Фото: РИА Новости

«А говорят, на рубежах бои...»: писатель Юрий Поляков — о русофобии, патриотах и либералах

Общество

«Вечерняя Москва» продолжает цикл публикаций под рубрикой «сVои люди». Здесь мы предоставляем слово деятелям культуры, которые, вместо того чтобы сбежать за границу, четко обозначили свою патриотическую позицию. Тема бесед с ними — «реновация» российской культуры, время для которой явно назрело. Сегодня наш гость — русский писатель, поэт, драматург, киносценарист и общественный деятель Юрий Поляков.

С Юрием Михайловичем мы обычно говорим о литературном процессе, но на этот раз без обсуждения политических реалий не обошлось.

— Юрий Михайлович, спецоперация стала своего рода тестом для нашей культурной элиты. Многие его не прошли. Означает ли это, что «перестройка» самой структуры элиты неизбежна?

— Да, если мы хотим сохраниться как Большая Россия, неизбежны переаттестация, переориентация, а возможно, и «чистка» элиты. В свое время я предложил идею «патриотического детектора» для чиновников. То-то был скандал! А ведь специальная военная операция и стала фактически таким детектором. «Чистка» уже началось, правда, пока еще в форме добровольного отъезда за рубеж ряда персонажей — с последующим оплевыванием страны предыдущего проживания, России. Одна из моих книг так и называлась — «Перелетная элита».

Хочу также напомнить, что в моей давней сатирической повести «Демгородок», написанной в жанре альтернативной истории, творческая интеллигенция тоже поделилась на партии «оставанцев» и «покиданцев». Нечто подобное происходит наяву сейчас. Когда страна воюет, требования ко всем гражданам, а к элите особенно, ужесточаются. Это неизбежно. Даниил Хармс, агитировавший ленинградцев «за немцев», оказался в сумасшедшем доме, откуда уже не вышел. Увы! У нас «закручивание гаек» обычно воспринимают, как ужесточение требований «верхов» к «низам». Нет, «низы» тоже начинают жестче спрашивать с «верхов». Во время Великой Отечественной войны немало больших начальников ответили головой за непрофессионализм и ошибки. И дело тут не в личной жестокости Сталина, он отвечал на запрос народа, поставленного на грань выживания. Времена, когда самым страшным наказанием для оскандалившегося чиновника была ссылка в имение на Рублевке или на виллу в Ницце, должны уйти.

Сейчас много говорят об отъехавших эстрадниках, артистах, журналистах, вроде Невзорова и Засурского, охают по этому поводу. Лично мне наплевать, где будет теперь не петь Пугачева, скалиться в улыбке Галкин и нести патологический бред свихнувшийся автор «600 секунд». На будущее моей родины это повлияет примерно так же, как диарея у вождя племени туарегов. Но тот факт, что несколько бывших вице-премьеров, кураторов «оборонки», носителей высших госсекретов после начала спецоперации оказались среди «покиданцев», говорит об опасном перекосе в кадровой политике. Эпоха «дворковичей» и «чубайсов» должна кончиться. Таким не то что «оборонку» или информационную сферу, шахматный кружок в доме отдыха нельзя доверить: хоть пешку, а сопрут!

— Символом «продвинутости» у нас долго было либеральное лобби. Ныне платим за близорукость?

— Когда говорят: у нас нет или не было до последнего времени государственной идеологии, это верно, потому что либерализм, господствовавший тридцать лет, не может быть государственной идеологией. Но именно он определял культурную политику в стране все эти годы. В 1991-м все креативное пространство — литература, театр, кино, печать, телевидение — было сознательно передано под контроль либералов-западников, точнее — подзападников. И это понятно: Ельцин почти отказался от суверенитета, надеясь на вступление в цивилизованное сообщество. В качестве кого? Утомленный беспробудной работой с документами, он, по-моему, об этом и не задумывался. В такой капитулянтской ситуации патриотизм стал лишним чувством, своего рода клеймом, с которым не пускали в «приличное общество». Внутренняя русофобия стала инструментом подавления тех, кто не смирился с курсом на утрату суверенитета.

