[b]Ее заслуги в спорте огромны. Трехкратная олимпийская чемпионка, фигуристка на все времена. Она занесена в книгу рекордов Гиннесса. Мир вставал, когда она летала по льду, от ее «Калинки» ревели стадионы и мурашки бежали по коже. Ирина Роднина сменила двух партнеров, двух тренеров, двух мужей, но осталась верна себе. Она родила двоих детей, причем после рождения первого через пару месяцев вышла на лед и в очередной раз стала олимпийской чемпионкой. Она была родоначальницей нового стиля в парном катании – стремительного и летящего, открыв новую эру в фигур ном катании.[/b]Ирина жила в Америке, но вернулась в Россию. Она выглядит как бизнес-вумен, но не боится быть слабой женщиной, думающей о личном счастье. Мир помнит ее слезу на последней Олимпиаде – она была горда собой и очень счастлива. Ей много приходилось трудиться, многим жертвовать ради фигурного катания. Талант, трудолюбие, хорошие тренеры, великолепные родители сделали ее непобедимой – она не проиграла ни разу.[b]– Насколько ты ощущаешь свою значимость?[/b]– Когда человек начинает это чувствовать, наступает самосозерцание. У меня нет такого чувства. Да, я знаю, что сделала многое, что я уважаема, и продолжаю работать в меру своих способностей и сил. Но тешить себя мыслью, что я какой-то большой человек – нет у меня такого.[b]– В твоей жизни было очень много побед. А меняется ли с каждой победой отношение к себе, к жизни, к самой победе?[/b]– Конечно, потому что с каждым годом победа доставалась все сложнее и сложнее. Выиграть тяжело, но куда сложнее отстоять это звание. Во-первых, накапливается груз ответственности, требования к себе становятся выше. На тебя смотрят как на лидера. И если ты из года в год повторяешься, обязательно проиграешь. Это же не как в легкой атлетике, где показал лучшие секунды и выиграл. В фигурном катании есть разные технические и творческие направления, программы, соответствующая музыка, костюмы, и во всем этом ты должен быть сильнее.[b]– Ира, тебя, маленькую, родители привели на каток, чтобы поправить твое здоровье. Можно было в те дни предположить, чем все обернется?[/b]– Тогда никто ничего не предполагал: не было никаких спортивных школ, не было телевидения, и что такое фигурное катание – никто толком не знал.[b]– А когда пришло осознание того, что у тебя что-то получится в этой профессии?[/b]– Во-первых, мы тогда не относились к этому, как к профессии. Тогда не было спорта как профессии, и не только у нас. Еще 25 лет назад большинство федераций были любительскими. Только три федерации в мире признавали себя профессионалами. Но это не имело никакого отношения к Советскому Союзу. И именно из-за этого сейчас раздаются ностальгические вопли о том, что спорт стал продажным. А он просто поменял свою ориентацию, если можно так сказать. И в этом очень большая заслуга Хуана Антонио Самаранча, который много лет был президентом Международного Олимпийского комитета. Что же касается «профессионального осознания»… Во-первых, я никогда не хотела заниматься этим. Только после своего второго чемпионата мира я что-то поняла и стала строить дальнейшие планы. А на первом чемпионате мира в Колорадо-Спрингс, когда мы выиграли у Белоусовой и Протопопова, я как бы победила и – все.[b]– А твой тренер Станислав Жук передал тебе какие-то свои качества? Все говорили, что он был тираном.[/b]– Он не тиран, он просто очень часто вел себя как грубый и невоспитанный человек. Это и настраивало против него многих его учеников. Пока они были маленькими, они терпели. А когда они взрослели, да еще и готовились к большим результатам, у них появлялось чувство собственного достоинства. И мы уходили от него. Не потому, что нам не нравилось у Жука работать – как раз тренироваться было очень интересно! Но его хамство, которое унижало человека, приводило к тому, что большинство учеников от него отворачивались.[b]– А когда вы попали к Татьяне Тарасовой, то вздохнули свободно?