[b]Зимой, как известно, темнеет рано. Я шла по Новому Арбату со стороны Садового кольца. Поглядывала направо. Ага! Вот и «Весна» (магазин). Ставшая такой пафосной, гламурной. По доброй воле я бы сюда точно не зашла, но мне было назначено. Поднявшись по эскалатору на второй этаж, я оказалась перед экстравагантной экспозицией: за столом сидели манекены женского пола. Одна фигура была лишь в ажурных чулках и парике, на другой не было и того. Сразу стало как-то тоскливо, даже тревожно: зачем пришла? Чего хочу? Неужели есть что-то, чего Оксана Робски еще не рассказала глянцевым журналам и прочей желтой прессе? Хотя выход новой книги – «Устрицы под дождем» о завсегдатаях «психушек» – это, безусловно, повод. Поговорили. Мне, как ни странно, было интересно. Надеюсь, такая, не вполне привычная Оксана Робски понравится и вам.[/b][b]Я та же, что и прежде– Почему магазин и почему «Весна»?[/b]– Не магазин, а кафе в магазине. Здесь, как мало где, всегда лояльно относятся к моим встречам с журналистами.[b]– А вот презентацию, учитывая специфику книги, не планируете ли провести где-нибудь в психиатрической больнице?[/b]– Мне кажется, что это было бы слишком эпатажно. Побывав в качестве экскурсанта в больницах Кащенко и Ганнушкина, увидела там глубоко несчастных людей. Я не стала бы делать из этого шоу.[b]– Это делает вам честь. Тем не менее вокруг вас сложилась определенная аура, вашу новую книгу будут покупать люди, привыкшие к «рублевской» серии. И они будут воспринимать ужасы психушки как некую специфическую пряность.[/b]– Вы говорите об ауре, сложившейся вокруг меня, а я говорю о том, что происходит внутри меня. Так вот, то, что внутри, не меняется в зависимости от того, что обо мне думают люди, как они ко мне относятся. Я – та же, что и прежде, и ценности исповедую те же.[b]– И что же за ценности у дочери заслуженной учительницы России? Если вам, конечно, не надоели подобные вопросы.[/b]– Вы знаете, об этом меня как раз не спрашивают. Все больше о том, как живут мои соседи на Рублевке.[b]– А вот меня это как раз нимало не волнует.[/b]– Удивительно! Но очень приятно. И необычно. Так вот, о ценностях. Главная из них, это, конечно, семья. Обычно мне на это говорят: а как же ты тогда три раза замуж выходила?[b]– А вы, наверное, отвечаете: а вот именно поэтому. Не хотелось жить в сплошном вранье себе и друг другу.[/b]– Ну да, что-то вроде этого. Как в книге Анны Гавальды «Я ее любил. Я его любила». Не читали? Прочтите сегодня же![b]Мужья меняются, основа остается– Вы выросли, как написано в пресс-релизе, «в интеллигентной московской семье». Какие традиции там существовали?[/b]– Например, что бы в нашей жизни ни происходило, все праздники, все дни рождения, Новый год, все воскресенья мы проводили с мамой. Меня водили в театр, цирк, музеи – годам к 13 я могла спокойно перечислить, что и где висит в залах Пушкинского музея изобразительных искусств. Вот и я сейчас, как бы ни была занята, стараюсь каждое воскресенье водить сына куда-нибудь. Когда дочь была помладше, водила и ее. Мужья могут меняться, но основной состав остается.[b]– Как и хорошие привычки из детства. Но детей куда-нибудь водили и водят по выходным во всех приличных семьях. А вот что-то такое, эксклюзивное у вас было? Или, может, появилось сейчас?[/b]– Меня, сколько я себя помню, грузили огромным количеством кружков, секций. От выжигания и до спортивных, по которым у меня масса разрядов: по лыжам, по теннису, по бегу с препятствиями. Я окончила музыкальную школу по классу гитары, художественную школу. И детей я воспитываю абсолютно так же. Взрослая дочь смотрит на брата и вздыхает: бедный, еще чуть-чуть подрастет – и начнется эта сложная жизнь. Ведь она, как и я, училась и живописи, и музыке, только к ней учителя ходили домой. Но я еще добавила то, чего моя мама, наверное, не поняла бы: когда дочери было 15 лет, я ее отправила в фэшн-агентство. Там ее научили тому, чему меня в свое время не учили, и я до сих пор этого не умею. Например, краситься. А также ее научили красиво сидеть, ходить – короче, всему тому, что необходимо. При этом моя дочь никогда не хотела быть моделью.