«История не слащавая, а берущая за душу»: Михаил Горевой — о новом фильме «Хронос»

Новый фильм «Хронос», снятый по мотивам рассказов Кира Булычева, выходит в прокат 21 июля. «Вечерняя Москва» побеседовала с исполнителем одной из главных ролей Михаилом Горевым.

Фильм Романа Просвирнина и Дмитрия Аболмасова «Хронос» объединяет три новеллы по мотивам рассказов писателя-фантаста Кира Булычева. Михаил Горевой в истории «Шум за стеной» сыграл колоритного злодея Кошунова. Об этом первый вопрос.

— Михаил, можете объяснить, зачем любой истории нужен свой злодей?

— Вы обратились по адресу, я же международный злодей Российской Федерации, как люблю шутить. Если серьезно, это же контрапункт (одновременное звучание двух или более самостоятельных голосов. — «ВМ»). Вспомните, что Воланд говорит Левию Матвею: «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла?»

— Вам близки такие роли?

— Я не то чтобы злодеев играю. Моя задача скорее состоит в том, чтобы сконструировать из себя такой живой образ, некую сущность, которая будет воздействовать на других. И у меня получается ее решать, за что меня ценят не только на родине, но и за рубежом. Но сам я — добрый, веселый, куражный человек. А злодеев играть интересней.

— Ваш герой в «Хроносе» — персонаж мрачный, а фильм?

— Светлый. Вообще, когда я прочитал сценарий, мне на ум пришло сравнение с сериалом «Черное зеркало» (британский сериал-антология Чарли Брукера о влиянии информационных технологий на людей. — «ВМ») Только у нас оно не черное, не белое, а именно светлое. Я говорю про свет не как про фотоны, а про свет души, добра, знаний, просвещения, как некий божественный дар. И кино, по-моему, получилось без модных нынче перчинок, таких как убийства, грабежи, жестокость и прочее. При этом история не слащавая, а берущая за душу, за горло. Я когда смотрел фильм, мне от эмоций кадык свело, пару-тройку раз связки растирал.

— Почему взялись за проект?

— Оператор в нем — мой сын Дмитрий Горевой, я захотел его поддержать. Да и идея амбициозная — планируют создать вселенную Кира Булычева. Это интересно!

— Как вы относитесь к творчеству этого фантаста?

— Увы, я с детства небольшой поклонник фантастических сюжетов. И я одержим своей профессией, поэтому изучал классику и все, что связано с театром. Конечно, кое-что из произведений Кира Булычева читал, но не много. Рад, что эта работа дала мне возможность внимательнее вчитаться в его тексты.

— Вы и изучали театральное искусство, и сами преподавали, в том числе за рубежом. Чем западные актеры отличаются от наших?

— Если мы говорим о театральной школе, надо учитывать, что Запад бывает разным — это и Англия, и Германия, и Франция, где есть свои глубинные театральные традиции. Но есть еще и Америка, которой меньше 250 лет, а потому театральная культура и искусство там не так развиты. Ведь театр — это «вглубь».

— А что в России?

— Во времена Серебряного века, расцвета русской поэзии, в России был золотой век театра. Создателю вздумалось нам дать эти уникальные знания, которые сформулировал Константин Сергеевич Станиславский и его ученики — Вахтангов, Таиров, Мейерхольд. Искусство тогда взлетело. И это была настоящая театральная наука. Я из Советского Союза, учился во МХАТе, где мы занимались кропотливым изучением жизни человеческого духа, ее исследованием, а результаты передавали из рук в руки и применяли, выходя на сцену, к живым людям.

Мы понимали, что актеру дается возможность влезть в душу к зрителю и повлиять на нее. Сейчас многие театральные новаторы сместили прицел своего внимания чуть ниже и занимаются изучением жизни человеческого брюха и бздюха, а не духа.

— Как вы относитесь к образовательным программам для наших киноактеров по стандартам Голливуда?

— К этому как раз я отношусь прекрасно. Ведь там свои технологии. В кино нет необходимости налаживать с живым зрителем «вольтову дугу», как называл это Евстигнеев. Там артисты играют маленькими кусочками, как будто собирают пазл. Это разные знания.

В том, что касается кино, они круче. Но это же не значит, что мы должны убить свою театральную школу. Когда я преподавал в Бостоне четверть века назад, нас было не догнать в этом. Сейчас же, я боюсь, что русский психологический театр убивают.

— А что вы можете сказать о молодом российском кино?

— Здесь ситуация оптимистичнее. Я желаю российскому кино мужества и терпения. Молодым авторам всегда тяжело, а сейчас будет особенно непросто. На кинематографистов, которые придут за нами, ляжет особая ответственность. И к этому я тоже имею непосредственное отношение — четыре года преподавал во ВГИКе на режиссерском факультете и могу сказать, что наша молодежь талантлива — много людей пытливых, ищущих, бьющихся в поисках знаний. Есть те, кто умеет делать замечательное кино. Я снимался у Кирилла Соколова в фильме «Папа, сдохни», у Андрея Богатырева в «Красном призраке», у наших режиссеров «Хроноса». И считаю, что у них получились прекрасные работы.

ДОСЬЕ

Михаил Горевой родился 19 мая 1965 года в Москве. Окончил Школу-студию МХАТ, курс Виктора Монюкова и Владимира Богомолова. Служил в Театре-студии «Современник-2», в Театре имени Маяковского. В 1990-е на несколько лет переехал в США, но затем вернулся в Россию. В его фильмографии более 160 ролей в кино и сериалах, включая «Дом Солнца», «Бой с тенью 2», «Телохранитель жены киллера», «Шпионский мост» и другие.