Есть и другая причина, по которой власть часто предпочитает состязательности либеральный диктат в сфере культуры. Дело в том, что патриотически настроенная интеллигенция взыскательна, ее требования касаются судеб Отечества, ради которого она готова многим поступиться, готова к служению. А у либеральных «творцов» забота одна — чтобы государство исправно платило им, не спрашивая конечный результат. Не ходят на глупые фильмы, убегают с омерзительных спектаклей, шарахаются от фекальных вернисажей... И что? Ничего. У нас свобода творчества! Самовыражение. Тупик стал очевиден еще в пору возвращения Крыма. Самовыраженцы забеспокоились, что на восстановление территориальной целостности понадобятся средства.А как же мы, грантоеды и казнососы?

Но из крымских событий власть выводов не сделала. И вот уже перед нами длинный список театральных деятелей, выступивших против спецоперации. Это же почти вся театральная верхушка — худруки, главрежи, народные и заслуженные… И что? Ничего. Кроме Туминаса, собравшегося ставить спектакль про Бандеру, все по-прежнему рулят, чем рулили. А ведь я еще в 13-м году писал в «Литературной газете» о русофобских настроениях худрука Театра имени Вахтангова, отражавшихся на его постановках. Как же меня песочили! В администрацию президента на ковер вызывали… И кто оказался прав? Сегодня губительность либеральной диктатуры в культуре стала очевидной. Но ничего не меняется, достаточно посмотреть на новый длинный список Большой книги, на лауреатов «Золотой маски» и так далее. Страна воюет, министерство на переднем крае фуршетов и перформансов. Помните, у Рембо в сонете: «Я — Римский мир периода упадка»: «А говорят, на рубежах бои…»

— Какой вы видите госполитику в области культуры? Нет боитесь, что гайки закрутят чрезмерно?

— Гайки закручивать все равно придется: война есть война. Надеюсь, в нашем обществе все-таки сформируется тип либерального патриота. Я против того, чтобы государство вместо опростоволосившихся либералов-подзападников ответственными съемщиками культурного пространства назначило исключительно патриотов, в особенности бюджетных, а их становится все больше. Но что точно: двойное гражданство отныне безусловно не стоит рассматривать как главный повод для назначения на большой пост. Но так было!

По-моему, в культурном пространстве следует дать патриотам и либералам равные возможности, вернуть их в режим состязания, конкуренции, убрать бесплодное доминирование одних над другими. В чем он заключается? Посмотрите списки экспертных советов, выделяющих гранты на творческие проекты, и все поймете. Там сидят разного рода подписанты. Посмотрите, кто рулит «Золотой маской»? Поинтересуйтесь, кто персонально принимает решения в том же Фонде кино, и придете в изумление. Наверху сообразят когда-нибудь, что «малевичи» попросту не способны нарисовать плакат «Родина-мать зовет!». И, конечно, надо прекратить дискриминацию патриотически ориентированных творческих работников на государственном ТВ.

Писатель Юрий Поляков / Фото: duma.gov.ru / CC BY 4.0

— Мы тут опубликовали подборку патриотических стихотворений «Zoв Донбасса». Их авторы известны не многим. И как будто просто стеснялись быть патриотичными… Вы так не думаете?

— Не только думаю, но много раз говорил и писал об этом. Моя статья «Россия накануне патриотического бума» вышла в «Комсомолке» еще в далеком 1993-м. Но вернусь к ТВ. На канале «Культура» была такая поэтическая передача — «Вслух», которую вел некий водевильный персонаж, к поэзии отношения не имевший. За все время существования передачи там не прозвучало ни одного патриотического стихотворения, хотя стихи о Родине есть у всех поэтов. «Как же так?» — спросил я у одного из руководителей канала. «Понимаете, такая странная позиция у продюсера…» «Так смените, к черту, продюсера!» Ответа не было. Но передачу вскоре закрыли. Сделать это оказалось легче, чем допустить в эфир патриотическую лирику. Табу!