[b]– То есть вы считаете, что девочке для жизни это необходимо?[/b]– Безусловно. Хотя моя мама так не считает. А вот я считаю, что, если бы я умела краситься, мне бы это очень помогло в жизни. Ну, не помешало бы – точно. Я до сих пор не умею ходить на высоких каблуках, а ее там научили. Все-таки женщина должна быть женщиной.[b]– Не вытесняют ли эти умения другие? Дочь окончила музыкальную школу. Закрыла крышку инструмента и больше к нему не подошла, ведь так?[/b]– Так.[b]– Ну, хоть в консерваторию, в оперу ходит иногда?[/b]– Не так уж важно то, что она сама больше не играет. Что-то все равно остается. Например, круг друзей, с которыми она ходит в зал Чайковского. Точно так же, окончив художественную школу, она не рисует. Хотя и хотела какое-то время быть художником-мультипликатором. Но все это вместе дало ей выбор, дало больше возможностей в жизни, что очень важно. А то ведь бывает, ребенка учили чему-то одному, а потом он понял, что это не его.[b]И никаких «ой-ой-ой!»– Возможно, и даже, скорее всего, вы со мной не согласитесь… Но, когда я вижу: идет маленькая девочка, у нее накрашены ноготочки, в руках – вполне дамская сумочка, а в ней – хоть и детская, но косметика, и вся она такая гламурненькая, мне почему-то кажется, что ничего хорошего с этой девочкой в жизни уже не случится. Кроме, может быть, удачного замужества.[/b]– «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Когда моя дочь была маленькой, я, помня, как воспитывали меня, не красила ей ногти. Но если бы я родила сейчас девочку, я бы все это делала. При этом я абсолютно уверена: это не скажется на ее мировоззрении. Она все равно должна стать женщиной, чем бы впоследствии ни занималась. Возьмите женщин, которые занимаются бизнесом. Одни из них пытаются доказать окружающим, что они такие же, как мужики. А другие помнят, что они женщины, и очень хорошо этим пользуются.[b]– О девочке вроде все понятно. А как надо воспитывать мальчика?[/b]– Как раз сегодня, накануне отъезда в Америку, у меня был разговор с мамой. Сын в прошлом году занимался на льду, но ему не очень нравилось. Я сказала, что хочу, чтобы с ним индивидуально поработал тренер по хоккею, а в феврале я его отправлю на отборочные туры в ЦСКА, пусть там посмотрят. Сейчас он занимается футболом и ходит в бассейн. Мама спросила: неужели я хочу из него сделать спортсмена, футболиста? Ей все равно: футболист, хоккеист, она-то хотела бы отдать его на музыку. Но мальчик не девочка. Пусть лучше занимается спортом, а то к 13–14 годам будет сидеть по подъездам и курить. Но спорт, конечно же, не должен быть единственной точкой приложения. В пять лет мой сын бегло читает, считает, пишет эсэмэски. И еще, если дочь я растила довольно жестко, то мальчика надо воспитывать так, чтобы он умел настоять на своем. Установка для бабушек такая: что можно – то можно, чего нельзя – то нельзя, но если сын за что-то бьется, значит, нужно ему это разрешить. И никаких «ой-ой-ой, упадет»! Мальчик должен учиться на своих ошибках.[b]– И игрушки вы им покупали соответствующие? Дочке – куклы, сыну – машинки?[/b]– Когда росла моя дочь, такого разнообразия игрушек, как сегодня, не было.[b]– Специалисты говорят, что много и не надо.[/b]– А мы дозируем. И не бежим в магазин каждый раз, как он потребует: «Хочу новую машинку!» Недавно у сына был день рождения, так мы половину подарков убрали не распаковывая и будем ему их выдавать постепенно.[b]– Поздравляю! Вы производите впечатление разумной мамы.[/b]– Спасибо. Я стараюсь.[b]Когда долго не ездишь на метро, отвыкаешь– Но вернемся к вашей новой книге. Я так поняла, что она сделана по схеме «Принца и нищего»? Произошла ошибка, и девочки стали исполнять не присущие им жизненные роли.