Рожденная революцией. Ровно сто лет назад Россия впервые стала республикой

Провозглашению России республикой предшествовало полыхнувшее в начале сентября кратковременное корниловское восстание. Военный министр, генерал Лавр Корнилов объявил о принятии всей полноты власти и ответственности, а также отправил на Петроград части 3-го кавалерийского корпуса генерала Крымова. Глава правительства Александр Керенский счел его действия мятежом и лишил Корнилова должности. Происходящее было воспринято как острый политический кризис, коалиционное правительство было распущено, и Керенский сформировал Директорию («Совет пяти») — коллегию пяти министров Временного правительства, на которую было возложено управление делами государства до формирования кабинета.

Сентябрьские дни стали ренессансом потесненных было эсерами большевиков: Керенский разрешил вооружить отряды Красной гвардии, выпустил из тюрьмы Льва Троцкого, амнистировал остальных руководителей РСДРП(б).

Большевистские агитаторы наряду с всемогущим профсоюзом железнодорожников остановили и разложили агитацией продвижение частей генерала Александра Крымова, которые в столицу так и не вошли. Корнилов оказался в тюрьме в Могилеве, Крымов после встречи с Керенским в Петрограде предпочел «офицерский выход» (в висок из револьвера). Донскому атаману Алексею Каледину удалось избежать тюрьмы — войсковой круг в Новочеркасске отказался исполнять приказ Временного правительства.

Российская республика уже с рождения была «сиамским близнецом»: управляемая бессильной Директорией, она оказалась под пятой большевиков. Вскоре они заняли до 90 процентов мест в Петросовете Льва Троцкого и до 60 процентов в Моссовете Виктора Ногина. На их сторону перешли солдатские комитеты фронтов, петроградский гарнизон и ЦК Балтийского флота.

Подавление корниловского выступления, совпавшее с объявлением России республикой, прежде всего отразилось на столице, Петрограде.

По нему прокатилась волна обысков и арестов, в городе были закрыты четыре газеты с показательным разгоном редакций. Силовые акции, по воспоминаниям современников, проводили патрули Красной гвардии, состоявшие из вооруженных рабочих, матросов и солдат. Временному правительству они подчинялись лишь формально.

В Москве подавление мятежа и объявление республики прошло заметно тише. Сторонники Керенского заявляли, что оформление республики — «акт чрезвычайной важности», так как оно решает вопрос, до того бывший неопределенным. Глава Мосгордумы правый эсер Осип Минор даже предложил приветствовать издание декрета о демократической республике. По его мнению, идея республики «окрепла в борьбе с корниловщиной», и теперь настал момент закрепить этот факт на бумаге.

Минор призвал Думу «защищать и охранять ныне провозглашенный республиканский строй».

Однако большевики охладили его пыл. Так, бывший инженер, а в то время революционер Петр Смидович в полемике в Мосгордуме заявил, что «декрет говорит лишь о российской республике, в нем нет слова «демократическая».

То есть она «не предполагает истинного народовластия».

Как отмечал в своих парижских воспоминаниях Минор, провозглашение республики далекие от политики и занятые добычей насущного куска хлеба голодные москвичи встретили без какого-либо энтузиазма. Он признавал, что «либо в России прошел энтузиазм и падает настроение, либо население привыкло к мысли о республике, и декрет лишь завершил не вызывающий сомнения факт». 

Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!