Более чем солидный стаж не научил Кобзона не волноваться перед выходом на сцену. Он этому рад, потому что знает: как только артист перестает волноваться, то немедленно превращается в ремесленника / Фото: Сергей Авдуевский/ТАСС

80-летие отмечает Иосиф Кобзон. Расцвет его творческой деятельности совпал с расцветом советской эпохи, но он до сих пор может собирать стадионы...

Песни в исполнении народного артиста Советского Союза Иосифа Кобзона знают, помнят и поют уже несколько поколений его соотечественников.

— Иосиф Давыдович, почему же сегодня на эстраде не появляются новые Кобзоны?

— К своей чести могу сказать, что мои песни всегда отличались добротной литературной основой. В то время, как многие молодые коллеги выходят сегодня на сцену с заявлением: «Музыка и слова мои», я пел и пою песни на музыку выдающихся композиторов — Дунаевского, Соловьева-Седого, Френкеля, Блантера, Фрадкина, Пахмутовой. И на стихи не менее гениальных Ошанина, Долматовского, Матусовского, Добронравова. Или наших великих шестидесятников — Рождественского, Евтушенко, Вознесенского, Окуджавы, Ахмадулиной, Дементьева, Гамзатова. У меня специфические — гражданско-лирические песни, я пою о России, о воинском братстве, о подвиге. И, кстати, это причина того, почему я на сцене статичен, в отличие от подвижных Валерия Леонтьева или Олега Газманова, которые развлекают публику и делают это мастерски.

— Сегодня на отечественной сцене присутствует жесткая конкуренция. Вы пели в эпоху золотого разлива голосов, было ли среди вас соперничество?

— Нет, мы никогда не ревновали друг к другу. Однажды в 1973 году на «Песне Года» с Львом Лещенко песню «За того парня» Фрадкина спели оба — я в одном отделении, а Лева — в другом. Или, например, «Песня остается с человеком»: ее первым в Москве исполнил я, а в Ленинграде — Эдита Пьеха.

Так было и с «Огромным небом». Нет, мы не обижались, если кто-то хотел исполняемую тобой песню спеть по-своему. Только сделай это лучше! Юрий Гуляев, Муслим Магомаев, Эдуард Хиль, Валерий Ободзинский — все это были замечательные мастера, и у каждого был свой репертуар.

Но если кто-то исполнял песню коллеги, мы никогда не подавали в суд, как это делается сегодня. У Пахмутовой в «Команде молодости нашей» есть замечательные слова: «Придут честолюбивые дублеры, дай Бог им лучше нашего сыграть».

Дай Бог! И у меня, кстати, было несколько повторов, но я всегда старался спеть максимально достойно, так, как я понимал мысль автора. Вот на моем юбилейном концерте в Кремле я предложил спеть друзьям: с Валерием Меладзе мы дуэтом споем «Тбилисо», а Леонид Агутин захотел спеть песню из «Семнадцати мгновений весны». И пусть поет!

— Вы несколько раз заявляли, что уходите с эстрады, но каждый раз возвращались. Это что — кокетство?

— Я искренне думал уйти, потому что в те годы считалось не слишком прилично развлекать публику после шестидесяти. Но как только я принял это решение, у меня на пороге появился Роберт Рождественский: «Неужели ты у меня на вечере не споешь?» — «Конечно, спою». Потом с тем же пришел композитор Эдуард Колмановский. И пошло-поехало. Меня попросту не отпустили. А потом я увидел, что из-за возраста уходить со сцены собрался я один, хотя мне всегда было интересно — и жить активно, и петь.

Интерес к песне многое значит в нашей профессии.

Я иногда задаю себе вопрос: почему так рано ушел Муслим Магомаев? Развалился Советский Союз, исчезла та аудитория, которая его боготворила, ждала его концертов. И ему стало просто неинтересно. Мы, исполнители, питаемся эмоциями, чувствами, которые нам передает зал. Для любого певца выступление — тот же наркотик. В нашей профессии главное — получать удовольствие от того, чем занимаешься. Но если я когда-нибудь, выйдя на сцену, увижу полупустой зал, то это будет мой последний концерт. Потому что аплодисменты — это такой манок для артиста!

— Вам не кажется, что наша эстрада вырождается?

— Все дело в том, что настоящие звезды не делаются на «Фабрике звезд». Звезду делает сцена. И зритель. А что сегодня? Наши певицы становятся звездами... сексуально-эротическими. Потому что с этим соглашается зритель. Так что я коллег-исполнительниц даже упрекнуть не могу.

— Вы до сих пор волнуетесь перед выступлением?

— Еще как! Это сравнимо с волнением во время первого поцелуя. Если артист перестал волноваться, если сцена для него больше не храм, значит, он стал ремесленником.

СПРАВКА

Иосиф Кобзон родился 11 сентября 1937 года в городе Часов Яр Донецкой области Украинской ССР. В 1957 году окончил Днепропетровский горный техникум, в 1973-м — Московский музыкально-педагогический институт им. Гнесиных. До карьеры эстрадного певца работал лаборантом и вокалистом в цирке. Женат, есть сын и дочь. Народный артист СССР. С 2011 года по настоящее время — депутат Госдумы от фракции «Единая Россия».

Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!