16 марта исполняется 25 лет акционерному обществу «Олимп», сотрудники которого все это время сохраняют для города и москвичей уникальное здание на Новом Арбате, 36. В нем работает столичная мэрия. Кстати, в этом году знаменитая «книжка» справляет еще один юбилей — 55 лет назад исполнительный комитет СЭВа принял решение о строительстве высотки, которой предстояло на десятилетия стать одним из главных архитектурных символов Москвы.

ИСТОРИЯ БОЛЬШОЙ «КНИГИ»

Cейчас в здании«книжке» работают около 1500 человек. И лишь один из них помнит, как все начиналось.

Анна Константиновна Жарова, заместитель гендиректора «Олимпа» по техническим вопросам, пришла на работу в СЭВ, когда во вновь отстроенном здании заканчивалась внутренняя отделка. По словам «ветерана движения», изначально строить планировали на Ленинских горах, на месте цирка:

— Нынешнее решение пришло случайно. Хрущев и архитектор Михаил Посохин — они дружили — ехали по Бережковской набережной. Посохин увидел открывающийся пейзаж и воскликнул: «Вот отличное место для СЭВа!» Проекты на конкурс представили все страны — участницы сообщества. В итоге остались два — наш и немецкий. Но у ГДР он был очень строгий — просто две прямоугольные высотки рядом. Выбрали наш — в виде открытой книги, символизирующей накопление знаний и открытость для всех. Строили тоже всем СЭВом. Генподрядчиком был Мосстрой-4, они делали основной фундамент, каркас здания, и, надо сказать, качество и сейчас поражает. Недавно думали фасад подновить, проверили состояние несущих — никакого износа! Немцы делали всю электрику — от подстанций до розеток в кабинетах. Чехи — лифты. Венгры трудились над мебелью и аппаратурой звукоусиления и синхронного перевода. Болгары — над отделкой и раздвижными перегородками. Румыны поставляли отделочный камень. Очень красивый был потолок в конференц-зале, из польских алюминиевых элементов, он как хрустальный смотрелся, но позже, когда возросла нагрузка на перекрытия, его сняли...

— Говорят, тут массу строительных и архитектурных новаций применяли.

— Ну, с архитектурой вы сами видите: здание до сих пор является градообразующим и выглядит очень современно. А инженеры — да, креативили. Например, шинопровода впервые применили в этом здании.

То есть провода были собраны не в кабель, а шли по алюминиевым шинам, куда подключались узлы распределения. Но они себя не оправдали. Здание ведь живое, немножко ходит туда-сюда, естественно, шины приходилось подтягивать, и, в конце концов, все это дело настолько затянули, что начали искры проскакивать… Впервые тут применили эжекционные кондиционеры-доводчики, причем их сопловая — воздушная — часть исправно служит до сих пор. А вот с защитой от солнца промашка вышла.

Солнцезащитных стекол тогда еще не было, поэтому над окнами сделали небольшие металлические козырьки-ламельки. Предполагалось, что они, как тент, будут защищать от прямых лучей солнца, но они не дали никакого эффекта.

14 июня 1967 года. Строители позируют на фоне возводимого здания СЭВ. На снимке видно, что фасад в виде плавно изогнутой «обложки» уже практически готов / Фотохроника/ТАСС

— А это правда, что уборщицы могли мыть фасады, просто открыв окна?

— Нет, это выдумка тогдашних журналистов. Тут на крыше стояли четыре тележки (по одной на каждый фасад), их можно было выдвинуть и по специальным рельсам прокатить сверху донизу. Люди в тележке отмывали фасад без проблем.

Сейчас, правда, нанимаем альпинистов — крышу пришлось освободить под антенное оборудование. Но в середине 1980-х эти тележки здорово нас выручили. Здание ниже окон отделано панелями из цветного стемалитного стекла. За каждой панелью — теплоизоляция, по периметру — герметизация. Хорошие герметики тогда делала Англия, но сэвовцы берегли валюту — закупили в соцстранах. Он быстро рассохся, и в результате как косой дождь, так в кабинетах все подоконники в воде.

Составили обоснование, согласовали со всеми странами (да, нужно было одобрение каждого члена СЭВа), а румыны — они прижимистые были — ни в какую. И как-то в сильный дождь у меня звонок: в трубке кто-то с сильным акцентом просит зайти. Поднимаюсь я в кабинет, а там румын, который как раз артачился подписать бумагу, и на полу у него — громадная лужа. Только тогда и подписал. Нам выделили валюту, и поляки с помощью тележек проложили везде английский герметик, который держится до сих пор.

— Для иностранцев было престижно работать в здании?