А в свое время, вскоре после начала противостояния на Донбассе, мы в «Литературке» широко печатали донецких и луганских поэтов, потом вышел первый коллективный сборник, который газета пропагандировала, была презентация в Союзе писателей России, но эфирные СМИ дружно книгу и ее авторов проигнорировали. Думаю, сегодня ситуация не сильно изменилась. Либеральные редактора, окопавшиеся на ТВ еще в 1990-е, сражаются против патриотизма куда лучше, чем батальон «Азов». Не сдаются!

И еще пример. 5 марта исполнилось 100 лет со дня рождения замечательного русского поэта-фронтовика Семена Гудзенко, автора знаменитого стихотворения «Когда на смерть идут, поют…». Гудзенко — уроженец Киева. Мало того, в его творчестве ярко отражено освобождение Украины от фашистов. Чем не инфоповод? Конечно, это не флюс у Киркорова, но все-таки в условиях военной операции… Нет! Проигнорировали Гудзенко. Почти все. Великая фронтовая поэзия выдавлена из эфира, даже на 9 Мая почти не звучит. И военная операция почти ничего не изменила. Глушат патриотическую тематику. Если бы так же эффективно работали «глушилки вражьих голосов» в СССР, он бы до сих пор стоял как новенький!

— Но при этом здравая критика должна быть...

— Знаете, есть критика и — критика. Можно, упрекать власть за то, что она закрыла «Эхо Москвы», а можно ругать за то, что она долго этого не делала. Все зависит от позиции. Но почему «Газпром» исправно финансировал этот «голос воспаленной автофобии», нам так и не объяснили. А народу надо чаще и подробнее объяснять свои управленческие поступки. Необъяснимая власть плохо заканчивает. Придворные игры (теперь их называют аппаратными) довели Николая Второго с чадами и домочадцами до дома Ипатьева. Конечно, разбираться, почему люди с антигосударственными, а то и русофобскими взглядами повсюду у нас командовали, возглавляли министерства, губернии, институты, кафедры, СМИ, театры, — все равно придется, уже начали. Но до «очищения» далеко. «Воинствующие пацифисты» просто затаились, чтобы переждать, а потом сквитаться. Думаю, касту управленцев надо решительно разбавить теми, кто воевал в Донбассе.

— Россию часто представляют как государство предельно несвободное. Что есть свобода в России?

— Начнем с того, что, по моему глубокому убеждению, социальная свобода — это всего лишь приемлемая степень принуждения. Если вынужденные ограничения тебе не мешают жить, в чем вопрос? Свобода слова тоже всегда ограничена многими факторами и обстоятельствами, в отличие от свободы вранья, феерические примеры которого нам дает нынешняя украинская пропаганда. Но вернемся к свободе слова. Как-то лет десять назад я принял участие в телевизионном ток-шоу. Речь шла о Православной церкви, и одна из ведущих позволила себе совершенно кощунственные высказывания о патриархе, на что мы, конечно, резко среагировали. В перерыве редактор ее упрекнул, мол, ты, подруга, явно перебираешь с патриархом, на что она ответила: «А мне-то что? Я католичка!» Улавливаете? Про папу римского она бы себе и доли такой хулы не позволила бы. Вот и вся свобода слова, оказавшаяся мотивированной злонамеренностью.

Я не одно десятилетие, как говорится, публичный человек, и давно выработал для себя правило: не врать, говорить только то, что я думаю на самом деле. Но это не значит, что я говорю все, что думаю! В этом случае меня давно бы «закрыли». Впрочем, после выхода моей книги «Желание быть русским» на центральные каналы меня стали звать реже. Такое впечатление, что русские на Украине — это хорошо, а русские в России — плохо. Почему?

Фото: Антон Кардашов / АГН Москва

— Как вы относитесь к витающей в воздухе идее о том, что всем уехавшим надо закрыть дорогу назад — чуть ли не лишить их гражданства?

