумки-чемоданы, часы, швейные машинки, наборы плотницкого, скорняжного или слесарного инструмента — те вещи, которые действительно могли пригодиться для поднятия разрушенного хозяйства и использования в быту, а не для обогащения. Список запрещенных предметов при этом постоянно дополнялся и расширялся, но комиссии при частях смотрели на легкие нарушения сквозь пальцы, а военная контрразведка и комендатура просто физически не могли досматривать багаж каждого служащего, возвращавшегося в Союз. И как раз на 1946– 1947 годы пришелся самый пик нарушений трофейных правил. Вот тут-то за дело всерьез взялись следователи МГБ. И начали с самых верхов Красной армии.

Документы гласят: 7 вагонов и 85 ящиков с мебелью, задержанные на таможне, действительно значились за маршалом Жуковым. Мебель там была, в том числе и антикварная, то есть в разряд трофеев не попадала. И уж такую зацепку следователи упустить не могли. А потом логичным образом возникли вопросы и к окружению Жукова: кто что знал, кто чего слышал?

Отработка контактов

Вот тут как раз и возникает вопрос: было ли «трофейное дело» специально построено так, чтобы дискредитировать Георгия Константиновича и снизить его чрезмерную популярность в войсках и народе, которая якобы пугала Сталина? Или это было реальное дело о присвоении трофеев и маршал оказался немного нечист на руку? В конце 80-х — начале 90-х вариант с паранойей Сталина и опалой маршала из-за его «бонапартистских» воззрений был раскручен как основной и чуть ли не единственный. При этом многие сторонники такого подхода забывают, что маршал попал в опалу и отправлен в Одесский округ, подальше от центра, еще до раскрутки «трофейного дела».

Вместе с тем следователей, допрашивавших людей из окружения Жукова, интересовали не столько трофеи, сколько поведение Георгия Константиновича за предыдущие полтора-два года начиная с конца 1944-го. Сейчас, после рассекречивания и публикации документов различных «дел» сталинской эпохи, историки объясняют это показаниями главного маршала авиации Новикова, арестованного по «делу авиаторов». Как раз Новиков и написал в признаниях о «бонапартистских настроениях» Жукова и о том, что в 1944–1945-м маршал якобы начал критиковать Сталина, собирая вокруг себя команду верных людей.

Потом принялись за личных адъютантов маршала — майора Курганского и подполковника Семочкина. Курганский, даже попав в камеру тюрьмы «Лефортово», стойко отказывался давать показания на своего шефа, за что просидел до 1954 года.

А вот Семочкин показания дал: на их основании на даче Жукова провели обыск и нашли множество предметов антиквариата, ковров и гобеленов, фарфоровых сервизов и ценных картин. Плюс те злополучные вагоны... Жукову пришлось объясняться: он заявил, что мебель большей частью ему подарена, а меньшей частью куплена им на личную маршальскую зарплату. И все остальные вещи также. Покупки подтвердить смогли, а вот к подаркам у следователей остались вопросы. В итоге часть добра пришлось продать или раздать по музеям и офицерским домам отдыха. И написать покаянное письмо в Политбюро. И... от него отстали. А вот от близкого круга — нет.

Повод для чистки

Самое интересное, что, кроме показаний на Жукова от его близких и знакомых, спрашивали и показания на других высокопоставленных военных и чиновников. На Хрущева, на Маленкова, на заместителя главнокомандующего по делам гражданской администрации в Германии Ивана Серова, на главного маршала бронетанковых войск Павла Рыбалко, на члена Военного совета Группы советских оккупационных войск в Германии Константина Телегина, на многих других.

Досталось от МГБ личному другу Жукова генералу Владимиру Крюкову (Герою Советского Союза, на минуточку) и его жене, популярнейшей тогда певице Лидии Руслановой. Причем у большинства «фигурантов» при обысках действительно находили большое количество ценностей, в том числе трофейных. И только Лидия Русланова смогла доказать, что абсолютно все драгоценности, картины, машины она купила на свои, заработанные концертами, деньги.

Однако ей дали 10 лет лагерей за антисоветскую пропаганду и за то, что упорно отказывалась давать показания на мужа и на самого Жукова. «Трофейное дело» зацепило всех сколько-нибудь значимых людей из окружения Жукова, и от каждого на допросах добивались информации не только про трофеи и не только про Жукова. И это дало повод ряду исследователей полагать, что у дела имелось двойное, а то и тройное дно.

—Первый слой —наказание реальных трофейщиков-барахольщиков, —рассуждает Сидоров. —Второй —игра на опережение в ходе нейтрализации возможного Жуковского заговора. Третий слой — личная операция Сталина, который уже тогда начал подбираться к троице Хрущов —Маленков —Берия. К людям, которые втихую, с оглядкой, но выказывали недовольство экономическими воззрениями вождя, а после его смерти и вовсе своими реформами в конце 1950-х — начале 1960-х годов развалили сталинскую экономическую систему. А заодно заложили в экономику СССР возможность бесконтрольного обогащения на спекуляциях, отменив жесткую привязку денежной массы к товарной... Именно это принципиальное решение привело потом к развалу советской экономики и, как следствие, самого Союза. Сталин, вероятно, почувствовал угрозу и пытался ее упредить, но не успел — подозреваемые попались ушлые и вывернулись. А Жуков остался попавшим в опалу маршалом, которому, возможно, не хватило пары шагов до верховной власти.