Сегодня мы завершаем путешествие по Петровскому парку, начатое в предыдущих номерах. Конечно, рассказывать о нем, его обитателях и тайнах можно еще очень долго. Например, можно вспомнить, что детство здесь провел бард и журналист Юрий Визбор и очень тепло вспоминал эти годы. Но должны же ведь остаться и какие-то секреты.

Быть может, кто-то из наших читателей сделает удивительные открытия, связанные с историей старого парка и поделится с нами. А пока мы отправимся на некогда породившую множество сплетен и легенд виллу.

Черный лебедь

История сохранила для нас и уникальный загородный дом «Черный лебедь» (Нарышкинская аллея, 5), построенный архитекторами В.М. Маятом и В.Д. Адамовичем в начале ХХ века в неоклассическом стиле.

Он принадлежал Николаю Рябушинскому, одному из восьми братьев Рябушинских, владельцев банков и текстильных предприятий. Кстати, Владимир Рябушинский был гласным городской думы. Павел Павлович выпускал газету «Утро России», которая позволяла себе критиковать даже министров, и в отличии от газеты своего брата Николая «Золотое руно» приносила немалую прибыль. Хотя с «Руном сотрудничали Брюсов, Блок и Бунин. Степан Рябушинский имел одну из лучших коллекцию икон. Дмитрий Рябушинский был профессором и член-корреспондентом Французской академии наук, работал в области аэродинамики. У него в имении была устроена первая аэродинамическая лаборатория.

В доме Николая Рябушинского устраивались большие приемы для самых богатых и знатных людей Москвы. Устраивая такие приемы и издавая убыточную газету, он промотал все состояние и революция его уже просто не могла разорить.

Живописные панно для оформления виллы были заказаны лидеру «Голубой розы», художнику-символисту Павлу Кузнецову. Холл виллы украшал огромный фриз «Нерожденные младенцы», производивший, по словам современников, неприятное впечатление.

Дорожки виллы «Черный лебедь» были обсажены пальмами, на клумбах цвели орхидеи. В саду у будки сидел леопард. В саду, распушив веером узорчатые хвосты, прогуливались павлины, бегали золотистые фазаны, пели заморские птицы с невиданно ярким оперением. У входа в сад был приготовлен мраморный саркофаг с бронзовой фигурой быка, как последнее пристанище эксцентричного хозяина. Но в 1918 году Рябушинскому пришлось эмигрировать, и саргофаг не использовал, умерев на чужбине.

За строгим фасадом виллы скрывался изысканный интерьер: причудливая мебель, изготовленная по специальному заказу, с маркой в виде черного лебедя, обтянутая парчой и шелком и пропитанная ароматными курениями. Прекрасная роспись, выполненная художником Павлом Кузнецовым.

Все столовое убранство было с тем же вензелем: скатерти, салфетки, посуда, серебряные приборы. Черный лебедь красовался на бокалах и рюмках из тончайшего венецианского стекла, сделанных в Италии по заказу хозяина виллы. Стены были увешаны картинами известных мастеров...

Ходили слухи о каких-то афинских ночах с голыми актрисами. Но также у гостей была возможность полюбоваться великолепной художественной коллекцией Николая Рябушинского, в которую входили драгоценные фарфоровые вазы, фигурки драконов с устрашающими мордами, привезенные хозяином с Майорки, отравленные стрелы дикарей с Новой Гвинеи.

Художник Сергей Виноградов вспоминает устроенный в первую весну «Черного лебедя» «Праздник яблоневого цветения»: «Обед был сервирован на огромной открытой террасе, выходившей в цветущий яблоневый сад. Это же было действительно чудесно! А когда стемнело, то вокруг все цветущие деревья засветились маленькими разноцветными огнями и еще маленькие огоньки светились в густой весенней траве между яблонями, как светлячки. Даже я, близкий к Коле, не знал о приготовленной иллюминации. Это было волшебно.

По всему саду были сервированы небольшие столы, и пировали до утренней зари в благоухающем цветущем саду. Под яблонями около столиков были пущены прыгающие, ползающие, летающие заводные, вывезенные из-за границы кузнечики, лягушки, бабочки, ящерицы, пугавшие дам, а это еще прибавляло веселья. Игрушечками кто-то невидимо заведовал». В другой раз, на Новый год, Николай Рябушинский украсил деревья перед домом сотнями электрических лампочек, светивших разноцветными огнями из-под снега, и устроил в саду прием, на котором дарил гостям картины и драгоценности.

В 1911 году из-за проблем с финансами Рябушинский, распродал часть своей коллекции с аукциона. Николаю Павловичу удалось впоследствии за рубежом выкупить некоторые свои картины. Картины русских мастеров начала XX века он решил сохранить. Но в поместье «Чёрный лебедь», где они хранились, в 1915 году случился пожар, который уничтожил многие полотна великих российских живописцев.

Удалось спасти врубелевский портрет Валерия Брюсова. Среди разнообразных комнат виллы была и «бабушкина комната». По словам друга Николая Рябушинского, известного художника Сергея Виноградова, «комната действительно была такой, точно давно и долго в ней жила бабушка. И божница, и ширмочки старинные, и сундуки-укладочки, и бисерные всякие вышивки, и вся нехитрая мебель красного дерева — ну совсем, совсем, все бабушкино».

