Актриса Елена Драпеко: В мир искусства залетела случайно

50 лет культовой картине Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие» исполняется в этом году. Свою первую кинороль — Лизы Бричкиной — в этом фильме сыграла Елена Драпеко. В интервью «Вечерке» она рассказала, как снимались некоторые эпизоды ленты и какая атмосфера царила на съемочной площадке.

Картина Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие» — одна из самых пронзительных лент о войне — давно вошла в Золотой фонд советского кинематографа. А разговор наш с Еленой Драпеко начался с вопроса о ремейке культового фильма.

— Елена Григорьевна, скажите, вы видели ремейк «А зори здесь тихие», снятый Ренатом Давлетьяровым в 2015 году? И как вам фильм?

— Когда Давлетьяров только собирался его снимать, он позвонил мне, мы поговорили, и я сказала: «Ренат, попробуй! Потому что повесть Бориса Васильева — это хорошая, высокая литература, и, возможно, у тебя получится что-то достойное. Ну, «Гамлета» же столько раз ставили, и в разных вариантах».

А уже после того как фильм вышел, мы с ним опять разговаривали, и он признался мне: «Понимаешь, когда я собрал артистов, я думал, что они знают и думают о войне то же, что и я. А оказалось, что они ничего о ней не знают. Для них немцы — это веселые туристы. Они не пережили того, что пережило наше поколение».

Мало того, современный съемочный процесс сейчас очень короткий, и режиссер просто не успел «напитать» артистов нужной атмосферой. Это мы, снимавшиеся у Ростоцкого, просмотрели тысячи метров хроники, мы снимали в местах, где шли эти самые «бои местного значения», и Станислав Иосифович Ростоцкий приглашал на встречи к нам своих друзей-фронтовиков, которые приезжали в Карелию и у костра в лесу рассказывали связанные с войной истории. Ну не специально для нас, нет, они просто вспоминали... Но мы же при этом присутствовали! И люди эти пели фронтовые песни под гитару, а в Карелии в это время были белые ночи, представляете, какая атмосфера? Мало того, Ростоцкий нас все лето из экспедиции не выпускал.

Мы приехали в апреле, в мае начались съемки, и до осени Станислав Иосифович запретил нам куда-либо уезжать. Разрешил, по-моему, только один или два раза Ольге Остроумовой и Кате Марковой (Ольга Остроумова снялась в фильме в роли Жени Комельковой, Екатерина Маркова сыграла Галю Четвертак. — «ВМ»), потому что у них спектакли были в Москве. Режиссер не выпускал нас никуда, чтобы мы не растеряли эти необыкновенные ощущения, которыми напитались.

Станислав Ростоцкий был великим режиссером и великим человеком. Знаете, с ним было необыкновенно интересно общаться. Мы от него очень многое взяли — это касается и отношения к людям, к жизни, к войне. Ведь он сам был фронтовиком-разведчиком, инвалидом войны. И он собрал съемочную группу из бывших фронтовиков. Оператор — Вячеслав Шумский, художник — Сергей Серебренников, которые смотрели на нас, как на свою юность. Еще и благодаря этому на съемках создалась атмосфера фронтового братства, поэтому и фильм состоялся: в нем все — правда.

А у Рената в ремейке — актеры хорошие, но вот души, мне кажется, в фильме не хватает.

— Лариса Лужина мне рассказывала, что Станислав Иосифович мог работать с актрисами, только если был в них влюблен. Вы чувствовали с его стороны особое внимание?

— Я — нет. Ну, во-первых, нас было пять девочек, и он любил нас всех. По отношению ко мне с его стороны было какое-то отеческое внимание. Я была такая... плохонькая девочка из провинции, а все остальные были «столичные штучки», хорошо и модно одетые… Мы со Станиславом Иосифовичем потом много лет дружили, до последних его дней. Его жена Нина Евгеньевна Меньшикова, народная артистка СССР, тоже была совершенно замечательной личностью.

— Вы с ней были знакомы до съемок?