— Вопрос непростой. Если «покиданцы» позволили себе, будучи за рубежом, прямую клевету и оскорбления в адрес нашей страны, очевидное врагоугодничество и пособничество, — можно и лишить гражданства. Зачем нам такие компатриоты? Вон американцы растирают в порошок вчерашних кумиров только за то, что те попытались взглянуть объективно на украинский кризис. Конечно, с этих «джедаев света» пример брать не надо, не следует запрещать «битлов» в ответ на запрет Чайковского. С глупцами дурью не меряются. Но уверен, многие очулпаненные мастера, пересидев, захотят вернуться в победившую Россию. Это их право. Ну да, человек, пользуясь формулой Ахматовой, не захотел «быть со своим народом там, где народ, к несчастью, этот был». Но и мы имеем право помнить этот факт его биографии, не делая вид, будто ничего не случилось, мол, все забыто и запито. До графы в анкете «Где вы были в период специальной военной операции» дело, думаю, не дойдет. Однако помнить надо.

Но есть у нас еще одна недобрая традиция. Мы почему-то с явным перебором увековечиваем и славим именно тех деятелей культуры, у которых был конфликт с государством Российским или эмигрантский период в жизни. Вроде без этого и в пантеон соваться неприлично. Примеры? Пожалуйста: Солженицыну в Москве памятник есть, а Бондареву — нет, Бродскому есть, а Кузнецову или Рубцову — нет, Ростроповичу есть, а Свиридову — нет... Продолжать? Создан очень опасный алгоритм, мол, власть и страна воздают только тем, кто в нее плюет. Творческая молодежь иной раз свинячит в полной уверенности, что зарабатывает себе грядущую бронзу. Не сомневаюсь, и Макаревич, и Быков, и Хаматова убеждены: после «транзита власти» их объявят новыми Герценами, а нас всех — сатрапами «полицейского режима». Если Царь-колокол не звонит, это совсем не значит, что люди в Кремле не должны думать о том, кого увековечивают.

— С «парада суверенитетов» прошли годы. На Украине целое поколение воспитывалось по особому лекалу. Вбитые в голову стереотипы трудно разрушать. И у нашей молодежи сильны либеральные прививки. Как быть с этим?

— Есть. И главный рецепт таков: пользуясь общенациональным подъемом, санкциями, обузданием компрадорской буржуазии, казнокрадов и олигархии, импортозамещением, развитием науки и технологий, — качественно поднять уровень жизни в стране, совершив прорыв в сфере социальной справедливости. И тогда, за исключением кучки клинических автофобов, никому не придется объяснять, что «Россия лучше всех».

Есть и другая сторона вопроса. Увы, последствия массированного антипатриотического воспитания 1990-х налицо. Доходит до бреда. Захожу в Таганроге в отличный музей советского искусства, милая дама-экскурсовод, выпускница постсоветского гуманитарного вуза, с иронией мне рассказывает, что художник-де изобразил бакинских нефтедобытчиков в обеденный перерыв читающими книгу и газету, потому что иначе у него никто бы не взял полотно на выставку. То, что СССР был уникально-читающей страной, ей и в голову не приходит. Эту чепуху она транслирует сотням посетителей, прежде всего — молодежи. В этом смысле, боюсь, нам предстоит постепенная переаттестация сотен тысяч учителей, преподавателей высшей школы, искусствоведов, работников СМИ, не подозревающих, что антисоветизм — это форма русофобии. Как мы собираемся денацифицировать Украину, если очевидно, что бандеровское мракобесие замешено именно на антисоветизме?

Тут недавно я был в Волгограде и обратил внимание, что на огромном здании речного вокзала нет названия города. Местные объяснили: написать «Сталинград» еще не могут, а «Волгоград» уже не хотят. Хватит драпировать советскую историю, как Мавзолей во время парада. Пусть антисоветизм и русофобия останутся только в экспозиции «Ельцинцентра», чтобы водить туда «юношей, обдумывающих житье», и объяснять: смотрите, каким разрушительным путем могла пойти наша страна!

ДОСЬЕ

Юрий Поляков родился в Москве, в рабочей семье. Окончил факультет русского языка и литературы МОПИ им. Крупской (ныне МГОУ), там же защитил диссертацию по фронтовой поэзии. Дебютировал в литературе как поэт в 1974 году, а после выхода первой книги «Время прибытия» и цикла «Непережитое» стал одним из лидеров своего поэтического поколения. Прозаик, драматург, критик. За сорок пять лет работы в литературе писатель выпустил около 150 книг (включая переводы и переиздания).

amp-next-page separator