— Конечно! Причем был очень дружный коллектив. Громадное здание, но все друг друга знали! У нас хороший лагерь был по Киевскому шоссе. Летом в нем дети отдыхали, а зимой — сотрудники. Ездили все — путевки-то копеечные. Назывался «Дружба», и это была действительно дружба. Туда обязательно приглашали людей интересных, артистов. Димка Маликов, помню, туда еще пионером приезжал, Карела Готта я впервые увидела тоже мальчишкой, Лили Иванова, Образцов выступал несколько раз, Пугачева, Кобзон…

И все со всеми общались — русские, иностранцы, начальники, подчиненные, все наравне. Демократия была полная. А какая была столовая! Ко дням национальных кухонь иностранцы давали свои рецепты, даже поваров иногда присылали. Очень теплые воспоминания о том времени у всех остались. Но сейчас тоже интересно.

Анна Константиновна Жарова, заместитель гендиректора «Олимпа» по техническим вопросам, пришла на работу в СЭВ, когда во вновь отстроенном здании заканчивалась внутренняя отделка / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

— А сейчас что интересно?

— Например, восстановление здания. Любой объект стареет, а значит, надо внедрять что-то новое, искать, учиться. Когда распался СССР, я за здание это очень переживала, для меня это был уже организм живой. Мы все — техническая служба — к нему трепетно относились, старались не только поддержать, но и усовершенствовать. В начале 1990-х был период, когда «книжка» практически пустая стояла, потом разрешили сдавать в аренду, и на эти арендные деньги пытались хоть как-то ее поддержать. Но все это было как-то ненадежно, плохо. В сентябре 1991-го создали хозрасчетный «Моссервис», чтобы здание хотя бы зиму пережило. Ну а в марте появился наш «Олимп», и началась плодотворная работа, которая не прекращается и по сей день.

— А что в планах на этот год?

— Масса всего! В этом году будем менять фасады и окна — хотим солнцезащитные ставить. Там проблема еще в резиновых прокладках, уже высохших. Сейчас такого профиля не найти, его же специально под это здание делали, так что стекла обязательно надо менять. Хотим заменить кондиционеры-доводчики — новые лучше электричество экономят. Что-то нужно делать со старой АТС. Сейчас просчитываем варианты.

Обязательно надо менять градирни, которые охлаждают воздух, — тоже уже устарели. Потихоньку меняем лифты. Практически все трубы водопроводные заменили, осталось чуть-чуть. К слову, сантехника сейчас безобразная просто, многие закупают у китайцев, а они часто из силумина делают. Труба вроде нормально выглядит, как бронза, а больше трех лет не живет. Но мы уже научились определять фальшивку — по весу. Недавно сделали современный свет в конференц-залах, есть теперь и диммирование, и зональное включение. Недавно привезли датчики — на ознакомление.

Встраиваются прямо в светильник: пока вы в помещении, свет есть, выходите — гаснет, причем опознают человека, даже если он не двигается. Вот думаем — может, поставить… Планов громадье. Жизнь продолжается. И это правильно.

КСТАТИ

Помимо здания СЭВ архитектор Михаил Посохин проектировал высотку на площади Восстания, Кремлевский дворец съездов, спорткомплекс «Олимпийский», район Северное Чертаново и южную часть района Тропарево.

ОТ ОГОРОДА ДО МОНАСТЫРЯ, ОТ ТЮРЬМЫ ДО ПРОСПЕКТА

Место, где сейчас стоит «книжка» бывшего СЭВа, было обитаемо как минимум с V века.

Сначала тут жили финно-угры, потом пришли славяне-колонисты. Расчищая лес по берегам речки Пресни (сейчас она течет по коллектору вдоль Конюшковской улицы), они строили поселочки, распахивали земли под огороды…

В начале XV века здесь выстроили мужской Новинский Введенский Богородицкий монастырь, который быстро оброс слободой и обширными митрополичьими конюшнями (отсюда и современная Конюшковская улица, Большой и Малый Конюшковские переулки). По одной из версий, монастырь нес и сторожевую функцию, был осадным.

1962 год. Прокладка Калининского проспекта

После ликвидации обители (XVIII век) тут была школа для солдатских детей; съезжий и фурманный двор (полицейская и пожарная части), а позже — арестантские роты, которые в 1907-м превратили в крупнейшую московскую женскую тюрьму.

«Новинка» отличалась строгим, но не жестким отношением к арестанткам, в результате чего и вошла в анналы благодаря самому массовому в истории России женскому побегу. Самое деятельное участие в его подготовке принимала семья Маяковского. Мать и сестры шили заключенным платья для побега, связывали и смолили простыни, по которым те должны были спуститься из окон.

А сам будущий трибун революции (тогда 16-летний гимназист), забравшись на колокольню соседнего с тюрьмой храма Девяти Кизических Мучеников (он стоит и поныне), подавал беглянкам условный сигнал. Десять из них в итоге благополучно добрались до Франции, троих поймали в день побега. Арестовали и Маяковского. Несмотря на то что прямых улик против него не было, освободили гимназиста лишь через полгода, за которые тот умудрился сменить несколько тюрем («Сидеть не хотел. Скандалил. Переводили из части в часть»).