— Нет, что вы. Я, студентка второго курса (в 1966–1968 годах Елена Драпеко училась на факультете режиссуры народных театров Ленинградского института культуры имени Н. К. Крупской, в 1972 году окончила ЛГИТМиК. — «ВМ»), приехала из военного городка Пушкино, под Ленинградом. Никаких знакомых или родственников у меня не было — ни в кино, ни в театре, я, что называется, случайно залетела в мир искусства. Но время другое было, абсолютно. На нашем курсе учился сын знаменитого Ефима Копеляна, Кирочка Копелян. И Михаил Боярский. Вот они были из артистических семей, а все остальные — из простых, рабоче-крестьянских. Так что публики богемной, элитарной у нас на курсе не было.

— Что, и не выпивали даже?

— Еще как выпивали, вы что! Причем еще на первом курсе. Ну мы же все страшно талантливые! Мы перевернем мир! Театр только и ждет нас! Это мы уже к четвертому курсу понимаем, чего мы стОим... Но и работали мы, надо сказать, как проклятые, ведь, чтобы научиться этой профессии, работать надо с 8 утра и до 12 ночи.

Я очень часто даже оставалась ночевать у своей подруги, потому что мне до Царского Села этого, до Пушкина, не доехать. Последняя электричка уходила в час-двенадцать ночи, и я на ней не успевала. Не потому, что мы гуляли, а потому, что мы должны были завтра сдать отрывок. И репетировали до ночи в аудиториях.

А еще, кроме этого, была общеобразовательная программа. Нас же, артистов, учат, как гуманитариев.

У нас там и исторический материализм, и диалектический материализм, и литература, и история живописи, музыки, такой вот объем знаний… Если не прогуливать занятия, будешь интеллигентным человеком. Надо ж все это сдавать и, мало того, ходить на занятия, чтобы тебя не выгнали за прогулы.

А вечером — мастерство, сценическое движение, фехтование и самостоятельная репетиция отрывков. Это круглосуточная работа, адовая совершенно. Поэтому мы все были стройные, да еще и вечно голодные. И были совершенно одержимы будущей профессией.

— Работа не только адовая, но, как выяснилось, еще и с элементами риска. В прошлом году, помните, был скандал в Голливуде — Алек Болдуин застрелил на съемочной площадке оператора. У вас же тоже был случай, когда вы чуть не распрощались с жизнью на съемках фильма «А зори здесь тихие».

— Там ситуация была такая, когда перепугалась съемочная группа.

— А вы не испугались?

— Я не успела. Мне главное было — сидеть до последней секунды под водой, потому что Ростоцкий попросил. Ему надо было, чтобы пузыри сровнялись на поверхности, а у меня оказался очень большой объем легких, как ни странно. В общем, я сидела, сидела, пока у меня не распухло все внутри, и после этого стала выкарабкиваться: руку вытянула, но голову поднять из-под воды у меня не получалось. Вот меня за руку и вытаскивали, как репку из грядки.

— Вы уверены, что именно этот дубль вошел в кадр?

— Мне так Ростоцкий сказал. Дело в том, что я в этом дубле забыла рот закрыть, ушла под воду и с полным ртом грязи сидела до последнего, терпела. В общемто, хороший получился дубль, его даже не резали, он цельный: как бы плюхнулась и утонула. Бу-у-у, и все!

— «А зори здесь тихие», по-моему, еще одним эпизодом прославились. Я говорю о знаменитой сцене в бане. Там же что-то взорвалось во время съемок или это все слухи и выдумки?

— Мы об этом никому не говорили. Это была наша страшная тайна. Но да, всех девчонок могло паром обварить... Но по-настоящему страшно было другое — мужик влетел в баню. Мы репетировали в купальниках, а на дубль нам приказано было их снять. Работала с нами женская операторская бригада, Пилихину тогда пригласили (Маргарита Михайловна Пилихина, оператор, с 1965 года — член правления Союза кинематографистов СССР, затем — секретарь правления, руководитель творческой секции кинооператоров. — «ВМ»), осветители тоже были женщины. На киностудии был введен жесткий режим, оцепили павильон, чтобы никто не проник.

Мы дали согласие на присутствие двух мужчин — режиссера Ростоцкого и оператора Шумского. Дело в том, что им было по 52 года, и длянас они были тогда дедушками. Поэтому я их вообще не воспринимала как мужчин.