[/b]– Там приходилось работать еще больше, потому что Жук, хоть был и груб, но своих учеников оберегал. Я уже была 6-кратной чемпионкой мира, пробыла столько лет в сборной, но очень многих подводных течений не знала. Жук всегда заставлял нас концентрироваться на работе. А всякие интриги проходили мимо, мы их не видели, и слава богу. Придя к Тарасовой, я окунулась во все это с головой. Татьяна Анатольевна была не таким мощным человеком, как Жук. А потому, чтобы разобраться во всех интригах, которые нас окружали и которые она не могла пробить своим авторитетом, она подключала авторитет своих учеников. Поэтому не могу сказать, что у Тарасовой наступила более спокойная жизнь. Практически каждый, кто пробыл у Жука не год, не два, научился работать.Он нас научил реально оценивать свои возможности, правильно строить планы физических нагрузок. У Тарасовой было свободнее, была творческая атмосфера, дружеское общение, в чем-то даже сверхдружеское, иногда панибратское, что не всегда шло на пользу.[b]– И все-таки стиль вашего катания с Зайцевым в это время стал мягче, лиричнее, одухотвореннее – это все отмечали…[/b]– Мы в основном из-за этого и перешли к Тарасовой. Хотя в первый сезон у нее мы вообще ничего не меняли – надо было срочно готовиться к чемпионату мира и Европы. На второй сезон Тарасова стала с нами экспериментировать, но осторожно. После прихода к Татьяне Анатольевне у нас появилась возможность работать самостоятельно. Очень много музыки к программам мы отбирали сами. Мы уже имели право голоса. Я даже думаю, что в этом плане Тарасовой было с нами тяжело, потому что нас можно было убедить в чем-то, но надавить, переломить было нельзя...[b]– Непобедимые до того Белоусова и Протопопов оказались отодвинутыми с первого места вами в паре с Лешей Улановым. Какие мысли были после этого?[/b]– Никаких мыслей. Нас даже никто не поздравил.[b]– Почему?[/b]– Ждали, какой будет реакция Москвы. Только когда на следующий день пришли поздравительные телеграммы из столицы, нас стали поздравлять. Что же касается «отодвинутых с пьедестала»… Я не могу сказать, что у нас с Белоусовой-Протопоповым был какой-то антагонизм. Что бы ни говорили про Жука, но он нас всегда на примере этого дуэта учил. В стране было достаточное количество пар, которые катались в том же стиле, что и они. Жук нам сразу сказал, что этим путем мы не пойдем, потому что всегда будем проигрывать. И, по большому счету, выиграл-то Жук, а не мы. А мы просто откатали программу. А Жук к этому сознательно готовился. У него не получилось этого с парой, с Александром Гореликом и Татьяной Жук, его сестрой. И он явно хотел взять реванш у Протопопова. Это были в большей степени какие-то их внутренние разборки, а мы были только инструментом этих разборок.[b]– После расставания с Алексеем Улановым Жук тут же нашел тебе нового партнера – Сашу Зайцева, который был обычным перворазрядником. Не было опасений, что он подведет тебя?[/b]– Мы первый раз проехались с ним, и выяснилось, что он намного сильнее Уланова.[b]– В паре с Зайцевым ты была лидером. Это следствие твоего характера или случайность?[/b]– Это не случайность. Есть качества, которые выявляются только в работе, в соревнованиях. Скажу честно: я с удовольствием отдала бы лидерство Зайцеву, но, видимо, у него не было к этому особого стремления. Нервы помотать – это он умел. А вот закусив удила брать на себя ответственность, этого он не мог.[b]– С Зайцевым у вас была любовь, семья… Это помогало или мешало спорту? И почему после рождения Сан Саныча нужно было вставать на коньки и мчаться еще на одну Олимпиаду?[/b]– Просто я человек команды. Получилось так, что Сергей Павлович Павлов, который руководил тогда спортом в нашей стране, сказал мне. «Ну что, Ира, собирайся, надо ехать в тюрьму». Я сначала не поняла: «В какую тюрьму?» А он говорит: «Ну, как? В Лейк-Плэсиде-то жить будете в тюрьме». Когда в меня верят, я могу сделать очень многое. Но когда во мне сомневаются, я еще больше могу сделать.[b]– Весь мир помнит знаменитый кадр – твоя слеза на пьедестале после этой Олимпиады. Что было – радость, гордость, сожаление, что это никогда уже не повторится?[/b]– Во-первых, было безумно радостно. А может, это было подведение итогов. Я прекрасно понимала, что сделала то, чего уже никто никогда не сделает. И как мне это досталось – знаю только я. Никто, даже партнеры мои не смогли бы сказать, сколько у меня на это ушло сил. А еще была гордость – мне так было за себя приятно![b]– А потом началась другая жизнь: работа в ЦК ВЛКСМ, поездки по стране… Было какое-то ощущение пустоты?