Но показа могло и не быть. Несколько дней назад на имя программного директора фестиваля Кирилла Разлогова пришло пистьмо-претензия, в котором Олег Воротников, Наталья Сокол и Леонид Николаев заявляют о недопустимости публичного показа фильма. Перечисленные лица — как раз герои картины Грязева.

«Завтра» - своего рода дневник, история нескольких знаменитых скандальных акций арт-группы «Война» в Питере на фоне непритязательного быта ее членов. Герои, Вор и Коза, живут в глубоком подполье, воспитывая своего сына Каспера и осуществляя художественные акции между искусством и уголовным кодексом. Причем тюрьма их не пугает — в фильме герои проходят и через СИЗО.

Андрей Грязев снимая фильм о группе, стал по сути соучастником: жил бок о бок, наблюдая героев изнутри. Причем ничем не обнаруживая себя: автора в картине как бы нет... Сначала между ним и асоциальными героями царила полная идиллия.

«Завтра» — по сути, картина-лазанья, слепленная из разных пластов. Здесь есть и чистая документалистика, и постановочные кадры, и срежисированные эпизоды с актерами...

- Как вообще появилась такая идея?

- Я искал своих героев в Интернете, - говорит Грязев. - И как-то увидел Леню, который бегал с синим ведром на голове через машину ФСО. Видео было сделано топорно. Я подумал: а если бы тут была профессиональаня съемка? А если придумать историю? Через два дня я уже пил чай с «Войной». Предложил снимать дальнейшие акции и получил разрешение использовать остальной материал для монтажа своего фильма...

- А что вы скажете по поводу письма участников группы в дирекцию ММКФ? В нем они обвиняют вас в незаконном использовании личных видеоматериалов...

- У меня все чисто! - возмущается Грязев. - Пусть докажут! Попытку раздуть скандал из ничего можно рассматривать как очередную провокационную акцию группы «Война», обиженную после ухода от них единственного документатора. Ведь еще на Берлинском фестивале, где впервые показали фильм, члены группы выказывали претензии и отрекались от картины, утверждая, что ее не видели... Это неправда, у меня даже есть съемка, как они смотрят фильм! А они даже потом подали в суд на Берлинале — и проиграли! У меня есть все разрешения — и в видеоформате, и на бумаге... И в Берлине, кстати, я сам представлял свою картину. Несколько сеансов прошли при полном аншлаге. Я получил приглашения на 15 фестивалей. Фильмом заинтерсовались немецкие прокатчики...

- Андрей, а в чем все-таки причина ваших расхождений?

- Она принципиальная. Мы разошлись из-за их дальнейших действий. Я ведь снимал их еще полгода после выхода из СИЗО. Но ни один тот кадр не вошел в фильм. Почему? Они все делали на медийной волне и решили радикализировать свои акции. Градус поднимался все выше. От моста с фаллосом — к «дворцовому перевороту», затем сожжение автозака... Они задирали планку все выше и выше А когда они стали планировать следующую акцию, я понял, что пахнет терроризмом и экстремизмом. Мы разошлись... Я не смог снимать их дальше и оправдывать их действия.

- Чего все-таки хотят эти «революционеры»?

- Мне сложно сказать, что они хотят от жизни. Знаю точно, что ни славы, ни денег, ни квартир. Им ничего не нужно. И мой фильм не отвечает на эти вопросы. Он их поднимает. Поэтому и получилось такое провокативное кино. В нем каждый решает за себя. Одно ясно — у нас не все в порядке в стране.

- Все таки это протест культурный, социальный или политический? Насколько оправдана приставка «арт»?

- Я видел их старые хроники. В 2005-м году группа «Война» разрисовывала скамейки. Отсюда и приставка «арт». Но это сейчас лишь пиар-ход. «Арта» больше нет. Все сдвинулось в большую политику. Но эти политические требованиея теряются за демонстративным абсурдом. Это протестное искусство — но не в образном смысле. Они представители концептуального искусства. Как Лимонов с его захватом зданий, оправданным как бы культурными целями... Вообще такого рода акции сейчас вызывают интерес не своими требованиями, а действиями властей после них. Собственно, это и есть основная провокация...