В кирзачах и тельняшке

Он стал звездой после «Улиц разбитых фонарей». Сегодня Михаил Трухин, один из ведущих актеров МХТ имени Чехова, продолжает много сниматься.

— Новый фильм с вашим участием называется «Везучий случай». Считаете себя везучим человеком?

— Жизнь — она черно-белая. Но роптать — грех. Думаю, мне повезло — что родился и живу, что есть дети, что мама жива-здорова.

— На героев фильма падают большие деньги. Это везение или испытание?

— Когда они падают — везение. Распорядиться этим везением — испытание. Деньги могут изменить человека. В какую сторону — зависит от воспитания, от отношения к жизни, к тем же деньгам.

— А слава?

— Ну что слава? Она ведь как деньги — приходит и уходит.

— Вас слава настигла на последнем курсе института. Почувствовали себя богатым по сравнению с однокурсниками?

— Времена были голодные. Мы получали гуманитарную помощь в виде сухого молока и витаминов американских. Стипендия смешная, работы нет... Конечно, участвовать в таком проекте, как «Улицы разбитых фонарей», было счастьем! Ведь в те времена на «Ленфильме» не снимали ничего — по территории бродили дикие собаки, а в павильонах торговали сантехникой...

— Вы понимали, что фильм станет легендарным?

— Конечно, нет. Первая реакция на канале: «Что за порнографию вы нам наснимали?!» А потом нас стал показывать канал ТНТ. Мне кажется, первые серии — это настоящее искусство. Они искренние, хотя за неимением денег и были сделаны на коленке.

— Вы дольше всех продержались в проекте...

— По инерции. Лень-матушка. И подпортил, конечно, себе карьеру. Если бы я вовремя, как Сашка Лыков (Александр Лыков, исполнил в сериале роль Казановы. — «ВМ»), смекнул, что надо эту историю для себя закрыть, жизнь, наверное, сложилась немножко подругому.

— Что повлияло на выбор профессии?

— Я с детства очень много читал. Перечитал все книги во всех библиотеках города. И дома у бабушки с дедом была огромная библиотека, которая сейчас переехала ко мне в Москву. Думаю, это и стало первопричиной. В Питере мой учитель математики оказался невероятным театралом и организовал театральный кружок.

Потом я поступил в Театр юношеского творчества (ТЮТ) при Дворце пионеров, который существует до сих пор и в котором училось огромное количество серьезных артистов: Лев Абрамович Додин, мой педагог Вениамин Михайлович Фильштинский, Саша Галибин, Борис Смолкин, Станислав Ландграф, Михаил Светин, если не ошибаюсь... Мой старший сын Егор, который сейчас учится в колледже Олега Павловича Табакова, тоже прошел через ТЮТ, а сейчас там и моя средняя дочка Даша.

— В театральный легко поступили?

— Три года подряд поступал! Никаких запасных вариантов не было — только театральный, только эта цель. Мое первое непоступление нанесло огромный удар по самолюбию. И я ощетинился. Поступал куда только можно — и ВГИК, и Щука, и Щепка, и ГИТИС. Параллельно работал дворником у себя в ЖЭКе, где жил в коммуналке. В Александринке работал монтировщиком. И при этом косил от армии по зрению, по астме, по плоскостопию... Родители по-разному к этому относились, но я содержал себя сам, понимал, что это важно.

— Уже в институте образовалась известная тройка: вы, Константин Хабенский и Михаил Пореченков.

— Четверка. Андрюшка Зибров еще. Мы все на один курс поступили.

— Студентом, наверное, примерным были?

— Были под угрозой отчисления — и Мишка, и Костя, и я. За пьянку, за драки. Но нам давали шанс, на испытательный срок сажали. Хулиганили мы, конечно, страшно. Но актер же, если не хулиганит, он и не актер, особенно в таком возрасте.

— Одной из причин переезда в Москву было то, что здесь близкие друзья?

— Да, для меня дорого то, что я оказался поближе к Мише и Косте. С Мишкой позавчера виделись, играем вместе в «Трамвае «Желание» в МХТ. До этого втроем играли в «Гамлете»...

— У вас две дочки и сын. Они смотрят ваши работы?

— Конечно. Даже младшая Соня, которой 8 лет, пересмотрела все, в том числе «Мастера и Маргариту», «Зойкину квартиру». Я же знаю своих детей и вижу, что им можно смотреть. Мне и самому «Фауста» еще в дошкольном возрасте читали.

— Сын пошел по вашим стопам?

— Егор — «головастик» и большой молодец. Мозги у него режиссерские, я это вижу. Месяц назад у нас состоялся разговор про армию, про дальнейшую судьбу. Он сказал, что будет поступать в ГИТИС на режиссуру. Сейчас Егор в Москве, но видимся редко, к сожалению. Он оканчивает в этом году колледж Табакова. Там такая система: они живут в кампусе и даже выходные используют для обучения. За три года он был у меня раз 10 всего.

— Сейчас детей гаджеты воспитывают. Боретесь с «тлетворным влиянием»?

— Меня сын порадовал очень. Когда поступил в колледж и понял уровень нагрузки, принес мне айфон со словами: «Он мне не нужен. Я купил себе обычный кнопочный». Так он съехал с этого зла. Меня это поразило. Для дочки Сони телефон — табу. Она хитрюга и находит способы поиграть. Но мы стараемся очень серьезно ограничить телевизор и телефон. Только книги. Тактильный контакт с книгами важен в этом возрасте.

— Правильно я понимаю, что у старших детей подростковый возраст без вас проходил. Долетали снаряды?