[/b]– Нет. У меня было желание выйти из этого «фигурного круга», начать делать другое дело. И еще: я всегда с трудом воспринимала нашу «фигурную» публику. Не нравилась мне эта тусовка, не нравилось их отношение друг к другу. Я никогда никому не завидовала![b]– А разве там есть зависть? По-моему, там все дружат, любят друг друга…[/b]– Я тебя умоляю! Конечно, есть зависть. Я знаю цену всему этому тренерскому составу. Я слишком долго их всех знала. Я знаю, что бывают моменты, когда они могут тебя элементарно предать. Заложить. Растереть. В очередной раз вставая на пьедестал, я себе говорила: еще год отвоевала! Именно отвоевала![b]– Что в твоем характере заставило, уйдя из спорта, быть не просто женой и мамой, а что-то делать для страны, для людей?[/b]– Видимо, я человек очень активный по жизни. Быть мамой и хорошей женой, уметь сохранять дом – огромное искусство. Многие мужчины смогли состояться только потому, что женщины создавали им тыл. Быть «просто женой» – колоссальная работа. Надо хотеть этого. Видимо, у меня характер не такой. Я в этом смысле на маму похожа – она у меня буквально горела на работе. Она была медсестрой и прошла всю войну. Поколение наших родителей – железное, ими гвозди можно забивать.[b]– А твой второй муж тоже настаивал, чтобы ты дома сидела?[/b]– Он-то как раз очень хотел, чтобы я была просто женой. Всем рассказывал, что у него все дома хорошо, что ему очень нравится жена, но одно маленькое «но»: очень уж известная. Это его сильно напрягало. Пока я сидела дома, его моя известность не так волновала. Но скучно мне сидеть дома![b]– А современные мужчины нацелены только на одно – бизнес, бизнес и еще раз бизнес. А жена – на 125-м месте![/b]– Я бы так не сказала. Я знаю многих людей, для которых жена очень многое значит. Просто сейчас жизнь диктует такие условия. Но я против того, что для многих женщин мужчина – это лишь банковский счет. Но так же ужасно, когда мужчина смотрит на свою жену так: купил, одел, свозил; держит ее в золотой клетке. Не выйдет ничего хорошего из этого.[b]– Ира, как ты думаешь, мужчина должен зарабатывать больше жены?[/b]– Наверное, в каждой ситуации бывает по-разному. Кого-то устраивает, что жена много зарабатывает, а мужчина больше занимается детьми, домом…[b]– Такая ситуация у замечательной актрисы Маши Ароновой – она много играет в театре и кино, а ее чудесный муж Женя сидит с детьми. И никто не комплексует.[/b]– То же самое и у Оксаны Пушкиной. И я считаю, чисто по-женски, что она бы своего сына без такого мужа просто не подняла. Потому что для мальчика важно именно мужское воспитание. Из-за того, что наши мужчины часто самоустраняются от этого, они же потом сами и теряют много.[b]– Давай поговорим о сегодняшней твоей жизни. Чем ты занимаешься?[/b]– Мое место работы – это Всероссийское добровольное общество «Спортивная Россия». Наша задача – это массовый спорт, массовые детские соревнования. Это организация общественная, поэтому бюджета нет. И средства мы находим сами. Те люди, которые нам дают деньги, понимают, что это не совсем благотворительность, а скорее социальные проекты. Мы восстановили соревнования в общеобразовательных школах. Проводим соревнования юных шахматистов, турниры по мини-футболу, баскетболу и волейболу. Главное – втянуть ребят в активные занятия спортом. Наша цель – не готовить олимпийских чемпионов, а отвлечь ребят от улицы и глупостей.[b]–А откуда у тебя организаторские качества?[/b]– Не знаю. Может, потому, что я поработала в ЦК комсомола. Как бы там ни было, но это очень хорошая школа организаторов.[b]– Ты ведь и член Общественной палаты…[/b]– Да, и там много вопросов по формированию здорового образа жизни. Работы много, и она интересная.[b]– А заработанное имя в работе помогает?[/b]– Помогает. Есть люди, у которых знаний значительно больше, чем у меня. Но их идеи и мысли приходится до «нужных людей» доносить мне.[b]– Чего хотелось бы от жизни сегодня?[/b]– Чтоб дети были здоровы. Чтобы им было интересно в этой жизни, чтобы у них были хорошие друзья, хорошая семья, чтобы была профессия.[b]– А в чем же счастье?[/b]– Счастье – просто жить.