[/b]– От романа Марка Твена – только подмена. И то не совсем. Одна девушка оказывается не на месте другой, а там, где не должно было быть ни той, ни другой. Оля – русская версия австрийской девушки Наташи Кампуш, которую похитил маньяк и держал 8 лет, пока ей не удалось сбежать. После чего из Оли при помощи современных пиар-технологий делают звезду и начинают зарабатывать на ней деньги. Другая девушка, Маруся, жила в семье среднего достатка. И вдруг мать Маруси видит по телевизору ее настоящего отца. Он богат.Шансов, что он признает ребенка, мало, но он признает Марусю, начинает ее поддерживать. У ребенка появляется машина, да не какая-нибудь, а «мерседес». Притом что родители ездят на метро. Но живет-то она с ними, с мамой и с человеком, которого она считала отцом, а теперь ненавидит за то, что он ее обманывал. Мне эта ситуация была очень интересна.[b]– От быстрого богатства крыша едет и у взрослых, а тут 16-летняя девочка…[/b]– …у которой переходный возраст и сложные отношения со взрослыми. Представьте себе положение матери, которая с ужасом видит, как ее жизненные ценности в одночасье перестают быть ценностями для дочери! И мать не может не то, чтобы разделить ее новые ценности, но даже к ним прикоснуться! В книге «Устрицы под дождем» есть и третья история. Подобные ситуации лет через 10 станут повседневностью, casual. Мой первый роман, «Casual», был написан о том, что мы будем первым поколением богатых старушек. А вот эта история из «Устриц под дождем» – о романе состоятельной женщины лет 50 с человеком лет 30.[b]– На Западе это нормально: престарелые богатые дамы покупают себе мальчиков.[/b]– Но у меня-то речь идет о любви. Конечно, со стороны это выглядит как покупка, что не может не наложить отпечатка на их отношения.[b]– Вернемся к ситуации «мерседес» – метро. Вы-то когда последний раз спускались под землю?[/b]– Очень давно. Хотя нет, недавно спускалась. Знаете, что меня поразило? Грохот. Когда долго не ездишь на метро, отвыкаешь.[b]– А вы в курсе, как в метро сейчас проходят?[/b]– Ну, конечно, в курсе. Я же нормальный, здоровый человек. Проходят по карточкам. Могу даже рассказать, как они выглядят.[b]– И все-таки для чего вы писали эту книгу? Ведь она вроде бы отличается от всего, что вы делали до нее.[/b]– Как для чего? Чтобы заработать ([i]смеется[/i]. – [b]Ю. Р.[/b])![b]– Это понятно. Можно было бы порассуждать о том, не отпугнет ли эта книга ваших прежних поклонников, но мне интереснее другое. Вам-то самой зачем было ходить по всем этим больницам, погружаться в страшный контекст?[/b]– Если ты делаешь что-то и тебе интересно, то все должно получиться. Я никогда не думаю: вот сейчас напишу что-то такое, что принесет мне деньги. Я делаю то, что мне очень хочется делать, и это, как ни странно, приносит деньги. А здесь мне было очень интересно.[b]– Не сродни ли это тому интересу, что возникает в зоопарке? Все-таки речь идет о людях, об их боли.[/b]– Вы знаете, а я и зоопарки не очень люблю. И с ребенком мы ограничиваемся обычно клетками с птицами на входе. Он готов рассматривать их часами. Видимо, оттого, что они маленькие, их не так жалко, как, например, тигров. А потом их много, им не скучно вместе, а тигр обычно один.[b]– И последний вопрос: о чем будет ваш следующий роман? Или пока не думали об этом?[/b]– Думала. Это будет роман, главной героиней которого будет знаменитая писательница. Причем в книге «Устрицы под дождем» она уже сидит в сумасшедшем доме.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]Оксана Робски не псевдоним. Училась на журфаке МГУ. Окончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Ее дипломный фильм участвовал в российском конкурсе молодых режиссеров «Святая Анна». В 1995 г. придумала глянцевый журнал о собаках «Себастьян». В 1998 г. открыла интерьерный салон «Галерея О». Живет в Жуковке.Первая же книга Оксаны Робски – «Casual», которая вышла в издательстве «Росмэн», принесла ей огромную популярность. Там же вышли не менее успешные «День счастья – завтра» и «Про любоff/on». А вот красочную кулинарную книгу рецептов «Рублевская кухня Оксаны Робски» выпустила уже издательская группа «АСТ». Там же вот-вот появится новый роман Робски «Устрицы под дождем».[/i]