— Кровавые битвы были у нас — борьба за свободу. И упрямство было, и даже обман. В периоды обостре- ния и у старшего, и у средней я бывал в Питере наездами, приезжал на съемки, так что лично участвовал в решении проблем. Все проходят через такие пограничные ситуации. Все закончилось, когда у Егора появилось настоящее дело.

— Вы провели детство за Полярным кругом. Как оказались в Питере?

— Да, в Мончегорске Мурманской области. Мама меня рано родила. И пока она училась в Питере в Политехническом институте, меня воспитывала бабушка. Дядя мой — лесник, всю жизнь работал в Лапландском за- поведнике. У него я научился понимать лес. Порой уходил довольно далеко, когда за грибами ходил, и плутал несколько раз серьезно.

В четвертый класс я уже в Питере пошел. Мама окончила институт — появилось время, чтобы меня воспитывать. Хотя я очень остро переживал разрыв с бабушкой. И бабушка тоже. Столько слез было пролито — настоящая трагедия! Но почти каждое лето проводил у дяди в заповеднике и у бабушки.

— Давно там не были?

— 12 лет назад ездил поздравлять бабушку с 70-летием. Она ушла в этом году, 82 ей было. Поехал с мамой и сестрой Аней, повез в подарок цветной телевизор. Под Кандалакшей машина загорелась — полыхнула в 20-градусный мороз и сгорела на наших глазах. Успел вытащить маму с сестрой и даже коробку с телевизором в снег выкинул. Главное — все живы остались!

— Питер с благодарностью вспоминаете?

— Он сделал свое дело — заронил в меня идеи свободомыслия. Уже под конец школы я попал в компанию, которая сформировала меня как личность. Это семья моего школьного друга Васьки Андреева. У них родословная серьезная: прапрапрабабушка — фрейлина Екатерины, в родственниках — Набоковы, Мейерхольд, Мунт... Квартира была на набережной Невы с окнами на Петропавловскую крепость. В ней бывали и Микеланджело Антониони, и Владимир Высоцкий. Там зеркало висело, в которое Пушкин смотрелся! И при этом там обитало с десяток котов и тараканы... В этом доме была какая-то правильная атмосфера, такая обломовщина.

Хозяйка Ника Валентиновна спала часов до четырех дня, потом просыпалась и усаживалась пить чай. И как раз к этому чаю подходили все. Митьки там бывали. Никуся была такая рассказчица, что уходили все в пятом-шестом часу утра. И там мне впервые Ника дала прочитать книгу Пьера Жильяра о расстреле царской семьи, распечатанную на листах — самиздат так называемый. Что-то в моих мозгах повернулось. Я и в комсомол по принципиальным соображениям не стал вступать. Ходил в тельняшке и кирзовых сапогах по набережной Мойки и на концерты Гребенщикова.

— Вы сейчас поселились с семьей за городом, под Москвой. Любовь к природе дает о себе знать?

— Считаю, что в Москве нужно работать, а жить — за городом. А первым моим жильем в Москве было общежитие посольства Молдавии. Там очень мило было. До сих пор вспоминаю. Мы с Анькой, с женой, как-то даже поехали в ресторанчик при посольстве отмечать годовщину свадьбы. Или знакомства... Не помню — чего.

Потом, когда Олег Табаков сделал мне предложение войти в труппу, мне дали служебную квартиру — подвал в Леонтьевском переулке. Потом стараниями Олега Павловича и мэрии Москвы я получил квартиру. Нет, это был не подарок, я ее купил по себестоимости. Года три мы в ней прожили и продали. А на эти деньги приобрели уникальную квартиру в Баден-Бадене. Там Достоевский писал «Игрока»! Пять лет там жили. Но когда поняли, что это курортный город с очень небольшим и в основном пожилым населением, мы оттуда сбежали.

— Вас в 33 года настигли серьезные перемены в жизни...

— Да, так получилось, что я сменил театр, семью и город.

— Вы взрывной человек?

— Скорее да. К сожалению, это происходит в семье. На людях я редко «зубы показываю». Хотя меня страшно раздражают хамство, злость, грубость.

— Как вас приняли в МХТ?

— Хорошо приняли. У меня был дурацкий стереотип о московских снобах. Но ничего подобного! На редкость содержательные, умные, интеллигентнейшие люди.

— Ваша супруга тоже актриса?

— Да, но она ушла из театра и открыла свое агентство, которое занимается организацией корпоративов, свадеб, дней рождения.

— То, что вы оба актеры, помогает в семейной жизни?

— Конечно, мы говорим на одном языке. Аня все прекрасно понимает. Она снималась в картинах, в театре играла. Ей не нужно объяснять, почему я не могу сегодня посвятить вечер семье.

— Обывательски, наверное, считается, что Гамлет — вершина творчества. Вы своего Гамлета уже сыграли. Какие мечты еще есть?

— Я и о Гамлете не мечтал. Потому что мечтать о нем может только совершенно безрассудный человек, это очень тяжело. Самое прекрасное в актерской профессии — то, что ты не знаешь, что будет завтра. Эта неизвестность пугающая чрезвычайно бодрит. Как в покере: какая карта придет...

ДОСЬЕ

Михаил Николаевич Трухин — заслуженный артист России. Родился 28 октября 1971 года в Петрозаводске. Стал известен, сыграв роль Волкова в сериале «Улицы разбитых фонарей» (1998–2014). С 2005 года — актер МХТ имени Чехова. В фильмографии — 30 ролей. Снимался в том числе в фильмах «Афганский излом», «Дети Арбата», «На игре», в сериалах «Гибель империи», «Доктор Тырса» и др.