Вторым владельцем виллы стал уже известный нам Леон Манташев. По слухам, он выиграл у Рябушинского «Черного лебедя» в карты, за одну ночь. На здании и сегодня имеется вензель Леона Манташева - ЛМ, аналогичный тому, что расположен на гербе его конюшен.

Манташев был одним из наследников отца-нефтяника. Он не только продолжил дело отца, но и сумел приумножить вдвое наследство. Кроме того, Леон был известным конезаводчиком, имел более 200 чистокровных лошадей, на лошадях Манташева скакал жокей мировой величины Винкфильд («Черный маэстро»). После революции его бакинские нефтяные промыслы национализировали. Леон участвовал во всевозможных политических проектах, пытался продать свои предприятия иностранным компаниям. А в 1918 году эмигрировал с семьей во Францию. Лучших чистокровных лошадей и жокея Винкфильда Леон забрал с собой. В конце жизни ему пришлось работать таксистом. Умер Леон Александрович Манташев во Франции в 1954 году…

После революции здание «Черного лебедя» было занято районным ЧК. В доме была обнаружена коллекция икон Николая Рябушинского, которая пополнила экспозицию Третьяковской галереи. Сейчас в доме Рябушинского на Нарышкинской аллее парка расположился банк. Имя аллея получила в честь владелицы одной из усадеб Петровского парка. На аллее находится также церковь «Благовещения», построенная хлопотами и на средства Анны Дмитриевны Нарышкиной.

Здесь, на даче в Петровском парке, умерла ее тринадцатилетняя внучка Анна Булгари, а перед тем она похоронила свою единственную дочь, графиню Марию Булгари. Женщина в скорби дала обет построить на месте смерти девочки церковь. Храм был открыт только для благородного дачного населения. Строил церковь Федор Рихтер, которого мы лучше знаем не столько как самобытного архитектора, но как талантливого реставратора. В советское время здание церкви использовалось не по назначению, там был склад, и лишь несколько лет назад храм был передан патриархии, там уже проходят службы. Пивная, популярная в 70-е годы прошлого века среди местных обитателей, располагавшаяся возле храма, давно уже закрыта. А в свое время она так и звалась в народе - «возле храма».

Сады и особенности Петровского парка

На территории Петровского парка существовала система садов: разные владельцы брали в аренду землю в парке, устраивая там атракционы, кафе, рестораны. Владелец сада «Фантазия» Взметнев, выкупивший его у прежней хозяйки, устроил в саду летний театр, буфет-ресторан, музыкальную эстраду, гроты и беседки. В 1900 году новый хозяин сада купец Самойлов переименовал его в «Альгамбру». При нем театр был электрофицирован, в саду устроили цирковую эстраду.
В начале ХХ века в парке появились кинотеатры.

Тогда же близ дворца «на кругу» (ныне площадь космонавта Комарова) работала «Кофейня Макарова».

«В центре парка, – писали в одном из предреволюционных путеводителей, – опоясывая небольшую рощицу, находится круг, где летними вечерами происходят катания на экипажах, и сюда же выходят подышать свежим воздухом те неудачники, которые проводят лето в городе. Огоньки дач и ряда расположенных около круга ресторанов и кофеен придают по вечерам этому месту довольно эффектную картину. Прежде Петровский парк имел чисто фешенебельный, аристократический характер, но в настоящее время он все более и более демократизируется».

Здесь же была и первая в Москве (еще опытная) линия электрического трамвая, проложенная от Страстного монастыря до Петровского парка. Здесь 25 марта 1899 года проехали первые трамвайные вагоны. Если пройти по Нижней Масловке до ее пересечения с Новой Башиловкой, можно увидеть невысокое краснокирпичное здание (Нижняя Масловка, 15), это и есть сохранившееся в Москве депо первого трамвайного парка, принадлежащее «Бельгийскому акционерному обществу», имевшему разрешение на прокладку и использование конно-железных дорог. Именно отсюда и выехали первые трамвайные вагоны. Это депо действовало вплоть до прокладки по Масловке и Башиловке третьего транспортного кольца.

Говоря об архитектурных памятниках парка, как не упомянуть деревянную ограду бывшей лечебницы имени Усольцева, которая находится на Старо-Петровско-Разумовском проезде, эта ограда предположительно выполнена по эскизам Михаила Врубеля, который провел здесь свои последние годы. Последнюю работу в своей жизни художник написал здесь. Это был «Портрет Брюсова» Раньше ограждение лечебницы было украшено майоликой, а сейчас ограда разрушается, особенно угловые башенки.

А самые настырные гуляки в предрассветной темноте держали потом путь к селу Всехсвятскому (станция метро «Сокол»), в двух верстах от Петровского парка. В этом месте их привлекали ресторации «Гурзуф» и «Жан». Там не было электричества. Зато всегда были блины. Трапеза шла при свечах, протрезвевшие «добавляли» или «поправлялись», играли в карты. Пижоны очень гордились, когда в городе их знакомые замечали следы бурно проведенной ими ночи - закапанные воском рукава и брюки.