"25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли уже таким образом деревень десять" (дневник обер-ефрейтора Иоганнеса Гердера).

"29 сентября 1941. ... Фельдфебель стрелял каждой в голову. Одна женщина умоляла, чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили. Я удивляюсь самому себе – я могу совершенно спокойно смотреть на эти вещи... Не изменяя выражения лица, я глядел, как фельдфебель расстреливал русских женщин. Я даже испытывал при этом некоторое удовольствие..." (дневник унтер-офицера 35-го стрелкового полка Гейнца Клина).

"Я, Генрих Тивель, поставил себе целью истребить за эту войну 250 русских, евреев, украинцев, всех без разбора. Если каждый солдат убьет столько же, мы истребим Россию в один месяц, все достанется нам, немцам. Я, следуя призыву фюрера, призываю к этой цели всех немцев..." (блокнот солдата, 29 октября 1941 года).

Так вот.

Новоуренгойский школьник неправ. Потому что невинных солдат и офицеров вермахта во Второй мировой вообще, и в Великой Отечественной в частности, не было. Были только виновные. Потому что каждый немец, который по призыву нацистских властей согласился (и это ключевое слово - согласился) добровольно или принудительно взять оружие и вести завоевательную войну с убийствами, насилием и разрушениями в чужой стране, - виновен. Потому что тот, кто действительно не хотел воевать - сдавался сразу, как только попадал на фронт, или же бежал из Германии, уклоняясь от призыва.

И в этом смысле тот немецкий солдат, сдавшийся в плен под Сталинградом (а сколько советских людей он убил по пути туда?) и умерший в лагере, потому что ограбленная и разрушенная им страна не слишком жирно его кормила, вполне получил свое. По заслугам.

Но были среди немцев и невинные жертвы. Германские антифашисты, которые отказывались брать в руки оружие и открыто выступали против войны. За это их казнили или бросали в концлагеря, где в большинстве своем они и сгинули. Но про их невинность новоуренгойский юноша не говорил. Он говорил про солдата, воевавшего и убивавшего, и сдавшегося в плен только лишь потому, что в определенный момент - на Волге - ему конкретно подморозили одно место.

Потому что до Волги, до сталинградского котла, война для него и его собратьев по оружию не была ни ужасной, ни тяжелой. В своих письмах и дневниках они описывают ее как веселый поход за победой, землей и рабами, как возможность всласть пограбить, понасиловать и поубивать.

Ужасной и тяжелой война была для воинов Красной Армии, для беженцев и узников концлагерей, для тех, кто оказался в оккупации, для Тани Савичевой и жителей блокадного Ленинграда, для расстрелянных в Бабьем Яру и сожженных в Хатыни.

И то, что позволил себе новоуренгойский школьник в Берлине - опасное явление. Опасное, потому что это оправдание преступлений нацизма. И за это, кстати, российским уголовным кодексом предусмотрена специальная статья. Сегодня мы назовем невинными солдат вермахта, завтра - эсесовцев из зондеркоманды, а послезавтра согласимся с тем, что арийские и прочие "высшие" господа должны управлять нами, унтерменшами. И это именно явление, потому что слова, произнесенные этим парнем в бундестаге, были, без сомнения, согласованы и одобрены теми, кто его туда отправил. Взрослыми и зрелыми людьми. Потому что не могло быть такого, чтобы старшеклассника пустили выступать в иностранный парламент, не проконтролировав загодя, что он может там сболтнуть. И когда нормальные люди стали возмущаться его речью, то сразу нашлись заступники риторики юного "историка". Заступники в больших чинах. От мэра Нового Уренгоя до членов правления одной очень крупной госкомпании.

И тут возникает только один вопрос: что это - глупость или предательство?

ЕЩЕ МНЕНИЯ

Любовь проходит, ненависть никогда

Колонка психолога Ольги Маховской

Волчьим воем разнеслись по просторам соцсетей комментарии по поводу выступления Николая Десятниченко. А повод-то какой? Парень из Нового Уренгоя в День скорби понятно и сдержанно рассказал историю молодого немца, который попал в плен во время той страшной войны и умер в жутких условиях лагерей. Все. (далее..)

Плохой уренгойский мальчик

Колонка обозревателя "ВМ" Екатерины Рощиной

Безусловно, он, этот мальчик в бундестаге, Николай Десятниченко, сделал большую глупость. Выступил с большой трибуны. Фактически - предал своих. Сказанул так сказанул... (далее..)

Требуется внятная идеология

Колонка Вадима Арустамова, лидера общественного движения «Мы - дети России»

Подобные, как с этим Колей, истории будут случаться и дальше. И чем дальше, тем больше. До тех пор, пока у страны не появятся внятная идеология и национальная идея. (далее..)

Плен многих спас от голодной смерти

Колонка Юрия Емельянова, историка, кандидата исторических наук

Рассуждая о тяжелой доле «невинных» немецких военнопленных, нужно оперировать не эмоциями, а цифрами. Итак, во время войны наши войска взяли в плен 4 миллиона 126 тысяч военнопленных. Но среди них были не только немцы — еще и австрийцы, венгры, итальянцы. (далее..)

У немцев нет зла на русских

Колонка Александра Рара, журналиста, научного директора германо-российского форума

Мне кажется, с мальчиком произошло недоразумение. Дело в том, что подобные выступления в бундестаге — мероприятие священное. В первом ряду сидят президент Германии и все министры правительства. (далее..)

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции