Прерванный нерест

[b]Камчатка поражает первозданной природой. Протыкающие небо величественные вулканы и сопки, с которых даже летом не сходит снег. Горячие источники, фонтанирующие гейзеры и многочисленные на редкость чистые реки и озера.[/b][i]Но главное богатство этого края, безусловно, рыба. В прошлом году из 4,5 миллиона тонн общероссийского улова 3 миллиона составила доля Камчатки. В Охотском, Беринговом морях, Тихом океане и во внутренних водоемах полуострова добываются треска, минтай, камбала, навага, окунь-терпуг, дорогостоящий краб и не менее ценные тихоокеанские лососи — с мая по сентябрь, одна сменяя другую, идут путины чавычи, нерки, горбуши, кеты, кижуча.Однако из-за неразумного использования камчатские запасы натурального белка снижаются. Минтая за последние 5 лет стало меньше в 2,5 — 3 раза.Браконьерство и бесконтрольный экспорт отнесли к разряду редких и нуждающихся в защите чавычу и кету, а положение с крабом и вовсе плачевное — нелегальный вывоз его в Японию во много раз превышает официальные данные.[/i]Ведущие промысел в 200-мильной экономической зоне иностранные суда с лихвой осваивают помимо своих еще и российские квоты, предоставляя заниженные сведения о реальных объемах добычи, а также приобретая за наличную валюту, топливо или продукты рыбу у российских промысловиков прямо в море. Подкуп присутствующих на иностранных судах инспекторов рыбоохраны — явление распространенное. Недавно при прохождении таможенного осмотра был задержан сотрудник магаданской инспекции, у которого были обнаружены 32 тысячи недекларированных долларов.За пару месяцев работы на корейском судне, получая 52 доллара в день, законно собрать такую сумму невозможно. Разумеется, платили ему не за красивые глаза, а за то, что старательно закрывал он их при виде незаконных промысловых делишек. В итоге, по оценкам ФСБ, валютный ущерб от нелегального экспорта дальневосточных морских биоресурсов ежегодно составляет 2 миллиарда долларов.Последствия такого варварского разбазаривания нам еще аукнутся.Знающие люди говорят: еще 2 — 3 года подобного использования биоресурсов — и на Камчатке произойдет то, что уже случилось на Сахалине и в Приморье: они иссякнут. Изменить ситуацию может только мощная система государственного контроля. Однако изданный 2 года назад президентом РФ указ № 950 «О мерах по обеспечению охраны морских биоресурсов и государственного контроля в этой сфере» проблемы не решил. Всегонавсего изъята у Главрыбвода морская рыбоохрана и передана в ведение Федеральной пограничной службы, что, как теперь все признают, лишь усложнило регулирование промысла да прибавило работы пограничникам.На Камчатке я не ставила перед собой цели распутать клубок противоречий, завязанных на большой рыбе. Выявлять браконьеров, промышляющих выловом валютоемких крабов и лососей, определять законность получения квот на промысел рыбы и без меня есть кому.Чтобы все досконально узнать о камчатской рыбе, надо на годикдругой здесь задержаться, съесть не один пуд этой рыбы, а заодно вкусить все прелести здешней жизни — отсутствие света, горячей, а то и холодной воды, а заодно и канализации. Впрочем, насчет возможности всласть поесть хорошей рыбки у меня тоже возникли большие сомнения. Во всяком случае в самом Петропавловске-Камчатском я ее и не увидела, а потому откровенно сказала аборигенам: ваши изысканные морепродукты реальнее всего отведать в Москве.[b]Сапожник — без сапог, а рыбак — без рыбы? [/b]Прежде всего небольшая информация для тех, кто вдруг соберется на Камчатку. Лететь туда 9 часов, разница во времени тоже составляет 9. Так что если ваш самолет вылетит из «Шереметьева» в 3 часа дня, приземлитесь в аэропорте «Елизово» в 8 утра уже следующего дня. Хорошо, если полетите бизнес-классом (стоимость билета в таком случае 4,5 тысячи рублей, а обычного, естественно, в один конец — 3 тысячи). Вкусная обильная еда с рюмочкой коньяка или бокалом шампанского и любезно предложенная стюардессой пресса, в том числе «Вечерняя Москва», скрасят долгий перелет. Поселиться лучше всего в гостинице «Петропавловск». Правда, предупреждаю сразу: без протекции сюда можно и не попасть. Отель хотя трехзвездочный (стоимость номеров на уровне столичных — приличный одноместный, например, стоит порядка 400 рублей ), однако считается лучшим гостиничным заведением города и пользуется популярностью как у приезжих, так и у местных жителей. Главным образом из-за того, что круглосуточно и в полном объеме предлагает постояльцам практически недоступный для камчадалов цивилизованный сервис: свет и, значит, постоянно работающие телевизор, холодильник, телефон, теплые батареи и верх мечтаний любого местного жителя — горячую воду.Первым делом я решила сделать вояж по магазинам и сравнить камчатский ассортимент, а заодно и цены с московскими. И тут меня поджидал первый сюрприз: оказалось, ни одного специализированного магазина в городе нет. Единственный рыбный давно перепрофилирован и теперь торгует чем угодно, но только не рыбой. В продмагах я ее тоже не повстречала.«Что за чехарда? Где же вы ее в конце-то концов покупаете?» — стала я расспрашивать камчадалов и выяснила: отловить замороженную рыбу можно лишь в палаточках, которые работают при нескольких рынках.Поехала на эти базарчики, чемто напоминающие московские мелкооптовки. Интересующие меня павильоны не нашла, а то, что увидела на рынках, не вызвало особого желания подпитать ум натуральным белком.В торговых рядах стоят частники и предлагают: селедочка соленая или копченая — 9 — 12 рублей штука, терпуг малосольный — 40 рублей кг, нерка спецпосола — 100, а копченый балык — 90, чавыча копченая — 80—90, свежая — 35—45, горбуша свежая — 20, минтай — 15, икра нерки — 200—250, чавычи — 300 рублей. И не надейтесь, что в пятидесятирублевой пластиковой баночке действительно окажутся обещанные торговкой 200 граммов лососевого деликатеса. Даже на глаз видно — весит чуть больше ста. Вся рыночная рыба, как правило, свежая или изготовленная кустарным способом — копченая и вяленая. Мороженая — товар отнюдь не для рынка.Вначале по столичной наивности я интересовалась у торговцев сертификатами и лицензиями, чем повергала их в недоумение и затем явное нежелание вообще со мной общаться. Хорошо, мой неизменный спутник во всех поездках, он же водитель и одновременно гид Саша вовремя предупредил: «Да не пугайте вы их своими вопросами и не спрашивайте документы. Накладной и то не имеют, так как стоят с браконьерским уловом». Кстати, именно таким путем снабжает себя большая часть населения: или сами браконьерят, или приобретают браконьерскую рыбу у знакомых.Свежемороженую довелось увидеть в продаже дважды. В небольшом работающем круглосуточно магазинчике, предмете гордости петропавловцев, гордо именуемом ими супермаркетом, лежали треска, палтус, зубатка, креветки, почему-то импортные крабы. Товарный вид у морепродуктов был приличный, цены тоже — практически на уровне московских. Закупленная здесь 130-граммовая баночка нерки ломтиками в масле стоила 38 рублей.По-настоящему порадовал лишь магазин «Валентина», но это уже в другом, тоже стоящем на побережье, районного значения городе — Усть-Камчатске, куда я приехала на путину нерки. Об этой поездке отдельный рассказ и попозже, а «Валентина», точнее, ее владельцы, приятно удивили вот чем: продают малоимущим охлажденную чавычу, палтуса по 25 рублей за килограмм и по 10 — треску. Только не завидуйте, пожалуйста, московские пенсионеры камчатским.Дешевая треска не от хорошей жизни, и поэтому никому из вас я ее не пожелаю.[b]Будет ли треска у камчадалов и москвичей [/b]Когда два года назад камчатский рынок неожиданно остался без рыбы, власти области всерьез забеспокоились. В самом деле, нельзя же все гнать за границу или в другие регионы, что-то надо и себе оставлять. Первые попытки создания оптовых рынков успехом не увенчались — они превратились в те базарчики, на которых и довелось мне побывать. Тогда за дело взялся лично губернатор Бирюков, которого деловой камчатский люд уважительно называет дедом. При его поддержке несколько месяцев назад было создано ГУП «Камчатоптрынок». Планируется построить этот рынок через два года и полностью обеспечивать морскими и речными дарами городскую торговлю и 14 перерабатывающих предприятий.Их ежедневные потребности в сырье — 250 тонн. Но прежде учредители унитарного предприятия намерены получить все выделяемые на петропавловско-командорскую подзону лимиты и самостоятельно их распределить.Невольно вспоминается пример Чукотки: ОДУ (общедопустимый улов ) на тамошнее население — 11 тысяч человек — достигал 100 тысяч тонн. Только что-то незаметно, чтобы догнали чукчи по благосостоянию жителей Арабских Эмиратов.Особой графой прописано выделение квот и для коренных камчадалов. Но знаете что я услышала от них на свой вопрос: занимаются ли их представительницы прекрасного пола каким-либо бизнесом? «Только одним, — было сказано мне, — продажей получаемых благодаря этой льготе рыбопромысловых участков».Перепродажа участков, кстати, в моде не только среди аборигенов.Накануне массового хода горбуши на северо-востоке Камчатки штаб лососевой путины бил тревогу: половина пользователей не установила неводы. Это значит, многие из них вовсе не собирались ловить рыбу и урвали куш в надежде его перепродать. И так, очевидно, будет до тех пор, пока администрация Камчатской области не осознает пагубность бесплатной раздачи участков и по примеру коллег из Астраханской области не введет систему аукционов.Владимир Юрьевич Тумилович, главный инженер ГУП «Камчатоптрынок», с которым я обсуждала проблемы большой рыбы, — старый морской волк: на океанском флоте проработал 30 лет.Доводилось ему браконьерить в территориальных водах США, был капитаном-директором в американской компании, а когда стал работать на суше и вошел в состав учредителей местного перерабатывающего завода, столкнулся с тем, что осталось его предприятие без рыбы. Хотя, по его мнению, флот в состоянии добывать ее в подзоне по 350 тонн за сутки. И она была бы у переработчиков, если бы не скупалась в море иностранцами.Например, в этом году российский рынок на редкость мало получил трески. Почти всю скупила австралийско-американская фирма «Навигатор». За ценой не стояла и брала по 2,5 доллара за килограмм, хотя прежняя закупочная стоимость не превышала одного. Не лучше с треской будет и дальше — стадо подорвано, а потому меньше, чем по 2,5 доллара, оптовики вряд ли смогут ее теперь приобрести.Сегодняшние цены так обожаемого китайцами и активно скупаемого у наших рыбаков минтая — десятирублевые, а к декабрю дойдут до двадцати. 120-граммовая же баночка красной икры, вероятнее всего, будет стоить под 45 рэ. Это при условии, что курс доллара останется прежним. С консервами и вовсе особая история.[b]Главный консервный — в банкротах [/b]Консервированная рыбная продукция тоже становится предметом дефицита. Старая береговая система переработки пребывает в упадке. Главным образом из-за того, что промысловики, сдавая в море по демпинговым ценам рыбу иностранцам, практически перестали возить ее на родимый берег.Удорожало и само производство.Стоимость жестяной консервной банки, доставляемой на полуостров с материка, составляет чуть ли не половину отпускной цены законсервированного морепродукта. Поэтому ту же самую икру рыбопромышленникам проще продавать бочками или ведрами. Зачем усложнять себе жизнь.Исчезла из продажи и продукция знаменитого Петропавловского рыбоконсервного завода, в прежние времена перерабатывавшего за год по 30—35 тысяч тонн рыбы и снабжавшего своими рыбными деликатесами весь Советский Союз.Наверное, еще помните краба в собственном соку и особо зернистую красную икорочку? Эталоном считается продукция завода и сейчас, только вот ходит он в банкротах и осенью будет продан с аукциона. Прямых долгов у предприятия — 55 миллионов, а со штрафами и пенями набегают все 85.Сергей Уваров — конкурсный управляющий, с которым мне довелось побеседовать, выполняет достаточно неприятную миссию: готовит старейшее российское предприятие (как-никак с 1905 года без сбоев работало) к продаже. Но даже при такой крайней мере вряд ли удастся погасить все задолженности. Конкурсные кредиторы ждут аукциона с нетерпением — вдруг удастся по дешевке отхватить лакомый кусочек. По мнению временного управляющего, сейчас происходит не что иное, как вторая приватизация собственности. А ведь лет за пять и без всяких аукционных продаж предприятие вполне могло бы встать на ноги. Ему бы только своим флотом обзавестись.Был когда-то и он, да передали в свое время головному предприятию — Камчатрыбпрому, о котором теперь мало что слышно.В прошлом году завод неплохо заработал на давальческом сырье и по текущим платежам рассчитался со всеми, однако утянули его в болото старые долги. Производство в ноябре, после путины, полностью встало, энергетики отрубили электричество, и сегодня основной контингент работающих составляет охрана. Правда, ворам она особо не помеха — тащат с завода все, что только можно. Недавно кабель сняли — цветной металл в цене.Выпущенные в прошлом году настоящие петропавловские консервы в продаже отсутствуют. Покупатели давно их съели. Даже работая на давальческом сырье, заводская лаборатория держала свою марку и некачественную рыбу и икру на переработку не пропускала. Так что знайте: если продается сейчас где петропавловская продукция — значит поддельная. Фальшивок по российскому рынку вообще гуляет предостаточно. Уваров пожаловался: то и дело приходят запросы — ваша продукция или не ваша? В Петропавловске- Камчатском и его окрестностях береговой переработкой занимаются 12 предприятий. Эти в основном небольшие модульные производства появились 2—3 года назад. Выживают они главным образом благодаря своей мобильности и малой инфраструктуре. Небольшое количество работающих, новейшее технологическое оборудование, хорошие холодильные камеры и обязательно автономное электропитание (на централизованное на Камчатке полагаться нельзя — рыба в два счета испортится) — непременные составляющие малой переработки. А чтобы цикл был полным и всеохватывающим, еще обзаводятся бизнесмены и собственными рыбопромысловыми судами.Выпотрошенную и замороженную по европейским стандартам лососевую рыбу камчатские коммерсанты отправляют преимущественно за границу. Например, японцы обожают нерку и называют ее — за красивый малиновый цвет тушки и, конечно же, товарный вид — настоящей красной рыбой. Но к икре даже этой благородной особи относятся равнодушно, и оттого 90 процентов ее уходит на внутренний рынок. Все подробности об этом — в следующей публикации.