Прощай, человек войны

Вряд ли про жизнь Сани (позывной «Ливонец») снимут фильм или напишут книгу, хотя, наверное, стоило бы. Несколько лет назад, как и сотни других ребят по всей стране, он, бросив работу в офисе, отправился по зову сердца и долга под Луганск. Потом небольшой перерыв — и по- ездка на истекающий кровью Донбасс. А дальше, как водится, маховик войны закрутился и затянул его.

Он не любил громких слов и пафосных речей, а о своих поездках в теплую далекую страну, российский фронт борьбы с мировым терроризмом, он предпочитал рассказывать веселые истории: о ящерице Кеше, раз за разом возвращавшейся на их позиции в поисках еды, приручен- ной белке, окопном лакомстве — толченом печенье со сгущенкой, да нелепых союзниках-«садыках».

Про пули снайперов, рвущиеся под колесами фугасы и ночные выходы он молчал. Только иногда в его рассказах проскальзывали странные нотки — когда он говорил о товарищах, которые не вернулись из очередной поездки. И самое главное— что он верил в то, что делал. Сначала под Луганском, в батальоне «Призрак» покойного Алексея Мозгового. Потом — под Донецком в батальоне «Русич». И далее — в одной далекой стране, чье название не сходит с первых полос мировых СМИ. Он был патриотом, хотя и старался не упоминать этого слова.

Его жизнь оборвалась внезапно— как это обычно бывает на войне. А дальше запаянный цинковый гроб и заплаканные оцепеневшие родственники, до сих пор не верящие в случившееся. И тихое подмосковное кладбище. Да молодые парни с суровыми обветренными лицами, собравшиеся вместе с родственниками вокруг свежей могилы. И ветер, тихонько всхлипывающий в вечнозеленых кронах.

Саня честно признавался, что уже не видит себя в мирной жизни, что ему здесь нестерпимо скучно и нечего делать. Он стал Homo militaris — человеком войны. А на все уговоры бросить свой «опасный бизнес» только улыбался и всякий раз говорил — это крайняя поездка. А потом война снова звала его. Он был солдатом и погиб как солдат— защищая мирных людей.

Недавно исполнилось сорок дней, как тебя нет с нами. Вечная память тебе, друг. Мы обязательно встретимся с тобой когда-нибудь.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции