Все равны, но некоторые равнее

14 октября Нобелевскую премию по экономике «за экспериментальный подход к борьбе с глобальной бедностью» получили трое ученых: американцы Майкл Кремер, Абхиджит Банерджи и француженка Эстер Дюфло. В то же время в реализуемость принципа социального равенства верят меньше трети респондентов, опрошенных ВЦИОМом. О проблеме неравенства на странице «Гайд-парк» спорят колумнисты, эксперты и читатели «ВМ».

Несправедливость бьет и по верхним слоям

Анатолий Вассерман, публицист

Насколько я могу судить, сейчас мы находимся в некотором промежуточном состоянии между двумя крайностями — острым расслоением в обществе и социумом с равными возможностями. Но в постсоветское время мы заметно сместились в сторону неравенства. У нас все меньше и меньше оказывается возможностей своими собственными усилиями преодолеть пропасть исходного состояния. Это произошло прежде всего потому, что в советское время большая часть возможностей по саморазвитию для человека предоставлялась для населения бесплатно, за счет государства и силами различных общественных структур. Сейчас же все то же самое предоставляется за плату, что, естественно, резко ограничивает имеющиеся возможности. Соответственно, чем больше у семьи средств, тем легче ее членам заниматься саморазвитием, что естественным образом увеличивает разрыв в обществе. Продолжим ли мы движение в эту сторону? Я надеюсь, что нет, поскольку чем больше социальное неравенство, тем меньшая часть возможностей общества в целом используется. А это значит, ущерб от этого терпят даже те, кто находится в верхних социальных слоях. Ведь пусть непосредственно они и поднялись, но уровень общества в целом заметно опустился. В результате даже самые продвинутые граждане оказываются менее успешны, чем могли бы быть при более развитом социуме. Эта ситуация грозит российскому обществу сокращением возможностей на всех мыслимых направлениях. Невозможно даже перечислить, где мы конкретно потерпим ущерб, ведь он будет повсюду. Грубо говоря, во всех областях мы сможем сделать куда меньше, чем могли бы. Поэтому, повторяю, социальное неравенство крайне вредно в конечном счете даже для тех, кто на первый взгляд от него выигрывает. Но за первым взглядом всегда должен следовать второй.

Вероятно, решить данную проблему можно с помощью целевых субсидий для перспективных граждан. Однако проблема здесь кроется в том, что эту самую перспективу невозможно угадать заранее. Разные способности у человека проявляются с разной скоростью, а у людского множества еще и с разным соотношением скоростей. Поэтому совершенно невозможно предсказать заранее, что и у кого стоит развивать и как выделять на это деньги. Поэтому до тех пор, пока мы не разберемся с неравенством скоростей при развитии индивидуума, ничего лучше, чем сеть бесплатных обществ или организаций, которые предоставляют ресурсы для саморазвития, не появится.

Мы придем к иерархиям, не завязанным на деньгах

Алексей Чадаев, политический философ

Уровень социального неравенства тесно коррелирует с количеством сфер, где все решают деньги. Чем больше благ, доступных или бесплатно, или на определенных не денежных условиях, тем меньше уровень неравенства. Денег никогда у всех не будет одинаково! Более того: бедные будут дальше беднеть, поскольку в этом — логика потребительского кредита. Они будут платить за то же самое дороже, чем более обеспеченные. Что касается денег, то пытаться откуда-то «сверху» регулировать, чтобы у всех их было плюс-минус одинаково, — гиблое дело: люди так или иначе найдут, как обмануть систему. И, да, измеряемый в деньгах доход у разных людей всегда так или иначе будет разным, поскольку различен уровень востребованности тех или иных свойств или умений, и в этом смысле рынок труда — это такой же рынок, где спрос определяет предложение. Государства во всем мире пытаются перераспределять доход — и нигде этого толком не получается. Такова природа денег.

И в этом смысле вопрос равенства — это вопрос количества сфер жизни и деятельности, которые мы отдаем на откуп товарно-денежной системе. Я больше верю не в равенство, а в ренессанс других типов социальной иерархии, не завязанных на деньгах. Иерархии уважения, известности, профессионализма, заслуг и т.д. Тогда на их основе формируется общество, где, даже если у тебя больше всех денег, это не делает тебя королем положения. Есть такая народная фраза: «Если ты такой умный, покажи свои деньги». Я предпочитаю ее переворачивать с точностью до наоборот: «Если ты такой богатый — покажи свои мозги». И, думаю, рано или поздно это станет общим местом. Когда быть самым богатым (или, во всяком случае, «только» самым богатым) будет попросту не круто. Тогда самые молодые и амбициозные будут гнаться не за деньгами и атрибутами роскоши или престижна, а за статусами, фиксирующими их заслуги и достижения в других сферах — будь то наука, искусство, спорт, что-то иное. Это не будет обществом «равенства» — в таких шкалах тоже будет свое неравенство и своя иерархия; но это будет, вне всякого сомнения, более справедливое общество, чем сейчас.