Но при этом их не было внутри бани. Там три стены, а четвертая — толстая такая пленка, в которую врезали объективы камер. Так вот режиссер и оператор были за ней. У нас — свет, а у них темно, поэтому они нас видели, а мы их нет. И вот мы снимаем купальники, и вдруг — уи-и-и-и!!! Оказалось, что дядька, к паровой установке приставленный, загляделся на нас и в кадр попал.

Потом мы еще одного мужика вычислили: это второй оператор Слава Егоров, светлая ему память. Его с конвасом — это такой переносной маленький киноаппарат, спрятали в бочке, в углу, и мы его не видели.

И он в середине кадра вдруг из бочки с этим конвасом вылез и стал снимать укрупнение. Мы профессионалы, не могли прервать съемку, доиграли до конца, но после этого бросились на Славу и хорошо отлупили его мочалками. И сказали, что это свинство и мы не будем второй дубль снимать. В общем, жутко смешная история была с этой баней.

— Вы с кем-нибудь поддерживаете отношения из ваших партнеров по фильму?

— С Катей Марковой — постоянно. Вчера мне Женя Штапенко звонил, наш художник. Он пытался быть моим дублером в той сцене в болоте: такой же блондин натуральный. Засунули его туда, но видно было, что это не я... Мы все с тех пор дружим. А Женя у нас — связующее звено, он нас всех регулярно обзванивает и говорит, к примеру: «Ты не забыла, что у Кати Марковой день рождения? Поздравила ее?» — Я отвечаю: «Ой, я замоталась!» — «Звони!» И встречаемся мы часто.

ЦИТАТЫ

О живых думать надо — на войне только этот закон.

А что до трусости, так ее не было. Трусость, девчата, только во втором бою видно. А это растерянность. Просто от неопытности.

— Глубоко там?

— Местами по... в общем... по это самое... вам по пояс будет.

Ну что, взяли? Взяли, да? Пять девчат… пять девочек было всего! Всего пятеро! И не прошли вы! Никуда не прошли! Сдохнете здесь, все сдохнете. Лично каждого убью. Лично. А там пусть судят меня.

— Болит?

— Здесь вот у меня болит. Положил ведь я вас, всех пятерых положил. А за что? За десяток фрицев?

— Ну зачем так? Все же понятно... война.

— Пока война — понятно. А потом, когда мир будет? Будет понятно? Что ответить, когда спросят: что же это вы, мужики, мам наших от пуль сберечь не могли? — Не надо, мы Родину защищали, ее. Не мучь себя.

ДАВАЙТЕ ВСПОМНИМ

— Военная драма «А зори здесь тихие» была экранизирована по одноименной повести Бориса Васильева, опубликованной в 1969 году в журнале «Юность». В 1971 году в Театре на Таганке режиссер Юрий Любимов поставил спектакль по этому произведению, и в том же году кинорежиссер Станислав Ростоцкий приступил к съемкам фильма, которому суждено было стать культовым.

— В 1973 году фильм «А зори здесь тихие» был номинирован на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». Однако премия досталась фильму Луиса Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии». А годом раньше картина получила памятный приз на Международном кинофестивале в Венеции.

— «А зори здесь тихие» — один из самых популярных советских фильмов в Китае. В 2005 году, в ознаменование 60-летия Победы, Центральное телевидение Китая совместно с российскими кинематографистами сняло 19-серийный телесериал «А зори здесь тихие». В написании сценария участвовал автор одноименной повести писатель Борис Васильев.

— В киногруппе, работавшей над фильмом, было много фронтовиков, и к исполнительницам главных ролей предъявлялись самые строгие требования: за кандидатуру каждой актрисы, участвующей в кастинге, проходило голосование.

— Для четырех актрис — Елены Драпеко, Екатерины Марковой, Ирины Шевчук и Ирины Долгановой — съемки в фильме стали кинодебютом. Ольга Остроумова, сыгравшая Женю Комелькову, до этого снялась в фильме Ростоцкого «Доживем до понедельника» (1968).

— Андрею Мартынову, сыгравшему роль старшины Васкова, было 26 лет, а его герой должен был предстать перед зрителями человеком уже немолодым. Потому к его кандидатуре Ростоцкий отнесся критично. Однако вся съемочная группа, включая работников сцены и осветителей, проголосовала именно за Мартынова.