Другое сейчас время. Другие идеалы

Кирилл Васильев, обозреватель

Разговоры о социальном расслоении неизбежно приходят к теме СССР. В Конституции этого государства был прописан закон жизни общества: «От каждого по способностям, каждому по труду». Никаких бедных и богатых! Равенство трудящихся! Смело, в ногу, к светлому будущему! Даешь! Долой! А вот бы и сейчас так, правда? Только вот не получится. Не то время. Не те идеалы. Многие из тех, кто стоял у истоков Октябрьской революции, принадлежали к классу угнетателей. Вожди — Ленин, Дзержинский — были дворянами, имели все шансы влиться в действующую систему и добиться высот. Но пожертвовали благосостоянием во имя победы над социальной несправедливостью. В лихолетье Великой Отечественной на смену героям революции пришли герои войны — Матросов, Гастелло, Космодемьянская. Отдавшие самое ценное ради людей совершенно незнакомых, но живущих на одной с ними земле одной Идеей.

Моя бабушка, 1938 года рождения, рассказывала о послевоенных годах. Если у экоактивистки Греты Тунберг, катающейся на 18-метровой яхте, детство вероломно украли, то у Светланы Ильяевны на него просто не было шанса: с малых лет пришлось трудиться, вместе со взрослыми восстанавливать израненную страну. Но от работы, за которую никто не платил, никогда не отказывалась. Не зря ведь за эту землю отдали последнее те, героические. Сегодняшнее же поколение на альтруистичный труд не способно. Спроси у них: готов ли ты, мил человек, зарабатывать копейку кровью и потом, да еще и помогать тем, кто не может этого сделать сам? Язык проглотят. Ведь с экранов на них, сытых и одетых, смотрят не отличники трудового фронта, а звезды и бизнесмены, тратящие миллионы на день рождения любимой собачки. Да и трибуны, призывающие бороться с социальной несправедливостью и нищетой, от чрезмерной сытости сами едва помещаются в кадр. А образы тех, кто вдохновлял забывать о личном и трудиться «во благо каждого», остались лишь на старых фотографиях. Черно-белых, из того, героического, времени. И пока не будет новой Идеи и людей, которые положат конец воспеванию бесконечного потребления, о равенстве говорить рано. Не доросли мы еще до него.

Власть должна урезать аппетиты богачей

Юрий Поляков, писатель, председатель редакционного совета «Литературной Газеты»

Однажды я был на Соловках и пытался отправить оттуда посылку. Но почтовое отделение оказалось закрыто. Единственный сотрудник уволился, искали другого, готового работать за 7 тысяч рублей в месяц. А вскоре после этого я услышал, что годовая премия главного почтмейстера страны равняется 70 миллионам рублей. И это только премия, помимо зарплаты! И это показательное неравенство культивируется в стране, где еще свежа память о совсем другом обществе, когда руководитель предприятия получал 800 руб лей, инженер — 120, квалифицированный рабочий — 300–400 рублей, когда на одной лестничной площадке могли жить директор и многодетная семья слесаря того же завода. Я уверен: тогдашний, пусть и несовершенный опыт создания общества равных возможностей отброшен напрасно. Советский проект дал всеобщую грамотность, мощное здравоохранение, приобщил к культуре. Меня, мальчика из рабочего общежития, бесплатно учили в школе, лечили, обеспечивали мне отдых в пионерлагерях, я смог поступить в институт, где мне платили стипендию… В девяностые нам сказали: «Не надо давать голодному рыбу, дайте ему удочку». Только не предупредили, что сидеть с ней придется у пруда, где другие уже частым бреднем прошлись.

Конечно, с приходом Путина «дикий капитализм» стали трансформировать в социальное государство: увеличивали пенсии, едва поспевая за инфляцией, появился материнский капитал, пытаются сделать ипотеку доступной для молодежи… Но мне кажется, это все ради того, чтобы сохранить несправедливое устройство общества и чудовищное расслоение. Нужны другие меры. По аналогии с «партийным максимумом» 1920-х годов (ограничение зарплаты руководящих работников. — «ВМ») нужно ввести «капиталистический максимум». Нужен налог на роскошь. Необходимо справедливое распределение «природной ренты». Иначе это все кончится баррикадами. Уж если скромные привилегии партноменклатуры народ бесили, то представляете, какие гроздья гнева зреют сейчас?

Понятно, что элиты делиться не любят. Но лучше делиться, чем стать объектом жестокой экспроприации. Общество неизбежно выстраивается в иерархическую пирамиду и время от времени переворачивает эту пирамиду с ног на голову. Задача власти — найти равновесие, разрешить противоречия в пользу большинства, на то она и власть. Еще одного глобального социального взрыва Россия, как субъект мировой истории, просто не переживет.

Читайте также: Продолжение «Рассказа служанки» принесло Маргарет Этвуд Букеровскую премию